Спрятав под матрац заветную книгу, артельщик поднялся на палубу. От великих планов у него кружилась голова, волны несли его на своих плечах к Жюлькипуру, к городу небоскрёбов, базаров, харчевен. Стёпка сам чувствовал себя целым городом с колбасными, небоскрёбами, глаза его вспыхивали, как витрины в лучших ресторанах. Ключи от артелки сами приплясывали в руках, и пальцы искали, из кого бы тут навертеть колбас, а кого свернуть в рулет.
Возле камбуза в воздухе вились три уютных дымка, мурлыкала гитара Федькина, и на весь океан шлёпали костяшки домино. Там забивали «морского козла». Сбоку на трапе сидел Солнышкин и наблюдал за игрой.
«Повеселитесь, повеселитесь», – подумал артельщик и подошёл к компании:
– Сыграем? – Он готов был разбросать всех, как слепых котят.
– В пару с Петькиным, – сказал Борщик, мешая домино и принюхиваясь: не горят ли на плите макароны.
Стёпка запустил пятерню в кости и сразу с грохотом хватил ладонью о ящик. Везенье так и валило в руки!
– Шесть – шесть! На всю капусту!
Борщик от неожиданности приподнялся и замигал подпалёнными ресницами. Мишкин сощурился и, прикусив папироску, приставил камень сбоку.
– Шесть – пять.
– Правильно! – сказал Солнышкин, который болел за Мишкина.
– Вас не спрашивают, Лунышкин, – сострил артельщик и так шлёпнул камнем по ящику, что белые точки едва не вылетели из камня. – Четыре – шесть!
– Ну и разошёлся! – с интересом посмотрел на него Солнышкин.
– А нельзя ли потише? – раздался за спиной артельщика сердитый голос.
И на бак в полной форме выскочил штурман Пионерчиков с раскрытой тетрадью в руках. Он сочинял статью о делах юных моряков.
Крик артельщика помешал ему думать в тот момент, когда в голову пришли великолепные слова, а теперь они из головы вылетели.
Пионерчиков и без этого терпеть не мог артельщика.
При каждой встрече он мечтал дать ему хорошего пинка. Но честь морского мундира и пионерский закон не позволяли распускать руки.
– А может, сыграем? – повернулся к нему Стёпка, вскинув рыжую бровь.
– Я в подобные игры не играю, – отчеканил Пионерчиков и сморщил лоб. Он старался вспомнить великолепные слова.
– Дрейфите! – ухмыльнулся артельщик.
– Кто?! – изумился Пионерчиков. Его обвиняли в трусости!
Поставив ногу на край ящика, на котором сидел Борщик, он решительно взял камни из рук поражённого кока.
– Пять – два! – ударил по столу штурман.
– Отличный ход, молодец Пионерчиков! – сверкнул Стёпка тремя золотыми зубами и вбил очередную шестёрку с другой стороны.
Мишкин присвистнул:
– Стучу – е́ду!
– А ну-ка, Петькин, подайте и мистеру штурману колясочку до самого Жюлькипура! – захохотал артельщик.
Но Петькин уныло пожал плечами и выставил совсем другой камень.
– Что делаешь?! – Артельщик толкнул Петькина ногой.
Но было поздно: Пионерчиков удачно выставил следующий камень, а артельщик, замигав, споткнулся носом о собственную ладонь:
– Еду.
– Та-ак, – протянул Мишкин, – у кого-то присох дупелёк. Рыба. – И он опустил камень на кон. С обеих сторон стояли четвёрки.
– Считать очки, – сказал Пионерчиков.
Федькин опустил гитару. Борщик забыл про макароны.
Солнышкин соскочил с трапа.
Все склонились над столом.
И вдруг Пионерчиков насторожился:
– А у кого дубль пять?
Мишкин положил руки на стол. Петькин раскрыл ладони.
– А вон он! – крикнул Солнышкин. – Вон! – И показал на рукав артельщика.
– Какой дубль? – разжав пальцы, усмехнулся артельщик.
И тут Пионерчиков почувствовал, как что-то, щёлкнув его по носу, полетело за борт. Он сделал прыжок и вытянул руку, будто ловил муху, но опоздал.
– Там камень! – сказал Пионерчиков.
– Хе-хе! Где камень? Проверьте! – засмеялся артельщик.
Это было уже делом принципа. Пионерчиков бросился к борту. Федькин вцепился ему в брюки, но тоненький штурман выскользнул из них и ласточкой полетел в океан. На секунду все в изумлении открыли рты и вдруг разом взвыли.
– Человек за бортом! – кричал Бурун.
– Круг! – крикнул Солнышкин и бросился за спасательным кругом.
– Горим, горим! – заметался Борщик: на камбузе стреляли и дымились макароны.
– Акула, акула! – заорал Федькин.
И тут все увидели, как, переворачиваясь вверх брюхом, к штурману несётся громадная акула.