Солнышкин проснулся оттого, что кто-то больно ухватил его за́ щеку и тянул неизвестно куда. Он размахнулся – и завертелся от боли. К щеке присохла кисть, которую он дёргал то вниз, то вверх.
Солнышкин скатился к умывальнику и, пока спала команда, усердно оттирал краску.
Когда захлопали двери кают, он вышел в коридор.
У машинного отделения Бурун показывал Федькину и Петькину то на потолок, то на палубу, к которой примагнитились его колодки, и рассказывал приключившуюся с ним историю.
– Неужели во сне? – спрашивал Петькин.
– Сам удивляюсь! – говорил боцман.
– А Солнышкин? – поинтересовался Федькин.
– Солнышкин! – воскликнул Бурун. – Да он спал, как килька в банке!
Солнышкин был доволен. Он сдерживал смех и думал, что бы сделать ещё такое – неожиданное и приятное.
– Ха-ха! – хлопнул он себя по лбу и посмотрел на каюту Робинзона. – Пока старик моется, наведу у него порядок!
Он взялся за ручку, но кто-то тронул его за плечо:
– Доброе утро, Солнышкин! – За спиной у него стояла Марина и приглаживала свою причёску.
– Доброе утро! – сказал Солнышкин и сунул руку в карман.
– Ну, что ж ты стал? – улыбнулась Марина. – Ведь вместе будет быстрей!
– Быстрей! – кивнул Солнышкин и приоткрыл дверь. В лицо ему едва не порхнуло полотенце.
В каюте было ветрено и свежо. Робинзон любил песни морского ветра – и иллюминатор был распахнут настежь. Койка была строго заправлена, и от зари уголок подушки светился, будто ломтик арбуза.
– Морской порядок! – похвалил Солнышкин. – И хозяина уже нет.
– А хозяин смотрит, скоро ли появится Антарктида, – сказала Марина, выглянув в иллюминатор.
Робинзон стоял на палубе у борта и смотрел в подзорную трубу, будто искал что-то на горизонте.
– Ну, до Антарктиды далеко! – возразил Солнышкин. – Впереди ещё Жюлькипур!
– Далеко, а кое-кто ко встрече с ней готовится сейчас. Вон у Пионерчикова вся каюта завалена книгами про Антарктиду, – сказала Марина. – Правда, нам это ни к чему. Мы ведь новые земли открывать не собираемся. Нам бы доставить груз – и домой.
Но Солнышкин возмущённо нахмурился: ничего себе! Штурману Пионерчикову книги к чему, а Солнышкину ни к чему? Пионерчиков пусть собирается открывать новые земли, а Солнышкин нет? Дудки! Сегодня же он перечитает всё об Антарктиде. Всё, что только есть на судне! И ещё посмотрим, кто откроет больше!
Минуты и секунды не шли, а летели, как брызги из шланга. Полдня Солнышкин то и дело бегал мимо книжного шкафа, в котором стояли тяжёлые тома энциклопедии.
И не успел кончиться ужин, а Солнышкин, пыхтя, притащил в каюту столько книг об Антарктиде, что Перчиков поёжился, как от холода.
– Ты это что? – спросил он, оторвавшись от радиоприёмника.
Но Солнышкин плюхнулся на койку и открыл том, на боку которого золотом была оттиснута яркая буква «А». Через секунду он уже не слышал ни рокота волн, ни гула машины. Солнышкин шагал по сверкающей Антарктиде среди льдов и пингвинов, и перед ним открывались новые земли. Земля Перчикова. Земля Робинзона. Названия старых земель ему тоже нравились не все. Подумаешь, Земля Королевы Мод! Уж лучше бы Земля Марины! Никакая королева туда и носа не показывала, а Марина плывёт к настоящей Антарктиде на настоящем пароходе!
– Послушай, Солнышкин, нельзя ли потише? – спросил вдруг Перчиков, зашмыгав носом.
Под пальцами Солнышкина так летали страницы, что у Перчикова от ветра начался насморк. Солнышкин на минуту остановился, потом махнул рукой и сказал удивлённому радисту:
– Нужно закаляться, Перчиков! Впереди Антарктида! Затем он встал, захлопнул книгу и направился к шлюпочной палубе. Там у шлюпки лежали два увесистых болта, с которыми Солнышкин упражнялся каждое утро. Правда, Перчиков под насторожёнными взглядами Буруна то и дело язвительно замечал: «Ты бы прихватил что-нибудь потяжелее! Ну хотя бы боцманский якорь!» Но Солнышкин не обращал на это внимания. Он поднимал болты, бицепсы наливались под кожей, играли, как крупные антоновки, горячий ветер обдавал грудь, а сердце выстукивало: «Так держать, Солнышкин!» Но сейчас Солнышкин вдруг изменил курс: на корме к шуму волн примешивался быстрый лёгкий стук. Это у камбуза заядлые игроки начинали игру в домино.