Кукушкина весна. Элизабет Бэгели
В комнате было сумрачно, как зимой. Несмотря на то что настало утро, тяжёлые бархатные шторы были ещё задёрнуты. В камине горел огонь, и тепло в комнате было тяжёлое, как одеяло. Мать, с собранными в тугой пучок волосами, очень прямая, стоя у кровати Флоры, проверяла, спала ли температура.
– Можно сегодня открыть шторы? – попросила Флора.
Мать пересекла детскую и приоткрыла тоненькую щёлочку.
– Не смотри прямо в окно, Флора, – приказала она. – Доктор Фишер сказал, что твоим глазам нужен сумрак, пока до конца не пройдут мигрени.
– Но, мама, я чувствую себя совсем здоровой, – сказала Флора. – Может быть, так хорошо, чтобы выйти наружу.
– Совершенно точно нет, – резко ответила мать. – Ты будешь отдыхать в доме, здесь у тебя мало шансов снова взяться за те проказы, что навлекли на тебя беду.
Она глянула на маленькие деревянные часы на дальней стене, рядом с дверью для слуг.
– Время велеть кухарке послать тебе завтрак. – Она быстро вышла из комнаты.
Тик-так, тик-так, тик-так – было всего только девять утра, и день впереди казался бесконечным. Если бы только Флора могла повернуть время вспять, чтобы никакой беды не случилось.
В морозный зимний день, вместо того, чтобы вышивать, как ей полагалось, Флора пробралась в конюшню. Там, зная, что мать настрого запретила, она забралась на Принца без седла. Подоткнув платье под коленки, Флора галопом направила пони в Крестьянский лес, где забытые ворота умоляли, чтобы через них прыгнули. Но она не заметила замёрзшую лужу на другой стороне, пока Принц не поскользнулся на ней. Головой о землю она ударилась так сильно, что несколько дней провела без сознания.
И вот теперь она была здесь, вынуждена лежать без движения в сумрачной комнате, хотя отдыхала уже целых восемь недель.
«Сколько это тик-так?» – задалась она вопросом.
Тик-так, тик-так, тик-так. В десять минут десятого вошла горничная, чтобы добавить дров в огонь.
– О, Виолетта! – сказала Флора. – Пожалуйста, не надо. Здесь так жарко.
– Прощенья просим, мисс Флора, – ответила та. – Но хозяйка сказала, что вам нельзя простужаться.
Флора вздохнула, но разговор с Виолеттой мог хотя бы помочь скоротать время.
– Что ты будешь сегодня делать, Виолетта? – спросила Флора. Было воскресенье, и слуги, закончив дела, остаток дня были свободны.
– О, мисс, сегодня майский день! – заулыбалась Виолетта. – Будем танцевать вокруг майского шеста и пытаться поймать кукушку!
Она объяснила, что, если сумеешь поймать кукушку и удержать её, весна никогда не кончится.
«Какая польза в бесконечной весне, если ты заперта в темнице?» – подумала Флора.
Тик-так, тик-так, тик-так. Флора снова осталась одна. Посмотрела на часы – всего двадцать пять минут десятого. Наверняка часы опаздывали. Они были старые, и маленькие дверки над циферблатом больше не открывались. Когда мать была девочкой, из них выскакивала деревянная кукушка, которая куковала час, – но Флора этого никогда не видела и не слышала.
Точно! Так она сможет убить время! Она починит часы.
Флора выскользнула из постели и неслышно прошла по комнате – так, чтобы мать не услышала. Вскарабкавшись на стул, она сняла часы с гвоздя и положила их на кровать. Дверки, похоже, застряли, и бедная кукушка оказалась заперта в темноте. Флора попробовала открыть их силой, но ничего не получилось. Может, если перевернуть часы вверх тормашками, она сможет их освободить…
Но рывок получился сильнее, чем ей хотелось бы, и её руки, липкие от возбуждения, потеряли цепкость. Часы упали на доски пола с громким «крак».
Флора в ужасе подняла их. Дверки распахнулись, и кукушка не просто освободилась, а совсем вывалилась. Флора наконец нашла её под кроватью, куда та улетела, сорвавшись с похожей на ножницы пружины, которая заставляла её появляться в дверках и исчезать в них.
– Я хотела тебя освободить, а теперь ты сломалась, – сказала Флора птичке – голос у неё полнился ужасом, потому что мать должна была ужасно рассердиться, увидев сломанные часы.
Флора знала, что должна их починить. Снова и снова она пыталась вставить птичку обратно на пружину, но руки у неё были горячие и потные, и в тусклом свете было сложно что-то разглядеть.
Она отнесла часы к окну и оттянула тяжёлые шторы. Золотой поток солнечного света ворвался в комнату. Снаружи были цветы и синее небо – самая весенняя весна! Зная, что не должна, Флора открыла окно, чтобы впустить глоток свежего воздуха, – вдохнула, ощущая чудесный, острый запах земли снаружи. Вскоре руки у неё стали прохладными, перестали трястись, и она почти вставила птичку на место, когда…
– Не дайте хозяйке поймать вас не в кровати! – донёсся голос снаружи. Это была Виолетта, которая направлялась к майскому шесту. Притворяясь, что не услышала предупреждения, Флора радостно помахала и нечаянно стряхнула птичку с пружины. Та отскочила на подоконник. Морока! Теперь придётся начинать сначала.
Вдруг она услышала резкие шаги на лестнице. Мать! У Флоры будут ужасные неприятности, если мать застанет её не в постели!
Флора торопливо повесила часы обратно на стену и поспешила задёрнуть шторы. О нет! Кольцо штор, кажется, застряло, а мамины шаги были уже на площадке лестницы. Тянуть Флоре шторы дальше? Или забраться в постель обратно?