Когда мой отец стал немощным и был прикован к постели, мне, его единственному сыну, не оставалось другого выбора, кроме как помогать ему. Моей матери было уже 72 года, но она всё ещё вела домашнее хозяйство и днём заботилась о своём пациенте. Я жил и работал в другом месте, и поэтому мог ухаживать за больным только в ночную смену, с десяти вечера до шести утра.
Моё дежурство состояло в своевременной выдаче лекарств, подаче питья и неоднократных переворотах ослабленного больного. Мы с отцом разговаривали очень мало, хотя он и был в полном сознании. Он не позволял нам говорить о его лечении, не позволял вызывать врачей и принимал только привычные лекарства от кашля, астмы и сердца. Домашний врач описал это состояние так: “Человек со временем стареет, устаёт, слабеет и не испытывает ни малейшего желания жить и продолжать борьбу, он устал от жизни. Не стоит принуждать таких пациентов к новым лекарствам, это только приблизит их конец”.
Я не мог найти выход из этой ситуации и без вопросов подчинялся требованиям больного. Эта была очень неудобная для меня ситуация, однако о чём здесь можно говорить? Мы оба, отец и сын, давно уже выяснили наши взаимоотношения и знали мировоззрения друг друга. Наши мировоззрения не совпадали и вели к непримиримым противоречиям. Спор наш продолжался долгие годы, и, чтобы не расстраивать друг друга, мы договорились, раз и навсегда, никогда не затрагивать этот вопрос.