Падая волей над ложью – причины,
Камень души – обывательский ляжет,
Вдоль искушения видеть – картину,
Подлого ужаса чёрной – истории,
Где никогда не заполнит – миром,
Существование права в – толках,
Должной судьбы иллюзорности – милой,
Центром вопроса, что ждали – мы.
Думали жить – обывательской правдой,
Щерились по кратковременной – сумме,
За обнищанием слова – на право,
Логики формы обиды и – существования лично,
Падали, чтоб облекаться приличием,
Жалкого мира, на том – вымерли,
Как исторический ужас – привычки,
Холодом терпит и страхом – радует,
Над предварительной ложью – большего,
Стен иллюзорности роли – магической,
На человеческом поле – оправданном,
Вновь возведя их истории – вымысел.
Каждому страхом над именем – сказано,
Высмеять почерк мотива – за нужное,
Чтоб никогда не терять – им плаху,
Большего чуда изнеженной – маски,
За обещанием жить – по подсказке,
Верить тем чувствами лжи – неприкаянной,
Ценности формы любви – обаяния,
На обнищании времени – даже,
Стихли лекала под мнимое – толка,
Ты изумляешь внутри – обывательским,
Долгом и жаждой учить – понемногу —
Страхи ручного стремления – жалить,
Ждать и уметь испытанию – чести —
Знать своё имя – направленных зорей,
Через заядлое – подлости горе,
Над неприкаянной – формой души.
Стелет то время сереющей – маской,
Каменный век и упорство – имени,
Чтобы забыть обывательский – почерк,
Став преисподним, как ветер вопроса,
Сколько им нужно – над правом помнить,
Вечность причины и – чалого ужаса,
Завтра не станет подобием – миру,
Звать обывательской роли – правду.
Только закрыв и оставив – мирный —
Света приток, как последнее утро —
Заново всходит – над именем смирный —
Смерти приток – иллюзорной причины,
Он уготован и станет – видимой —
Ложью, откуда ты снова – робой,
Будешь для собственной истины – мира,
За неприкаянный свет – идеала над нами.