Вон там убили человека,
Вон там убили человека,
Вон там убили человека,
Внизу – убили человека.
Пойдем, посмотрим на него.
Пойдем, посмотрим на него.
Пойдем, посмотрим на него.
Пойдем. Посмотрим на него.
Мертвец – и вид, как есть мертвецкий.
Да он же спит, он пьян мертвецки!
Да, не мертвец, а вид мертвецкий…
Какой мертвец, он пьян мертвецки —
В блевотине валяется…
В блевотине валяется…
В блевотине валяется…
…………………………………….
Берись за руки и за ноги,
Берись за руки и за ноги,
Берись за руки и за ноги,
Берись за руки и за ноги
И выноси его на двор.
Вытаскивай его на двор.
Вытряхивай его на двор!
Вышвыривай его на двор! —
И затворяй входные двери.
Плотнее закрывайте двери!
Живее замыкайте двери!
На все замки закройте двери!
Что он – кричит или молчит?
Что он – кричит или молчит?
Что он – кричит или молчит?
Что он? – кричит или молчит?..
Мигает лампочка у входа!
Тут, на полу, на полках склада
Толь, гвозди и – кому что надо —
Лопаты, пилы, топоры,
Кувалды, кирки и ломы.
Бутылку и стакан – на бочку!
Пьет водку молча, в одиночку.
Лопаты, пилы, топоры,
Кувалды, кирки и ломы.
Очки на лбу. Подслеповато
Глядит. Жена? Была когда-то.
Лопаты, пилы, топоры,
Кувалды, кирки и ломы.
Глядит – и тянутся концами,
Кривыми скалятся зубами
Лопаты, пилы, топоры,
Кувалды, кирки и ломы.
Вдруг инструмента стало вдвое…
Все поскакало вкруговую:
Лопаты, пилы, топоры,
Кувалды, кирки и ломы.
Довольно! Хватит! Надоело.
Лежите смирно. Ждите дела,
Лопаты, пилы, топоры,
Кувалды, кирки и ломы.
Поднялся. Вышел из сарая.
Замок навесил, запирая
Лопаты, пилы, топоры,
Кувалды, кирки и ломы.
Луна. Леса. Громада стройки.
Барак. Старик уснул на койке.
Лопаты… пилы… топоры…
Кувалды… кирки… и ломы…
Незнакомый, но знакомо
Прикоснулся. И истома —
И испуг – и исступленье —
И сознанье преступленья —
И какое-то учрежденье.
Коридор
Сер.
Кабинеты
Все
Раскрыты.
Вошла в кабинет —
Никого нет.
Паркет.
Ступила за черту —
И полетела в пустоту.
В воздухе изгибается тело.
А-А-А! —
Целовал
Мягкий овал
Живота.
А-А-А!
Гулко в подземном зале.
Спят, сидят, как на вокзале,
Люди.
Сосед спеленутый бинтами.
Лицо в бинтах, как в белой раме,
Знакомо ей до жути.
Глядит внимательный глаз!
ОН.
В ушах металлический звон,
Во рту металлический вкус…
А-А-А!
Полетела.
В воздухе изгибается тело,
Наплывают облака.
Издалека:
А-А-А!
Тишина.
Мрак.
Сердца стук.
Вдруг
Уловила слухом жадным:
Глубоко внизу, в парадном
Гул.
На лестнице крутой
Шаги.
Приближенные темнотой
Шаги
Вырастают, как враги,
Шаги.
Вот сбились, стали неуверенны —
Во тьме отыскивают дверь они.
Дверь отворилась: никого —
Мгла и волокна облаков —
ПУСТОТА-А! —
(Сто дверей в учреждении
И сознанье преступления,
И лицо в бинтах, как в раме,
И полет над облаками.)
А-А!
Проваливается кровать,
Проваливается кровать,
Проваливается кровать,
Проваливается кровать!
Льву Кропивницкому
Пахнет пирогами. Тихо.
Прилегла и спит старуха.
Из-за ширмы вышел зять,
Наклонился что-то взять.
Мигом сын вскочил с постели
И стоит в одном белье —
Тело белеет.
Вдруг
Зять схватил утюг.
Хряк! —
Сына сбил с ног.
(Крикнуть порывалась,
Но пресекся голос,
Встал отдельно каждый волос!)
Зять глядит зловеще:
«А ну, теща, отдавай мои вещи!»
Надвигается на тещу —
И не зять, а дворник —
И не дворник, а пожарник.
За окном кричат: Пожар!
Запевает пьяный хор
В багровом отсвете пожара
За столом пируют гости.
Зять сидит на главном месте.
Рядом с ним соседка Вера
Хлопает стаканом водку.
Зять облапил, жмет соседку.
Целовать! Она не хочет,
Вырывается, хохочет.
Зять кричит: «Женюсь, ура!
А законную жену
Из квартиры выгоню
Или в гроб вгоню!»
Галдеж: «Давно пора!»
В комнате все жарче,
Ярче.
С треском лопнуло стекло.
Дымом все заволокло.
Лица,
Глаза, разинутые рты —
Все проваливается…
В солнце половина комнаты.
На столе блюдо —
Пирогов груда.
Сын стоит в одном белье.
Из-за ширмы вышел зять,
Наклонился что-то взять:
– Эх, погодка хороша!
– С праздником вас, мамаша.
Разгружал стальные балки.
Водку пил с обходчицей.
Из-под век видны белки.
Блевать хочется.
Небо сумеречно-ало.
Провода. Их тихий звон.
Щит: ЗАКРОЙ СИФОН
И ПОДДУВАЛО
Указатель: ПРОСТИТУТКИ
Из будки
Вышла женщина,
Стоит к нему обращена.
Ветер сдул подол юбки:
Чулки, белое тело.
– А я тебя ожидала…
Вымя сжал корявой лапой.
Повалил ее на шпалы.
И ощерясь жарко дышит.
СТРЕЛКА МАНОМЕТРА НА ПРЕДЕЛЕ!
Слышит:
Рельсы загудели.
Рванулся. Держит, не пускает.
Старуха
Зубы скалит.
Обессилен весь от страха.
Гул и голос паровоза.
Надвигается угроза,
Катятся колеса,
Катятся колеса,
Катятся колеса,
Сейчас
Сомнут
И раскромсают на куски:
Ноги там, руки тут,
На ось
Намотаны кишки…
Грохот рядом! Кое-как
Вырвался из цепких рук,
Выскользнул из-под колес,
Покатился под откос.
Мимо прогрохотала
Длинная вереница металла.
Бурьян…
Голова гудит, как чугун.
Столб: 4222.
«Прошу расследовать. Скорее!
Все врачи – евреи,
Сторожа – шпионы,
Действуют сквозь стены
В лоб
Лучами рентгена.
Недаром я почти ослеп.
А в пятницу устроили потоп».
Распахнулись окна. Ветер
Раздувает простыни,
По волнам несет кровати,
Ударяет их о стены.
Вопли! Стоны!
Все матросы —
Альбатросы,
Стали сами
Парусами —
Сносит их от пристани,
По морю скачут шлюпки,
А в них гребут обрубки.
Маски их раскрашены,
Моськи все расквашены.
– Спасите! —
Кричит Бонапарт.
Бросили ему колоду карт.
А Спаситель
Руци горе воздел
И пошел по суху яко по воде.
Человек – огнетушитель
Заливает пеною!
Маршал – громкоговоритель!
Человек – вселенная!
Над ним летают утки
И судки,
Расстилаются бинты,
Заворачиваясь в банты,
Трубка клизмы извивается,
Как
Гадюка.
«Эвридика! Эвридика!»
Как из жопы,
Ветер дует.
Капитан командует:
– Эй, ребята-эфиопы,
Медсестру на абордаж!
Прыгай на восьмой этаж! —
От испуга
Все полезли друг на друга.
Ой-ой, нога – нога!
Ногой – по лицу,
Зубами – в ягодицу…
Тут вошел главврач
И произнес такую речь:
– БАСТА!
Все вернулось на свое место.
Но лишь 1001‐й номер на носилках вынесли,
Не вынесли нервы – умер.
– Дезертир?
– Отстал от части.
– Расстрелять его на месте.
(Растерзать его на части!)
Куст,
Обрыв, река,
Мост
И в солнце облака.
Запрокинутые лица
Конвоиров,
Офицера.
Там
Воздушный пируэт —
Самолет пикирует.
Бомба массою стекла
Воздух рассекла —
УДАР
Наклонился конвоир,
Офицер,
Санитар.
…еще живет.
…нести.
Разрывается живот,
Вывалились внутренности.
Сознания распалась связь…
Комар заплакал, жалуясь.
Вьется и на лоб садится,
Не смахнуть его с лица…
По участку ходит мрачен,
Озабочен:
На доме прохудилась крыша,
На корню
Засохла груша,
Черви съели яблоню.
Сдох в сарае боров,
Нет на зиму дров.
А жена? Жена румяна —
На щеках горят румяна,
Она гуляет и поет —
Никого не узнает.
Говорит: «Чудные вести:
Пропал без вести,
Пал героем,
Расстреляли перед строем!»
Взял молоток,
Влез на чердак
И от злости
И тоски
Загоняет гвозди
В доски,
Всаживает
В свой живот.
Что ни гвоздь,
То насквозь.
Нестерпимая резь.
– Ай!
– Ой!
– Смотри: еще живой.
– Оставь, куда его нести,
Вывалились внутренности.
(Комар не отстает, звеня.)
– Братцы, убейте меня.
Полдень. Пыль. Удары.
Разрыты горы.
Экскаваторы – чудища!
Вдвоем, уединения ища,
Пришли на кладбище —
На козье пастбище.
На могилу прилегла она:
Чулки из нейлона,
Косматое лоно.
Узкогруд,
Худ Он.
Нервно возбужден.
Руки дрожат.
Она ждет:
– Ну!..
Что-то бормочет,
Пунцов от досады.
Она над ним хохочет.
Зной на них течет.
Зыблются ограды,
Памятников груды.
– Ушел.
– Убежал!
Летит одуванчиков пух…
В лопухах
Возник
Козел:
– Бе!
За рога притянула к себе.
Щекотанье меха – брюха…
Задыхается от смеха,
Зарычала глухо
В упоении греха…
Мясисты
Листья
Лопуха…
Под дерном застонали кости
От зависти
И злости.
Рычат моторы.
Экскаваторы
Землю грызут.
Отдается сразу
Всем она!
В воздухе летают семена…
Женщина
Растерзана и смущена,
Красным солнцем освещена
По земле идет, ступая,
Как пьяная или слепая,
Туда —
Где спутались шоссе и корпуса,
Столбы и волоса.
Репейник ей вцепился в провода.
Лежа, стонет.
Никого нет.
Лишь на стенке черный рупор.
В нем гремит народный хор.
Дотянулся, дернул шнур!
Вилка тут, розетка там.
Не верит своим
Ушам:
Шум,
Треск,
Лязг металла.
Радио забормотало:
«Последние известия.
Экстренное сообщение!
…На месте
Преступления.
…Большинством голосов.
…Градусов
Мороза.
…Угроза
Атомного нападения
Эпидемия…
Война…
Норма перевыполнена!»
Снова хор. На фоне хора
Соло авиамотора.
Рев
Реактивной авиации.
Взрыв
Оваций!
Больной глядит остекленело.
Рука
Судорожно сжала одеяло.
Из дверей – издалека
Показался некто.
– Доктор!
– Надо
– У меня проверить гайки.
Диктор:
«Лунная соната.
Исполняется на балалайке».
Взрыв!
…
………………………………………..
…………………………………….
………
……
…………………………..
…………………..
………………………
………
…….
…
……
….
…
…
………………..
…………………
……………….
……………
…………
…………………………………..
…………………….
Жив!?!
– На что жалуетесь, гражданка? —
Была одна баба бойкая, а тут будто
язык отнялся. Стоит, плачет —
ничего сказать не может.
– Дай ей новую квартиру и десять
тысяч от моего имени.
Вышла замуж.
Муж, как муж.
Ночью баба
Разглядела его, по совести сказать, слабо.
Утром смотрит: весь в шерсти.
Муж-то, господи прости,
Настоящий обезьян.
А прикинулся брюнетом, чтобы значит,
Скрыть изъян.
Обезьян кричит и скачет,
Кривоног и волосат.
Молодая чуть не плачет.
Обратилась в суд.
Говорят: нет повода…
Случай атавизма…
Лучше примиритесь…
Не дают развода!
Дивные дела! —
Двух мартышек родила.
Отец монтажник-верхолаз
На колокольню Ивана Великого от радости залез
И там на высоте,
На золотом кресте
Трое суток продержался, вися на своем хвосте.
Дали ему премию —
Приз:
Чайный сервиз.
Жена чего не пожелает, выполняется любой ее каприз!
Что ж, был бы муж, как муж хорош,
И с обезьяной проживешь.
Жена моя и теща
Совсем сошли с ума
Представь себе
Сама
Своих двоих детей
Нет главное – коробка скоростей
У нее такие груди
На работе мы не люди
Она мне говорит
А я в ответ
Она не отстает
Я – нет и нет
Оттого что повар и
Перепродает товары
Еще увижу с ним – убью
Мать
Твою
Уважаю, но отказываюсь понимать
Да что тут понимать
Сделала аборт
В ресторане накачался
Не явился на концерт
У бухгалтера инфаркт
Присудили десять лет
Смотрят а уж он скончался
Я и сам люблю балет.
Уберите, уберите нож…
Он хороший человек, он хорош…
Одно неладно: в голове дыра…
В атаку, сволочи,
Ура.
Вася?
А?
Не кричи
И не храпи.
Спи…
Милая, люблю тебя,
Всю тебя…
Оставь, пусти меня, не надо…
Надо!
Надо, надо, надо!
Вера, Ира, Лида, Ада…
Рикошетом в угол —
Гол!
Лезьте все на небо!
Жаба…
Прошу тебя, прости.
Люблю…
Корень из бесконечности
Равен нулю…
Не храпи – опять храпишь!
Спи.
Спишь?
Начинается премьера —
Драма Шекспира,
Мольера
И Назыма Хикмета.
Героиня Джульетта,
Дочь короля Лира,
Любит слесаря Ахмета.
Ахмет не любит Джульетту.
Ахмет встречает Анюту…
В эту самую минуту
Побелела, как стена,
Крикнула: «Боюсь отца!»
Публика накалена.
Режиссер волнуется.
Дело близится к развязке.
Вот Джульетта в черной маске…
Отравлена Анюта!
Ахмет ее за это…
Зарезана Джульетта,
Король казнит Ахмета.
Не выдержали нервы —
Режиссер схватил рапиру,
Бросился на сцену.
– Варвар!
Одним ударом
Покончил с Лиром.
Сам
Охвачен пафосом —
Продолжает монолог
Оскорбленного отца.
(Публика беснуется)
Вдруг
Провалился в люк.
(Публика неистовствует)
Справедливость торжествует.
И хохочут фурии
В храме бутафории
И визжат эринии
У трамвайной линии.
Десять миллионов
Магазинов,
Ресторанов,
Министерств, контор, заводов,
Поездов и пароходов,
Самолетов.
Вибрирующий звук.
Ток.
Ритм напряженно убыстренный.
Вчера:
«Ура, молодожены!»
Был внимательный и робкий.
А сегодня вместо пробки
Жену включил
В сеть —
Электрический разряд!
А соседи
Говорят:
– Ты вредитель.
– Он убийца, я свидетель!
В милиции тупые лица:
Переполнена тюрьма,
Перегружены больницы,
Сумасшедшие дома.
Вернулся в комнату свою.
А там
Вселяют новую семью —
В дверях торчит буфет углом.
Ни крова, ни сочувствия.
Напился до бесчувствия.
Вот его квартира!
Вот его кровать!
На кровать наблевать!
Лег поперек тротуара.
Над ним,
Кругом
Идут бегом,
Мчатся десять миллионов
Магазинов, ресторанов,
Министерств, контор, заводов,
Поездов и пароходов,
Самолетов.
На каланче кричат вороны.
Умер начальник пожарной охраны!
Красная телега
Везет бидоны из продмага.
Футбольная команда
Несет пожарный инвентарь.
Погиб вратарь —
Искусный бондарь,
Последний в городе кустарь.
Оркестр из клуба
На кладбище провожает дирижера.
Жарко.
Рявкает труба.
Машина катит без мотора.
Пыльно.
Рявкает труба.
Проявляя беспокойство,
Озирается начальство:
В магазинах – пусто —
Вместо
Хлеба – водка и спички…
Из печки
Вылетела искра.
Запылала занавеска.
Дым валит из трех окон.
Пожары с четырех сторон…
Над могилой произносят речь:
– Имущество надо беречь.
Пусть каждый житель
Приобретет огнетушитель…
Все громче карканье ворон.
Хирурга
Вызвали из морга.
Что там?
Вертолет подкатил к воротам.
Последние рукопожатия,
Объятия,
Отплытие.
Оркестр
Играет фугу «Красный крест».
Тяжелое ранение
В лесу – в далекой области.
«Начинается гниение
В области
Брюшной полости».
Приближенье парохода,
Самолета,
Парашюта. —
В воздухе раскрылся макинтош.
Врача встречают на пороге
Провинциальные коллеги.
Больного сунули под нож.
Врач в лесу – в далекой области
Проявляет чудеса доблести;
Под лампой занавешенной
Оперирует, как бешеный.
Разрубил больного топором —
Пополам!
А больной говорит:
Я сейчас в бреду.
Больной говорит:
Я сейчас приду,
Продолжайте операцию без меня…
Сегодня
Герой
Возвратился в столицу,
В свою больницу.
Пафос встречи.
Вот отрывок из его речи:
«…Скверно!
Диагноз был поставлен неверно.
Но, вообще, операция челюсти
Не лишена своеобразной прелести».
Скульптор
Вылепил Икара.
Ушел натурщик,
Бормоча: «Халтурщик!
У меня мускулатура,
А не части от мотора».
Пришли приятели,
Говорят: «Банально».
Лишь женщины увидели,
Что это – гениально.
– Какая мощь!
– Вот это вещь!
– Традиции
Древней Греции…
– Сексуальные эмоции…
– Я хочу иметь детей
От коробки скоростей!
Зачала. И в скорости
На предельной скорости,
Закусив удила,
Родила
Вертолет.
Он летит и кричит —
Свою маму зовет.
Вот уходит в облака…
Зарыдала публика.
ТАКОВО ВОСПИТАТЕЛЬНОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ
ИСКУССТВА!
Раскланялся артист.
На площади поставлен бюст —
Автопортрет,
Автофургон,
Телефон-
Автомат.
На дороге
Волочится воловья шкура.
В овраге
Лежит ободранная туша,
Ноги кверху задраны,
На осине голова.
Глазеет бритая сова.
К реке идет Сапгир и Холин.
Смеется филин
Над простофилями.
Овечья шкура удаляется,
Под ней лопатки
Выделяются,
Четыре палки
Передвигаются.
Поэт Холин заявил:
«У меня возникло подозрение,
Что это – обман зрения».
Но, по мнению Сапгира,
Эта шкура
Не собачья,
Это человечья
Кожа, из которой шьют перчатки,
На пятки ставят заплатки,
Вьют спирали
На электроплитки;
Пергамент, на котором
Вырубают правила морали
Топором!……………
А корову все же ободрали
Несмотря на прописи морали.
Хохочет Холин,
Хохочет филин,
Хохочет эхо.
Бычья шкура лопается от смеха.
И в лесу становится тихо.
Грузин
Зарезал армянина.
Армянин – враг,
Прокурор – друг,
Адвокат —
Брат,
Заведующий магазином
Приятелям рад.
За бутылкой Гурджиани —
Цинандали, Тибиани,
Хванчкара, Вазисубани,
Что-то мутное с Кубани,
Снова ящик Цинандали
И так далее…
…и Марину и барана!
– За здоровье армянина!
– Ты мене друг, враг?
– Я тебе брат, Брут.
– Русским не простим обиду!
– Грек
Воюет за свободу!
– Суд – хороший человек.
Зал кинотеатра.
Драма ПЕТР И КЛЕОПАТРА.
На полотне вместо
Петра —
Пустое место.
Рокочут трактора —
С фонарями ищут Петра.
Венера в ожидании
Тюремного свидания.
Входит Петр
Небрит.
Говорит
Адвокат:
«Обратите внимание
На форму черепа —
Репа.
Подзащитный от рождения
Был невинен, как жопа».
Крики:
– Мы не дураки! —
Дамы в обмороке.
У Верховного судьи
Вырос
Волос
Метра
На три.
– Это что за пугало? —
Мода: все обриты наголо!
Актриса
Лыса.
В темпе скерцо
Сделал предложение
Руки и сердца —
Потерпел поражение.
С горя вырвал на себе все волосы
И удалился за кулисы.
Снова человечество
Ждет: еще чудачество.
В небо трубами – орган.
Играют фугу Баха.
У конферансье из уха
Вырастает половой орган.
Вопль из партера.
Автор трубит отступление…
Петр и Клеопатра
Маячат в отдалении…
Зал в недоумении…
Ни фантазии, ни смысла.
Судьи, улыбаясь кисло,
Смотрят тем не менее.
В тумане леса —
Голоса,
Аукаются бабы,
В кустах старуха шарит палкой.
Между пальцев ног выросли грибы.
Под елкой —
Красная фуражка железнодорожника.
– Поди сюда, овечка, —
Вышли из орешника —
Кличка —
Электричка.
Вдруг овечка загудела и заржала
По рельсам побежала.
Туман рассеялся – и лес
Исчез.
На равнине
Одни
Пни,
Озеро
Посередине.
Скрежет бульдозера,
Чавк экскаватора.
Станки без звука
Рвут кого-то.
Завод погружается в болото…
Из трясины —
Волосины,
То ли сук, то ли рука,
То ли хер проводника.
На дереве сидит сорока.
И не кончается морока.
– Абстракционизм, гав, гав!
– Мяу, милый, ты не прав.
– Рабин Оскар —
Экспрессионизм, кар, кар!
– Слыхали,
сюрреалиста Дали
распяли
на электрическом стуле…
– А Леже в музейном зале
растерзали
экскаваторы!
– Я же говорю,
что реализм, хрю, хрю…
В это время
Двери отворяются,
Незримо появляются
Генрих и Римма.
Генрих говорит: «Комната не та!
Что это за сборище
Спорящих товарищей?»
Римма говорит: «Это наша комната.
Тут один человек:
Наш пес Джек».
К выключателю – рука!
Однако
Спит собака.
«Потуши свет!»
«Слышишь, баранье блеянье?»
– Безупречное наше собранье…
премии —
безусловно, Академии!
Заскрежетали стульями,
Аплодисменты, звон бокалов…
Ударили в колокола!
Бегут с кольями…
– Вышибай колом из рам
этот срам!
В окна, в двери
Экскурсовод вопит: «Горю!..»
– Реализм, хрю, хрю…
– Растерзали экскаваторы…
Бригадиру
Понравилась доярка Вера —
И не Вера, а корова —
Не корова, а изба —
Посреди двора четыре столба.
Настал Покров.
Бригадир Сергей Попов
Справляет свадьбу и поминки —
Свадьбу с Веркой, поминки по Нинке!
В клубе жарко.
Доярка Вера
Подскочила к трактористу из соседнего села,
Будто в ЗАГСе не венчалась,
Будто в церкви не была.
Под звуки джаза
В пляс пошла коза
С медведем
На смех людям.
Жениху – обида,
Что и говорить…
Ночью вышел покурить…
Земля вспахала тракториста,
Живого места
Не осталось!
На снегу борона – зубья вкось,
Рыбья кость!
Хозяйка горницу мела
Топором.
В это время к ней пришла
Метла.
(При ближайшем рассмотрении оказалась жором уха —
Ухажором.)
В обществе двух кошек
Пьют из чашек
Валерьянку.
Крик и чад.
Вдруг стучат:
– Кончайте пьянку! —
Банку спрятала за печку
И сказала человечку:
– Не шуми…
Горенка наполнилась людьми,
Белая наполнилась людьми,
Милая наполнилась людьми.
Посередине – муж-великан
(с уваженьем к его кулакам).
Муж не пьяный – хуже – злой:
«Кочергой или метлой?»
Вдруг как выпрыгнет метла —
И пошла
Дубасить мужа.
Топор стоял на страже.
Народ глазел снаружи,
Как
Отплясывали трепака,
Пока
Не изломалась палка.
Сам как метла: вихры да нос.
Бабе мужа стало жалко.
– Купим, Ваня, пылесос.
Рыжая шляпа
На солнцепеке
С бабами торгуется.
Курицу – за ноги,
Кроликов – за уши.
«Заячьи вы души,
Гляньте-ка на небо.
Видите: сияет
Зеленая бутылка!»
Шляпа скалит зубы.
Бабы лущат семечки,
Шелухой плюют
На шляпу.
Шум на базаре.
Два инвалида
Третьего ищут:
– Выпьем?
Выпили и повторили.
Шляпа жмурится на солнце,
Соломинку жует.
– Кто ты есть?
«Учитель здешний».
– Объясни мне, друг сердечный,
Отчего мы любим водку,
Почему нас любят бабы?
А, не знаешь!.. Эх ты, шляпа!
(Шляпа усмехается.)
Оттого мы любим водку,
Чтобы крепче баб любить.
Потому нас любят бабы,
Что мы любим водку пить.
А когда не станет водки,
Будем жрать
Денатурат.
– Слышь, профессор кислых щей,
Не учи учителя…
И единственной клешней —
По уху приятеля…
Двое возятся в пыли,
Третий ухмыляется.
А вверху на проводах
Костыли
Качаются.
Серые шинели
Вышли из тоннеля.
Выстрелила пушка.
За лесом задымила самоварная труба.
С неба
Сыплется картошка.
За домом дом
Бомбят квадратно-гнездовым
Методом!
На дороге дым —
Разнесло повозку с ездовым…
Бегут вперед,
Ползут назад.
А сержант полез в тоннель —
Сдали нервы,
Уши вылезли на лоб.
Штатский смотрит на маневры
В перископ:
Пожар на птицеферме!
За черными
Леггорнами
Бежит петух без головы.
Рвутся дымовые шашки.
Прячьте головы
В РОМАШКИ!
Это вам не шутки —
Нюхать НЕЗАБУДКИ!
…И во весь горизонт —
САПОГИ И ЗАД.
– Вставай, сержант.
– Оглох?
Поднялся из травы
Петух
Без головы.
Пастух трубит в деревне.
Окончились маневры.
На улицах иллюминация.
– Это Афины?
– Нет, не Афины.
– Это Венеция?
– Нет, не Венеция.
Тут на башенках антенны,
На колоннах микрофоны.
Музыка играет,
Публика гуляет,
Пьяные горланят,
Подростки хулиганят.
Юбка выше
Колен,
Проститутка в нише
У колонн.
К террасе ресторана
Подъехала машина.
Глядя на море, мужчина
Женщине сказал солидно:
«Настали дни спокойствия и мира,
Это очевидно».
Женщина сказала:
«Сыро.
Хочу шампанского и сыра».
В темноте завыла сирена.
Кто-то вышел из вагона.
– Говорят:
Герострат
Поджог
Рейхстаг!
– Где горит? —
Спросила:
– Около вокзала?
– Нет, – сказал мужчина, – это
Совсем не в нашей части света.
– Кто эта красавица?
– Говорят, певица.
Да, она – актриса.
Едет на гастроли.
Каюта первого класса
В семилетней школе.
Звонок.
По коридору топот ног.
Разодранная карта
И хаос парт у борта.
Катастрофа! Фортепьяно
Тонет в волнах океана.
Нина не растерялась, она
Прыгает в холодную воду.
Идет ко дну.
Достигла дна —
И возвращается к народу.
Навстречу тянутся ручонки.
Учительница Нина
Показывает в банке
Тритона.
(А сама на юге где-то
Вышла замуж за поэта.
Муж свиреп, как порох.)
Трах!
Нина выронила банку —
И тритон полез на стенку.
Смеются дети. Море сине.
Цветы и речи – героине!
Перед толпой на пристани
Она поет отрывки из оперы Кармен…
Она
Хозе
Бросает розу —
Влюбился сразу
Капитан!
Зал аплодирует. Елена
В толпе завидует: мужчина
Подругу на руки берет.
Во весь экран – глаза и рот!
Затрепетала Нина
В руках у капитана.
Гудит гудок, звенит звонок.
Прощай, капустный городок,
Где нет ни моря, ни театра —
И только сны томят под утро!..
Дети окружили Нину
И бегут на перемену.
Напечатали в газете
О поэте.
Три миллиона прочитали эту
Клевету.
Незнакомцы,
Незнакомки,
Шлют поэту:
Анонимки:
– Спекулянт!
– Бандит!
– Убийца!
– Печать не может ошибаться!
– А еще интеллигент…
– Справедливые слова.
Общественность – она права. —
Сказали чукчи и эвенки.
Редактор не подал руки…
Друзья-интеллигенты
Поэту принесли венки
И траурные ленты.
А поэт пропал без вести
Говорят,
Уехал в гости.
Ни покаяния,
Ни завещания,
На двери
Три
Буквы —
На прощание.
На окраине Москвы
На шоссе
И в лесу
Поутру
По росе
Идет бандит и спекулянт:
Каждая росинка – чистый бриллиант!
Хорошо убийце
На зеленом лугу!
В солнце
Лес дымится
На другом берегу.
Посвистывает птица —
Газеты не боится!
На острове
В густой траве
Стоит дощатая палатка.
Перед ней – бидон и лодка.
На откосе острова
Два заезжих рыболова
Пьют бутылочное пиво.
На песке блестят осколки.
По волнам плывут бутылки.
– Клюет?
– Не клюет.
Артист
Поет.
Приятель носом клюет,
Храп и свист
Издает
В три
Ноздри.
– Смотри,
– Клюет!
– Артист!
– Поет!
Пьют с утра.
Жара.
В палатке
Закрыты ставни.
Приехал
Хахаль
Из деревни
На моторной лодке.
На прилавке —
Поллитровки.
На стене стучат часы-ходики.
– Эх, ехал Жора
На пароходике!..
Жара.
В бутылках киснет пиво.
Уснули оба
Рыболова.
Из травы торчат носы.
Проплывает мимо рыба,
Усмехается в усы.
У черты
Цивилизации
Расцвели кусты
Акации.
У черты цивилизации
Представитель древней нации
Просит помощи
При помощи
Жестикуляции:
– Что мне это место,
Лопухи-репейники!
Эти люди просто
Казаки-разбойники!
Сара!
Посмотри, сколько мусора!
Вы видели такого агрессора?
Он говорит, что я – эксплуататор!..
Между тем
Из леса
Вылез
Экскаватор.
Сгреб
Ковшом
Киоск.
Хлоп!
Торчат из пасти доски.
Ни киоска,
Ни Абрама,
Ни акаций —
Ни черта!
Прямо —
Серая черта.
Кинотеатры и дома,
Кинотеатры и дома.
– Постойте, вы сошли с ума!
Трах! —
И нет цивилизации.
Снова – заросли акации.
Природа – храм.
Из храма
Вышел Авраам:
– Сарра, посмотри, находка,
Это же как раз
Для нас…
Из земли торчит лебедка,
Проволока
И унитаз.
Философ-
Теософ
Встает в шестом часу утра.
Поет на солнце, на воде
Мошкара.
В шесть часов
Теософ
Растворяется в природе.
Исчез…
Шумит зеленый лес!
И сотни
Солнечных
Полос
Его лужайки бороздят.
Козлы
Траву его едят.
Соорудив кривые козлы,
Два фавна
Режут поперек
Бревно.
Оно
Кричит от боли!
И зубы скалят
Два козла.
А мотыльки,
Жуки
И птицы —
Вся мошкара,
Как мишура,
В лучистом солнце шевелится…
И раздираемый на части
Лежит философ-
Теософ,
На припеке грея кости.
Сквозь дыры ветхого носка —
Нога
Чернее сапога.
Все – благо!
Истинный философ
Чужд
Семейных интересов.
На Тишинском рынке ночью —
Тишина.
В Замоскворечье —
Ни души.
И на площади Свердлова
У колонн —
Никого.
Иду к заводу Лихачева.
Ни Лихачева,
Ни завода —
Вода
И больше ничего.
Лишь собака лает где-то
Возле Университета.
В канаве выросли блины
Поядовитей белены —
Блохомор!
Самосвал
Забуксовал.
Заглох мотор.
Полез
Шофер —
И глядит из-под колес.
Прелью шибануло в нос!
От запаха цветов
Выворачивает наизнанку!
Готов!
Шофер полез на стенку:
– Открытие!
Событие
Всемирного масштаба!
Свезу-ка этих желтеньких,
Спасибо
Скажет баба. —
И наломал ботаник
Веник.
Едет парень с веником,
Веник пахнет пряником.
Принес в барак.
Тут поднялся шум и крик!
Люди пляшут и поют —
На работу не идут…
Так, отведав блохомора,
Две недели
Мы гуляли
На поминках у шофера.
Люди врут,
Что блохи мрут.
На стене детской больницы:
Андрюха – сын мой…
Мама, ау-ау! —
И нарисован
Человечек.
«Передачи
Больным детям
Принимаются…
Вторник,
Пятница…
Посторонним
Вход
Воспрещен».
Андрюха – сын мой,
Ау-ау!
Ночью
Собрались в амбаре.
Всякой твари
По паре.
Архангел протрубил в трубу!
И вот посередине —
В исковерканной автомашине —
Сидит Христос —
Очки на лбу.
Живой Иисус
Читает лекцию
О боге
Ругает местные дороги,
Автоинспекцию,
Начальство
И налоги…
В общем, было решено,
Что на свете жить грешно.
Под знамена старой веры
Встали пенсионеры.
Запели на мотив «Катюши»
Псалм «Очищение души».
Глаза на лоб —
У Верки-дурочки!
Посередине —
На иконе —
Автомобильные очки!
В полутьме амбара
Засияла
Фара!
Толпа шарахнулась, заголосила…
Сказал, прощаясь, лектор
Виктор:
– Ждите страшного суда
Скоро.
Но вместо голода и мора
Сюда
Пришлю я прокурора!..
Автомобиль задрал
Нос,
Дал
Газ,
Петровну зацепил крылом,
Полез
В пролом.
– Христос, скорей! —
Кричали все.
И видел пьяный возле клуба,
Как бог
Летел
На колесе,
Возносясь
В ночное небо.
Подслеповатый Цыферов
На площади пасет
Коров.
– Куда тебя несет,
Холява?
Под троллейбус попадешь! —
Улыбается корова.
Гена высунул язык.
Тут к нему подходит бык.
Этот бык миролюбиво
Предлагает выпить пива.
Зашли в соседнюю пивнушку.
Бык выпил кружку.
Окосел.
Стучит о стол
Своим хвостом
И требует долива
Пива.
– Ах ты, говорит, корова!
Подбоченилась торговка.
Появилась поллитровка.
Выпил бык —
С ног
Брык!
Лежит
В луже,
Лижет осколки
Бутылки.
А Цыферов,
Обняв быка за шею,
– Я, говорит, страдаю!
– Я, говорит, тебя сейчас забодаю!
– Мы, говорит, мы-ык!
И потрясенный бык
Рыдает,
И звезды падают,
И спутники
Летают,
И совещаются преступники.
Сидоров
Решил зарезать борова.
Боров
При виде Сидорова
Все понял —
Закричал от страха.
Побежал,
Волоча по снегу брюхо.
Сидоров – за ним:
– Убью,
Мать твою!
Боров
Припустился вдоль заборов.
Верещит отчаянно.
Удирая от хозяина,
Сало
Забежало
Во двор Егорова.
Сидоров и Егоров
Ловят борова.
Сидоров со свиньей
Разговаривает,
Держит нож за спиной,
Уговаривает:
– Мой хороший,
Мой родной…
Егоров по башке – поленом!
Хряк
Брык
В снег.
Сидоров прижал коленом
Брюхо,
В душу погрузил клинок,
Располосовал от уха до уха!
Вот как у нас!..
Кровь хлещет в таз.
И лежа в луже крови,
Похрюкивает боров.
Доволен другом Сидоров —
Помог ему Егоров.
Чудо!
В городке открылась «Мебель и посуда».
Иван
Купил диван-кровать,
Чтобы с женой вольготней спать.
У забора грузовик.
– Ничего, говорит, я привык.
Тут народ помог
Ивану,
Взвалил диван
Ему на спину.
Идет Иван.
На нем – диван.
Жара.
Гора.
Барак.
Река.
До села – рукой подать —
На тот берег.
А до моста —
Верста…
У воды
В песке – диван.
На нем – Иван.
Тут же водка и закуска.
Трясогузка
Цвирк —
И села на диван.
Брысь —
Прогнал ее Иван,
Перышко смахнул с обивки…
С откоса увидали девки:
Иван и диван
Переходят реку вброд.
Поплыл диван!
Бежит народ!
Спасен
Иван
Утонул диван.
– Без дивана нам не жить! —
Голосит жена Ивана.
Вся изба разорена.
Мужик
Напился самогона,
Начал песни распевать:
– Пропадай, диван-кровать!
Паук
Яков Петрович
Висел в углу уборной.
Человек
Яков Петрович,
Покакав,
Разразился речью бурной:
– Я человек!
Я представитель человечества!
А ты – паук.
Как ты смел присвоить имя-отчество?
– Я человек, —
Сказал паук. —
– Ах так!
Так значит, я – паук!
Яков Петрович
Полез в паутину.
Яков Петрович
Вернулся в квартиру,
Представьте женщины испуг.
Жена глядит:
Сидит
Паук.
Молчит.
Надут,
Как Высший суд.
Звонок
Жужжит,
Паук
Бежит.
Взгляните,
Он в учреждении.
Висит в отдельном кабинете.
Натянулись нити.
Все пришло в движение.
Забегали секретари.
На прием
Пришли цари.
Дверь —
На крючок.
Царь
Садится на толчок.
А в углу – паучок
Яков Петрович.
Он говорит царю,
Заплакав:
– Я вам клянусь, как рыцарю!
Я – не паук.
Я – человек.
Я вам серьезно говорю!
Вот я,
Вот вы,
Вот кабинет.
А пауков
На свете нет.
Беседую, как с другом,
С Богом.
Но верю лишь своим
Ногам.
Они несут меня, несут
На площадь —
На Великий Суд.
– Что случилось?
Кого собираются вешать?
Отвечайте же скорее!
– Говорят,
Казнят
Еврея.
Спрашиваю одного героя:
– Неужели всех
Врачей? —
(Смех)
– Рабиновича?
Рабиновича.
– Абрамовича?
– Абрамовича.
– А Гуревича?
– И Гуревича
И Петрова Ивана Петровича…
Покосился этот тип.
Холодный пот
Меня прошиб.
– Ты сам, случайно,
Не сектант?
Товарищи,
Интеллигент! —
Тут окончилась война,
И началась такая бойня,
Что даже Бог —
Мой лучший друг —
Никого не уберег.
У Бога есть один дефект:
Его смущает интеллект.
Живу, дышу. Чему я рад? —
Материализованная
Нелепость,
Систематизированная
Глупость,
Отлично налаженный
Агрегат…
В кабинете дремлет Бог.
Из трубки —
Дымок.
Предусмотрены ошибки.
Гитлер выкинул коленце!
Ученые
Работают, как заключенные!
Равнодушно смотрит Солнце.
Народ,
– Спасибо, говорит,
Виновники! —
Любовники,
Не переводя дыхания,
На последнем издыхании
Хотят уплыть
И раствориться…
Но это – плоть,
Как говорится.
Если бы я только мог!
Бунт предусматривает Бог.
Стол
Похож на белый стул.
Бокал
Похож на унитаз.
Мой нос
Похож на множество носов.
И на меня похож
Мой собеседник Носов.
А гладкие рожи
Похожи…
И губы соседки
Похожи…
Я пьян?
Нет, я в своем рассудке.
Сравнения бывают и похуже…
А ресторан
Похож на сон.
Пьяный гам
С джаз-оркестром пополам
Удивительно похож на шум.
Офицер
Похож на официанта,
Швейцар
Похож на лейтенанта.
Мы все похожи друг на друга:
Друг
Похож на врага,
Враг
Похож на друга.
Ненависть похожа на любовь,
Вино пролитое – на кровь.
И только нож
Похож
На нож.
Возьмите Лайф и Огонек
И на стенку
Клейте смело
Картинку,
Обложку старого журнала,
Рентгеноснимок
Со звезды
И снимок
С кинозвезды.
Улыбается приятно.
Приклейте рядом
Аккуратно
Географическую
Карту,
Анатомическую
Морду,
Статью
«Последствия аборта»,
Афишу
«Детские поэты»…
Не вижу
Бороды Фиделя Кастро.
Быстро
Все переиначьте!
Присобачьте
Бороду на самом видном месте
Месте!
В лоб актрисы вбейте гвоздь —
И на гвоздь
Пейзаж повесьте.
Хорошо теперь!
Видна
Вся ненецкая страна.
Пестро сплошь —
Даже двери
Не найдешь.
И со стен десятки глаз
Весело глядят на вас.
Собралась компания —
Литобъединение.
Поэт на стол залез.
Вокруг расселись
9 муз:
Кроме музы
Музыки —
Муза
Физики,
Муза
Математики,
Муза
Электроники,
Муза
Кибернетики,
Муза
Бионики,
Муза
Космической войны,
Муза
Общей тишины
И девушка по имени Муза.
– Стихотворение
«Завихрение».
Винт
Винтообразно
Ввинчивается…
Фса, фсса, ффссса!
Музы: – Мало пафоса.
Поэт: – Продолжать дальше?
Музы: – Продолжайте. Больше
Фальши.
Поэт: – Винт завинчен до отказа.
Тормоза.
Рванул
Реваноль.
Боль!
Моя голова!
Не крутите слева направо!
Крац.
Крец.
Свинтил ее подлец!
Зараза!
Конец…
Девушка по имени Муза:
– Прекрасное стихотворение!
Поэт: – А ваше мнение?
– Вздо-о-ор!
Гласит античный хор.
Поэт превращается в белку,
Прыгает на книжную полку.
Говорит об ощущении,
О том,
Что современность – это фантом…
Музы выражают свое возмущение.
Поэт:
– Нет,
Никогда я не был дилетантом!
Температура 36 и 6.
Ура! – хочется есть.
Я окреп.
Я понимаю, что значит суп —
Это укроп.
Дверь,
Открытая во двор,
Пахнет холодом и снегом.
Иду,
Любуюсь небом.
Меня качает на ходу.
Город выпил сладкой водки.
Все красивы, как татары.
Сквозь решетку
Ветки-прутья
Терпкой горечью микстуры
Вяжут рот. —
Спасибо, братья!
Жить хочу! Дышать хочу!
Хочу идти, куда хочу!
Пойду к приятелю Игорю Сергеевичу!
Или —
В гости к Вале, Оле, Гале,
К этой Инне – осетрине,
К незнакомой женщине!
Состояние собачье,
Настроение телячье…
Нет приятнее томления,
Чем выздоровление.
Какая мука!
Страдает Щука —
Щека
Рассечена крючком.
Лампочка —
Под потолком.
Сидя, женщина уснула.
И Щука валится со стула
Ничком.
Щука бьется, как рыба об лед.
Щуку тошнит, Щука блюет.
Ох, как рыбоньке нехорошо!
Без водки ей, как без воды.
И – дайте, дайте порошок!
Протоколы пишут – гады!..
В отделении милиции
Крысы хвост отъели…
Еле-еле
дышит Щука.
Будет наших помнить сука!
Не пойдет наука впрок.
Известно, пьянство – не порок.
На бульваре, как в лесу.
– Разрешите папиросу.
– Ты что, с помойки?
– Не смотри, что в рваной майке.
Бригадир.
Со стройки.
Что ты зенками ворочаешь?
Ведь и ты – своя, рабочая…
– Смотри, свояк нашелся!
– Кум!
– Знаем вас. Давно знаком…
– Вот и познакомились!
– В ресторан зови куму.
– Что?.. Не пойму…
– Угостить, говорю, надо.
– Погоди… Ты откуда?
– Брось, опять связалась с нищим.
От него разит винищем.
– Каждый вечер ходим, ищем…
Гляди, пошел
Провинциал.
– Вы армянин
Или цыган?
– Я – пирог.
Несу творог.
– Ах, какой вы смуглый, сладкий!
Все клевала б да клевала.
Я курица.
Была чахоткой
И в чьем-то горле проживала.
Кашляла
Отчаянно,
Пережила
Хозяина.
– Не помрешь – не проживешь.
Даже вошь —
Моя знакомая, и та —
Полуодетая —
По целым дням в постели.
«Все, говорит, суета».
Сигаретою бы, что ли, угостили!
– Да, везет им,
Паразитам.
Кем я только не рождался,
Все трудился.
Убедился:
Суть одна.
Зря наводишь камуфляж —
Виден хвост и фюзеляж!
Из-под юбки трикотаж!
Так разговаривали твари
Ночью на Цветном бульваре.
Из конверта
Лезет морда
Леопарда.
На окне – решетка!
Некуда податься!
Может, это – чья-то шутка?
Только не пугаться,
Только не пугаться,
Сохранять равновесие
Духа.
Поэзия,
Спаси меня от страха!
Умирая от мигрени,
Я
Написал стихотворение.
Ну и что ж?
Куда уйдешь
С листком тетрадки?
Предъявите
Документы!
Предъявляю.
Все в порядке.
Прохожу в апартаменты.
Это же – бомбоубежище!
Мне навстречу поднимается
Вежливейший служащий.
Лицо – печать!
Не отличить
От прочих лиц.
А на столе – невинный
Лист,
Из-под листа – крысиный
Хвост!
Старшина привел солдат
На пруд.
С другого берега орут:
– О-го-го! Плывите к нам! —
Это девки из поселка.
– Старшина, мы – ненадолго. —
Отлучились за вином…
На лугу – гуляние,
А в лесу – свидание.
Кусты трещат.
Трусы трещат.
Солдат Марусю тащит
В чащу.
Везде – разбросанные вещи.
И порожняя посуда.
Свобода! Свобода!
Ефрейтор и Лида
Притихли в траве.
Он ее не выпускает,
И она его ласкает
По арбузной голове
Заскорузлою рукой.
Вдруг нарушил их покой
Крик:
– По команде становись! —
Выбегают из кустов бузины,
Лезут из воды,
Второпях
Надевают штаны,
Строятся в ряды.
В кустах
Ликует плач и смех…
Идут. Пылят. Поют в поселке.
Портянки плавают в пруду.
Очевидно, все русалки
Забеременеют в этом году.
Так называется картина
Художника Иогансона.
В музее пусто. Вечереет.
«Солдаты на отдыхе»
Величаво реют
В воздухе.
Тонким золотом отсвечивает пруд.
Из другой стены орут:
– Эй, ребята!
– Плывите сюда!
Это девичья бригада.
Скалит зубы рядовой.
Каждый волос, как живой!
И – пупырышками кожа
На фоне летнего пейзажа.
Сегодня в подмосковном парке
Культурное мероприятие.
Ткачихи с предприятия,
Доярки,
Пионеры,
Шахтеры
И пенсионеры
Плечом к плечу
Идут навстречу
Солнечным лучам.
Идут,
Идут.
Трубят!
Поют!
И уходят в плакат
На закат.
Остаются одни
Солдаты —
Живые анекдоты
В золоченой раме,
В опустелом доме.
Они беззвучно
Зубы скалят.
Им не скучно.
Зубоскалят.
Тишина…
Гаснет люстра.
На поляне
У потухшего костра
Нет солдат…
Залы спят…
Кира
Накурилась гашиша.
Не соображает ни шиша.
Смеется, заливается!
Иодковский удивляется:
– Кира!
Что с тобою, Кира?
Я – не Кира.
Я – Тамара!
Взвизгнула так,
Что другое полушарие
Ощутило биоток.
– Выключайте солнце!
– Начинаем танцы!
(Поехали китайцы, китайцы,
Китайцы.)
Эльвира
В образе японки
Смотрит на партнера —
Вора.
Улыбаются коленки:
– Хи!
Слабый пол
Свалился на пол.
Декламирует стихи.
Схватили вора.
Бьют Сапгира.
Обливаясь кровью, вор
Хохочет,
Клянется, что всех
Изувечит,
Как бог
Черепаху.
(Китайцы померли со смеху.)
Ура, китайские эмоции!
Продолжение – в милиции
Дело пахнет гашишом.
Гейша
Пляшет нагишом
На столе
Начальника паспортного стола!
Все тонет в волнах гашиша…
Лишь
Фигура Иодковского
Возвышается на площади Маяковского.
На постели
Лежит
Игорь Холин —
Поэт
Худой, как индус.
Рядом Ева – без
Трусов.
Шесть часов.
Холин, закрыв глаза,
Сочиняет поэму
Экстаза:
– Му!
Ева
Лениво
Повернулась к нему:
– Холин, ты в своем уме?
– Мар!
– Мор!
Миру мир! —
Открылась дверь
Вошел Сапгир.
Индус приветствует приятеля:
– Здорово!
Сапгир, полюбуйся, как Ева
Красива!
У бедняжки
Груди —
Пушки.
Гляди,
Какая линия бедра
У ней в седьмом часу утра. —
Сапгир глядит,
Как троглодит.
Он
Поражен.
Мелькнул за углом…
Бежит в магазин…
Между тем
Игорь и Ева занялись тем,
Чем занимался с Евой
Адам.
Вернулся Сапгир, потрясает
Белоголовой
Бутылью.
Холин и Ева потрясают
Постелью.
Сапгира это потрясает!
Стекла окон сотрясает
Экскаватор.
– Тар!
– Тор!
Таратор!
Ева говорит: – Кошмар!
Холин: – Моя поэма.
Ева говорит: – Мама!
Исчерпана тема.
Холин зевает.
Сапгир выпивает.
Ева
Не говорит ни слова.
Воздух стал нежней
И чище.
Люди умирают чаще.
Во дворе больницы
Радуются
Птицы.
Сапгир чирикает,
Танцует, прыгает.
Ведет себя развязно
Пустая оболочка.
К ноге привязана
Дощечка.
Вы догадались.
Сапгир, конечно, умер давно.
Вы тоже веселились,
Пили вино.
Вдруг
Чашка выпала из рук.
Плывете в незнакомый мир.
Впереди плывет Сапгир.
Здесь некоторые вещи
Кажутся гораздо проще.
Например,
Тело
Свободно проникает в стены,
Скалы
И древесные стволы.
Не пьет и не ругается,
Свободой наслаждается.
Здесь хорошо!
В тени берез
Прогуливается
Туберкулез.
Пьедестал.
На пьедестале
Стул.
На стуле
Всем на обозрение
Страшилище —
Влагалище
Косматится гривою гения.
Вокруг
Разбит цветник.
Приятель говорит приятелю:
– Это памятник
Писателю. —
Дебаты возле монумента.
Толпа окружила студента:
– Крикнул: Надоели!
Умер
На дуэли. —
Двое роняют на мрамор
Цветы.
– Люблю.
А ты?..
Поэты
Вышли из училища.
Поэты
Смотрят на влагалище.
Поэт сказал:
– Фигура гения
Во мне рождает вдохновение.
В церкви выключили свет.
Люди ждут,
А света нет.
Зашумели зрители:
– Мы любви не видели!
– Сапожники!
– Тише вы, безбожники!
Безбожники внесли икону.
Осветила половину
Дома.
Сразу стало меньше шума.
Тут со сцены говорят:
– Прослушайте доклад
На антирелигиозную тему.
– Я раньше был
Священником,
Стал
Киномехаником.
Все, граждане, один
Обман…
Длинный свист.
Вскочили с мест:
– Врешь, картина
Без обмана!
– Тащи его за хвост
С экрана!
– Лови!
– Хватай его за холку!
Директор клуба втихомолку
Схватил жену киномеханика.
Она молчала, словно рыба.
В будке киномеханика
Хохотала Танька…
В общем, была паника!
В это время дали свет.
Стало ясно:
Бога нет.
В густой траве валяюсь я,
Наслаждаюсь жизнью, как свинья.
Я
На собственном носу
Созерцаю муравья.
Ой, не вынесу
Щекотки!
Тело мне щекочут ветки.
Где кончаются ветки —
Начинаются пятки,
Где кончаются пятки —
Начинается голова.
А кругом растет трава,
И в траве валяюсь я,
Наслаждаюсь, как свинья.
Одной
Ноздрей
Обоняя ромашку,
Другой
Ступней
Почесывая ляжку,
Я размышляю о боге.
Я вытягиваю ноги
И теряюсь
В отдалении…
В размышлении —
Небо, облака,
Река.
Я —
Не больше муравья.
Букашка лезет на былинку.
Ветром сдуло паутинку.
Пушинка заползла в ноздрю.
Ноздря сказала сочно: хрю!
И в траве валяюсь я,
Наслаждаюсь, как свинья.
Науму Олеву
– Кто там?
– Это я. Привет. —
Ноль пришёл ко мне с букетом
Замороженных цыплят.
Меня смущают птицы,
У птиц такие лица!
– Одевайся поскорее.
Прошвырнёмся по «Бродвею», —
Предлагая голый веник,
Говорит мой ученик.
Что ж, пошли —
Два еврея:
Я и Ноль,
Я и моя зубная боль,
Я и 88!
Любопытные глядят,
Что такое мы несём?
Букет?
Цыплят?!
Девушки, глядите:
Это —
Цыплята,
Размышляющие о конце света,
Цыплята
С грустными глазами,
Цыплята
С длинными носами,
Которые носили
Талес,
Которые плясали
Фрейлехс,
Которых убивали в гетто.
Цыплячьи детские скелеты…
Так и гуляем:
Я и Ноль,
Я и моя зубная боль,
Я и красавец-тунеядец
С останками нелепых птиц.