Разумеется, я завалила контрольную этим вечером. Да и могло ли быть иначе?
Чертов Сайлос усадил меня прямо напротив себя и неотрывно сверлил взглядом.
И даже ответы на те вопросы, которые я знала очень хорошо, совершенно выветрились у меня из головы. А еще я поглядывала на часы, боясь не успеть к назначенному часу… И уж не знаю, что на меня нашло, но вместо дат рождения и смерти, творческого пути и жанров, я думала черт знает о чем.
Наверное, все дело в темном, пронзительном взгляде мистера Сайлоса – он не просто мешал сосредоточиться, он заставлял отчего-то нетерпеливо ерзать на месте. Весь его холод и странная, подавляющая сила, которые обычно распределялись на всех студентов поровну, теперь достались мне одной. И это мешало собраться с мыслями.
А возможно, причина в его одеколоне, который обволакивал меня запахом уютного моря, сандала и цитруса. И вместо того, чтобы сосредоточиться на задании, я наоборот невольно расслаблялась, вдыхая в себя этот запах.
Интересно, на тех студенток, которые липли к нему как мухи к мухоловке, он действовал также? И что они делали, чтобы избавиться от странного наваждения, когда кажется, что запах тебя обволакивает, манит, притягивает…
И от этого в голову лезут странные, словно не мои мысли…
Почему-то представилось, как мистер Сайлос встает из-за стола, резко, одним рывком выдергивает меня со стула и укладывает прямо на стол так, что щекой я чувствую его холодную поверхность. Задирает юбку и…
Я встряхнула головой, чтобы прогнать это наваждение и снова попыталась сосредоточиться на задании, но ничего не выходило. Мысли уже неслись вскачь…
– Маленькая сучка, ты не хочешь учиться, – говорит он и смачно шлепает меня по ягодице.
Я вздрагиваю, пытаюсь вырваться, но он крепко прижимает меня к столешнице, так, что становится больно.
– Тебе не нравится мой предмет? – спрашивает он строго. – А как тебе понравится это?
Рывком раздирает на мне трусики и засаживает мне сзади – резко и больно.
А потом начинает вбиваться, заставляя забыть обо всем. О том, что дверь не закрыта. О том, что кто-то может войти. И о том, что это преподаватель, которого я терпеть не могу, и вообще мы здесь не для этого.
Не для этого, но под его натиском все, что мне остается – лишь принимать его, держась за столешницу и давить стоны, которые рвутся на волю.
Потому что он четко знает, чувствует, что мне нравится, но ему явно не нравится, что я молчу. Он хочет слышать, что его старания не проходят зря. Лишь одного моего возбуждения, которое он ощущает членом – ему не хватает.
Он жаден до моих эмоций, а потому ускоряет движения, становится резким, даже чуть грубым. И я не выдерживаю – издаю тихий стон.
– Перестань себя сдерживать, – слышу строгое указание, – или я сорвусь сам, и вряд ли тебе так понравится в наш первый раз.
Голова кружится от его толчков и этого голоса. А еще от обещания, которое я улавливаю в словах мистера Сайлоса – первый раз, значит, будет еще…