Пока я приводил себя в порядок, переодевался, искал ключи и мобильник и, неожиданно вспомнив кое о чем, включал компьютер, Анатолий Петрович курил во дворе, с неподдельным интересом разглядывая сколоченный из облезлых досок осколок советского прошлого – соседскую голубятню, пожалуй, одну из последних еще сохранившихся в городе. Дядя Витя, хозяин голубей и мой сосед, недавно ушел в лучший мир, оставив пернатых на попечение внука.
Голуби на проявляемый российской контрразведкой интерес внимания не обращали, деловито занимаясь своими птичьими делами, следы которых чрезвычайно плохо оттирались с поверхности моего столика. Правда, между моей загородкой и голубятней пролегала затянутая виноградом трехметровая «зона отчуждения», так что «бомбометания» не были такими уж частыми.
Заперев дверь, я обернулся к Анатолию Петровичу, протянув ему несколько сложенных вдвое листков, только что распечатанных на принтере:
– Держите, глядишь, пригодится.
– Слушайте, настоящая голубятня, а? Вот не думал, что такое еще где-нибудь сохранилось, прямо провал во времени какой-то! А это что?
– Тест на мою профпригодность, – криво усмехнулся я. – Или план наших дальнейших действий. Или, скорее, некролог по неизвестным героям. Сейчас проверим, так ли оно все, как мы представляем. Вы меня столь несказанно удивили, что я совсем об этом позабыл, напрочь из головы вылетело: перед вчерашним застольем я попытался немного поработать, причем именно над этой вещью. Почему именно над ней – понятия не имею… вернее, до нашего разговора не имел. Теперь, возможно, понимаю.
Контрразведчик задумчиво смотрел на листки в своей руке, отчего-то не торопясь читать. Затем кивнул и медленно спрятал их в карман рубашки.
– Однако… Не ожидал. А знаете что? Давайте-ка мы его вместе почитаем, по дороге, ладно?
– Да как хотите. Я-то вроде помню, о чем там говорится, – пропуская его вперед и запирая калитку, пожал я плечами. Сидящий под окном кот укоризненно глядел на меня сквозь узкие щелочки глаз: совсем, мол, хозяин с ума сошел! Вчера кучу малознакомых людей понавел, спать не давал, сегодня и вовсе с каким-то чужим уходит… никакого порядка! Все, мол, хозяйке расскажу, как вернется…
Виновато улыбнувшись Масяну (в том, что он именно «Масян», а вовсе никакая не «Масяня», мы с женой определили слишком поздно, когда уже не было смысла менять кличку), я двинулся вслед за контрразведчиком. Второго нашего кота, Тигра, прозванного так исключительно из-за напоминающей камуфляж немецких танков расцветки, видно не было: видать, снова загулял.
Пока мы шли через двор, я мучительно пытался припомнить, не позабыл ли кошелек и остались ли в нем после вчерашнего хоть какие-то деньги – ехать, как я понимал, предстояло на маршрутке. Водители которых имеют чрезвычайно дурную привычку требовать деньги даже с писателей-фантастов, по заверению Анатолия Петровича относящихся к престижной категории «А».
Однако я ошибся – на улице нас ждала машина, самая обычная белая «Волга» с местными служебными номерами и водителем, короткостриженым парнем типичной бандитско-спецназовской внешности. Что ж, машина – это очень даже неплохо, особенно по такой жаре!..
Вежливо кивнув в ответ на мое приветствие, парень дождался, пока мы устроимся на заднем сиденье, и сразу же тронулся с места. О том, куда именно ехать, он не спрашивал. Я вопросительно взглянул на Анатолия Петровича и повел глазами в сторону торчащего над водительским креслом затылка. Фээсбэшник кивнул:
– Да, можно говорить. Это Коля, из моей группы обеспечения. Кстати, большой поклонник жанра фантастического боевика! Так что не стесняйтесь. – С этими словами он вытащил из кармана недавний документ. – Не против, если я сначала прочитаю? Если хотите, курите…
Зажав губами сигарету (ага, бросишь тут, как же, особенно теперь), я подался вперед, шаря по карманам в поисках, ясное дело, забытой дома зажигалки… и наткнулся взглядом на протянутый Колей прикуриватель. От дороги спецназовец ни на секунду не отрывался, похоже, даже в зеркало заднего вида не глядел, ухитрившись тем не менее поднести раскаленную спиральку точно к сигарете. Молодец, однако…
Откинувшись обратно на спинку, я затянулся, боковым зрением наблюдая за бесстрастным лицом поглощающего текст контрразведчика. Никаких эмоций на оном лице не наблюдалось, хотя, как по мне, удивиться там было чему. Поскольку этот крохотный по издательским масштабам кусочек текста, едва ли насчитывающий несколько тысяч знаков, весьма красноречиво иллюстрировал все, о чем мы недавно говорили.
Или не иллюстрировал, а как раз наоборот – опровергал. В зависимости от того, что именно скажет, дочитав, Анатолий Петрович.
Неуютно было в этом выходе капитану Викторову, ох как неуютно! И дело вовсе не во все больше и больше сжимающих, словно каменные тиски, известняковых стенах, не в низком, заставляющем пригибаться потолке – уж на это-то он за годы службы в «Кротах» насмотрелся! И в аджимушкайских каменоломнях, и в московских рукотворных подземельях, и в карстовых пещерах, и в заминированных гитлеровских бункерах – где только не побывал он со своими ребятами за время изнурительных тренировок и боевых рейдов! И сифоны с полной «подземной» выкладкой проплывал, и по шкуродерам ползал, и из-под завалов выходил… всякое бывало! Нет, не в этом дело – просто неуютно. Неуютно и как-то тревожно. И что самое неприятное, чем дальше, тем больше…
Возможно, из-за того, что его, командира группы особого назначения «Крот» лишь перед самым выходом посвятили в подробности этого странного задания. Ну потерялась (потом, впрочем, благополучно нашлась) в катакомбах дочка секретного ученого, ну перебили ее спутнички друг друга – что тут такого-то? Может, дури обкурились или водки перепили – кто ее, золотую молодежь, знает-то? Или газ какой из щелей в той пещере сифонил: нанюхались – вот крышу и сорвало! Но вот остальное? Сферический зал какой-то придумали, шар, под потолком парящий… чушь полнейшая! И чего замдиректора родной «конторы» так взбеленился – непонятно?!
Или… ему не все рассказали? Тоже ведь вариант, если здраво рассудить, – он с таким за годы службы уже не раз и не два сталкивался. «Необходимый минимум сведений» – и вперед. Выполняй задачу. А если разберешься, что к чему на самом деле, так и молчи себе в тряпочку… после того, как бумагу о неразглашении подпишешь.
Но особенно капитана добило последнее ненавязчивое наставление: мол, вероятны неадекватные действия со стороны подчиненных – так что ты, Серега, уж будь готов, если что, своевременно на них среагировать, бди, так сказать. Хм, интересно, это они о чем?! Что его пацаны, многократно в деле проверенные, вдруг дружно с ума сойдут? Как ребята из команды той девчонки? Ох, недоговаривают они что-то, как пить дать, недоговаривают!..
Одно радует: похоже, они в отличие от предшественников-спасателей на верном пути. Теперь на верном, поскольку сначала-то они сунулись было к заваленному костями колодцу, намереваясь убедиться, что пройти через завал, отрезавший ребятам путь, невозможно. Убедились. И, вернувшись в исходную точку, спустились вниз через тот коридор, где спасатели обнаружили пропавшую девушку.
Спустились – и начали поиск, методично обшаривая квадрат за квадратом и ход за ходом, благо, рисунок подошв кроссовок Марины – так звали пропавшую девушку – у них был, а вековая катакомбная пыль имеет неплохое свойство подолгу сохранять отпечатки ног прошедших людей.
И сейчас они, похоже, были близки к цели. По крайней мере два неплохо сохранившихся следа у них в активе уже имелись, как и множество других, вполне вероятно, принадлежавших погибшим Марининым товарищам. А значит, сейчас они шли именно той дорогой, где несколько недель назад прошел навстречу своей гибели отряд местных подземников.
Вот только какую-то неясную тревогу, тот самый необъяснимый «неуют», прочно угнездившийся в ко всему, казалось бы, привыкшей душе, капитан Викторов прогнать так и не смог. Как и осознать, чем именно эта тревога вызвана…
– Стой, Вакса, привал, – скомандовал Сергей, первым останавливаясь на месте и опускаясь на пыльный пол. – Десять минут. Можно курить.
– Близко уже, да, командир? – Идущий следом прапорщик Силков стряхнул с плеча автоматный ремень и присел рядом. – Ты тоже почувствовал?
– Что почувствовал? – Викторов убавил свет налобного галогенового фонаря и обернулся к подчиненному. – Ты о чем, Сеня?
– Да о том, что близко уже хрень эта, вот о чем. Сам разве не чувствуешь?
– Что именно чувствую? – Капитан едва заметно напрягся – ничего себе! Оказывается, не он один что-то здесь «чувствует»!
– А то, что нехорошо все как-то, Серый, вот что. На душе неспокойно. – Прапорщик отвернулся, низко опустив голову и разглядывая высвеченный фонарем круг света под ногами. – Сильно так неспокойно, командир… – едва слышно докончил он. И неожиданно произнес то, что капитан меньше всего ожидал от него услышать: – Забери, что ли, автомат, Сережка, а то ведь, боюсь, не сдержусь… Сука ты, капитан, все равно не прощу тебе той растяжки…
– Че-го?! – Викторов начал приподниматься, незаметно стряхивая с плеча затянутый петлей ремень своего автомата, – и это спасло ему жизнь: напряженные мышцы вовремя отшвырнули тело с линии удара, и откинутый приклад прапорщицкого «Бизона» с металлическим лязгом ударил в известняковую стену там, где за мгновение до этого была его голова.
– Ах ты, б… – выдохнул Вакса, в которого падающий на спину командир врезался головой. Впрочем, в следующий миг он уже позабыл о капитане, и, вскочивший на ноги Силков напоролся на его приглушенную ПБС автоматную очередь. Прапорщик нелепо взмахнул руками, словно пытаясь ухватиться за обе стены одновременно, и, неестественно вывернув голову, рухнул на четвертого бойца их небольшого отряда – лейтенанта Гришкина по кличке Полицай.
Полицай не подвел – боевая выучка в группе Викторова всегда была на высоте: прежде чем его накрыло тело погибшего товарища, успел кувыркнуться назад, в спасительную, как казалось, темноту коридора. Однако защитить его это уже не могло: глушитель продолжающего стрелять автомата Ваксы осветился новой серией желтоватых вспышек, наискось прошивая узкий подземный ход смертоносной огненной строчкой…