– В смысле? – Сморозив первое, что пришло на ум, я потянулся было к бутылке, однако Анатолий Петрович меня опередил, отставив емкость на край стола:
– Давайте-ка попозже, ладно? А то ведь напьетесь, вообще ничего от вас не добьюсь, – являя чудеса профессионально тренированной памяти, подколол он меня. Шутник, однако, еще и с хорошей памятью. – В смысле, что вы относитесь к категории «А» современных писателей-фантастов. Так что гордитесь. Завидую…
– Угу, миллионные тиражи, толпы поклонниц, парочка снятых по мотивам книг киноблокбастеров, шикарная вилла на побережье и «Запорожец» ручной сборки с кожаным салоном и климат-контролем… Издеваетесь? Или просто изощренно мстите за холодность к вашей «конторе»?
– Ни то ни другое, – спокойно восприняв мой язвительный пассаж, сообщил контрразведчик. – Во-первых, платят вам ничуть не меньше, чем другим; во-вторых, категория «А» – это по нашей номенклатуре. Можно быть самым издаваемым в мире писателем, по книгам которого как раз и снимают высокобюджетные кинофильмы, но ни на йоту не приблизиться к истинной сути вещей. Нет, это означает, что описанное в ваших произведениях сбывается не меньше, чем на пятьдесят тире семьдесят процентов. Возможно, вам это польстит, но таких во всем нынешнем СНГ только пятеро. Псевдонимов, извините, не назову – лично я весьма горд, что работаю именно с вами, но есть вещи, о которых просто не имею права сообщать, – все-таки чуть подсластил он пилюлю. И тут же добил меня окончательно: – Понятия не имею, с чем это связано, но за океаном подобных уникумов и вовсе нет. А в Западной Европе всего двое.
Вот так, господин писатель, нарвались, называется, на комплимент! Счастье несказанное привалило… ну и что теперь прикажете с оным счастьем делать? Куда, простите, пихать?
– Ладно, излагайте дальше. Несказанно меня удивить вам удалось, и не раз, а в остальном… Считайте, что шоковая стадия позади. По первой-то профессии я все ж таки врач, причем с кандидатской степенью. Так что валяйте дальше, слушаю… Только знаете что? Давайте-ка еще по одной, потом пойдем перекурим – если вам, конечно, оное занятие по долгу службы не претит – и объявим сухой закон. Говорить нам, как я понимаю, еще долго придется. Ха, кстати, а всемирно известный знаток всех на свете тайн, надеюсь, к их числу не относится?
– Вы про Бэна Драуна, что ли? – на удивление сразу понял меня контрразведчик. – Если «да», то можете расслабиться: даже самый продвинутый голливудский пиар не поможет, если коэффициент сбываемости твоих книг равен нулю. А тут не то что «нуль», тут нуль в отрицательной степени. Так что расслабьтесь, все его еретические апокрифы – стопроцентная галиматья, на галиматью же и помноженная. Когда государство бездуховно по сути, то чего ждать от его сыновей… Впрочем, ладно, пойдемте-ка и вправду лучше подымим. – Анатолий Петрович наполнил рюмки, выпил вместе со мной и двинул в сторону выхода, доставая сигареты.
Вздохнув, я поплелся следом: чего уж теперь? Карты розданы, у него на руках пять тузов из четырех, а я… А я пока послушаю – не знаю, насколько оно соответствует суровой прозе жизни, но как сюжет – хоть прямо сейчас за клавиатуру садись. Любое издательство, блин, с руками оторвет. Короче, ладно, послушаем пока…
– Так вот, – продолжил контрразведчик, когда мы вернулись в дом, на улице мы соблюдали многозначительное молчание и прочую конспирацию, – прекрасно понимаю ваше удивление. Да я, собственно, и не имел в виду, что события в мире развиваются именно по сценарию написанных этими пятью писателями книг. Вы все-таки, извините, сочинители, а не пророки! Так что выдуманное кем-то из вас нашествие инопланетян или изменение человеческой истории в результате путешествия в прошлое некоего ушлого героя, отнюдь не должно обязательно претвориться в жизнь. Иначе говоря, вы не меняете картину мироустройства в целом и не устраиваете концов света, но иногда очень точно угадываете – ну, или прогнозируете – некие моменты, гм, нашего будущего. А иногда – и прошлого… Засекреченного и мало кому известного прошлого, понимаете?
– Серьезно? И что, например, лично я предугадал?
– Лично вы? – чуть ли не радостно переспросил Анатолий Петрович – к этому вопросу он был готов. Правда, отвечать начал со встречного вопроса: – Знаете, когда вас взяли на контроль? Когда вы, ошибившись лишь в одной букве, угадали аббревиатуру секретной установки электромагнитного подавления бортовой электроники противника, которая и по сей день существует, увы, только в чертежах. Сначала, как водится, подумали об утечке информации, но довольно быстро убедились, что вы – даже при наличии подобной – просто не могли бы получить эти сведения. Затем – еще два совпадения, одно снова научного характера, второе, так сказать, исторического. Некая – не стану конкретизировать! – спецоперация двадцатилетней давности, о которой вы, при всем желании, тоже знать не могли. Плюс ряд незначительных совпадений, произошедших в жизни с прототипами героев ваших книг, которыми вы достаточно активно делились с друзьями и читателями. И – завертелось. Проверки, сбор информации о вашем прошлом и настоящем и в итоге – уже помянутая сегодня категория.
Я поежился – ну ничего себе! Жил человек, книги писал, похмельем с утра мучился – и вот нате вам: сбор информации, проверки какие-то… про категорию я и вовсе молчу. До начала своей литературной карьеры я даже высшую врачебную получить не успел, а тут сразу какая-то категория «А». Как там он говорил? Угадывание и прогнозирование моментов будущего и прошлого? Круто… Спасибо, хоть не убрали как опасного свидетеля и прочего «раскрывателя» государственных тайн!
– А сейчас вы, в свойственной вам манере тотального недоверия к моей организации, наверняка подумали, что вас могли ликвидировать, – внимательно следя за выражением моего лица, печально сообщил контрразведчик. – Ведь так?
– Так, – я не счел нужным запираться – собеседник, ко всем прочим неоспоримым достоинствам, оказался еще и неплохим физиономистом, – вдруг еще чего совсекретного угадаю? Интересы державы, гостайна, великое противостояние Востока и Запада, все дела…
– Глупо. Простите за избитое сравнение, но зачем резать курицу, несущую золотые яйца? Нам гораздо, несравнимо выгоднее просто приглядывать за вашим творчеством… используя кое-что из него в своих целях. Возникни такая необходимость, вам просто намекнули бы, о чем не следует писать. Причем намекнули так, что вы никогда и не поняли бы, от кого этот самый намек исходит. А то ведь если вашему брату прямо подобное скажешь, вы и творить-то больше не сможете, все назад станете оглядываться. А нам принцип «как бы чего не вышло» не подходит, понимаете? Нам незамутненность нужна, чтобы прямо из души шло…
– У меня нет брата… – буркнул я, закуривая. Выходить на улицу, снова прерывая разговор, не хотелось. Анатолий Петрович секунду поколебался, но курить не стал. – А так… понимаю, конечно, как не понять? Контролируете поступающие в издательства тексты?
– Не все, ясное дело. Вы ведь представляете, сколько рукописей проходит за месяц только через три-четыре крупнейших российских издательства? Поэтому мы отслеживаем только тексты интересующих нас писателей. Читаем, анализируем, проверяем по своим каналам – и даем «добро». Или не даем. Но писателю все это представляется совсем в ином свете. Например, исходящей от издателя рекомендацией переработать какую-то часть текста, изменить финал рукописи… несоответствием сюжета запросам современных читателей, в конце концов. Ну и так далее…
– А оскорбленные в лучших чувствах демиурги при этом почем зря поминают злобных редакторов, заставляющих переделывать нетленные опусы… – докончил я. И тут до меня наконец дошло: – Стоп. Но если ни один из пяти писателей и понятия не имеет о вашем негласном контроле, а мне вы раскрыли истинное положение вещей, значит, что-то случилось? Что-то пошло не так и вы решили раскрыть одному из них карты? Мне?
– Да, – контрразведчик кивнул, – именно так. Угадаете, о какой именно книге речь?
– О предпоследней? – наобум брякнул я, припомнив сетования редактора на «чрезвычайно сложный для понимания читателя текст со множеством псевдонаучных, ничем не доказанных теорий и предположений».
– Не угадали, – улыбнулся Анатолий Петрович, – хотя изложенное в ней и доставило нашим аналитикам немало хлопот. Да и на анализ текста у них ушло раза в два больше времени, чем обычно.
– Так вот почему ее выход почти на два месяца задержали… а я-то голову ломал! Ваша работа?
– Наша, – не стал спорить собеседник. – Говорю же: аналитики чуть с ума не сошли от того, что вы там наворотили. Кстати, лично мне она как раз понравилась, хотя поначалу слегка насторожила – уж больно неоднозначные факты там приводились.
– Ладно, – я решительно затушил окурок, – продолжим нашу литературную угадайку. Значит, последняя? Недописанная?
– Ага.
Контрразведчик неожиданно взглянул мне прямо в глаза. Взгляд оказался жестким, без малейшего намека на недавнюю полушутливую расслабленность. Вот блин! Сам ведь не раз и не два использовал в своих книгах этот прием из арсенала спецслужб – и на него же и нарвался! Кстати, неприятное, оказывается, ощущение – взглянул, словно к табурету пригвоздил.
– Хотите познакомиться с героиней вашего романа? С единственной выжившей героиней?
Н-да, а вот это уже не «блин», это уже как-то гораздо грубее называется. Ощущая, как неприятно шевельнулись волосы на голове и разом пересохло горло, я молча кивнул. И потянулся к бутылке.
На этот раз мне никто не препятствовал…