Наконец-то, после череды просто фантастической херни, которая свалилась на меня с той самой минуты, когда банда мудаков захватила школу, повеселившись в ней как следует, начало происходить хоть что-то, что начало проливать свет на муть этого стремного болота.
Вот уж не думал, что скажу спасибо дяде Гавриле и Юрчику. Правда, это «спасибо» сопровождалось лично у меня ударом в область печени конкретно Юрчику, но они все равно молодцы. Жадные, хитровые… хм, считающие себя самой умной плесенью на помойке, в которую, как оказалось, лет этак десять уже превращался мой собственный клан, и моему папуле надо бы сказать отдельное мерси за это, вот только поздно.
Как и все гении, он был увлечен своими идеями и проектами и клал с большим прибором на дела клана, который под этим тлетворным влиянием морально разложился. Мать пыталась что-то сделать, но ее тупо посылали на хер, а она была слишком слаба, чтобы взять биту для игры в лапту или как тут ее аналог называется, я уже и забыл, и отхерачить пару-тройку недоумков во благо клана.
Может, мы бы и не сидели в такой заднице, если бы у кого-то хватило наглости и решительности навести уже порядок. У меня хватило. Я даже на время выпал из новостей страны, потому что внутриклановые разборки – это я вам скажу, очень впечатляющее зрелище.
После смерти Волкова до начала занятий в школе, которые планировались начаться после окончания траурных мероприятий, оставалось где-то полторы недели, за время которых я и принялся входить в роль главы хоть маленького и политически пока неактивного клана.
Как я понял из объяснений Бойнича, некоторым учащимся, которые единолично стали представлять свой собственный клан просто дали элементарно время, чтобы хоть немного со всем разобраться и назначить поверенных на время своего отсутствия, чтобы клану по миру не пойти, а остальных просто подгребли под одну гребенку, чтобы учебные планы, видимо, не нарушать и не подстраиваться под наше гордое меньшинство. Хотя оставаться вне защитного периметра школы, который доработали и переработали, становилось с каждым днем все опаснее. Взрывы и не только машин происходили уже в ежедневном режиме, и в столице была еще не самая мрачная обстановка.
***
– Виталий Владимирович, подходы к основному корпусу очищены, – голограмма Вихрова мигнула и погасла, я же кивнул, поправил броню, этакий сплав бронежилета и старинной кольчуги из моего мира, наполненный магией по самое не могу, и, пригнувшись, побежал к той самой точке, где когда-то стоял пулемет. Сейчас проходила плановая зачистка периметра от крысюков, и я, хоть и не лез в передние ряды, но старался держаться поблизости от основной группы, чтобы первым обшмонать лаборатории производственного корпуса квадрата тринадцать, который теперь принадлежит мне, и в котором, я просто уверен, найдется львиная доля ответов на все мои вопросы, непосредственно касающихся этих все еще неясных волнений в стране.
Группа Вихрова пошла в гараж. Ну а я вот здесь постаю, в стороночке. Нечего лезть вперед и рисковать, я и так здесь в прошлый свой визит здорово рискнул.
***
Когда меня отшвырнуло взрывной волной от машины, первой мыслью было: «Ну что за криворукое убожество заминировало машину, если даже случайного пассажира, то бишь, меня, так слегка зацепило? А ведь должно было размазать тонким слоем по дороге».
Когда же уже через пару минут я очухался, встал на четвереньки и подполз к выгоревшему и теперь представляющему собой весьма печальное зрелище лимузину, то увидел весьма неаппетитную картину замершего на сиденье и обгоревшего почти до состояния голой кости трупа. Одинокая рыжая прядь, непонятно как уцелевшая на голове не дала повода для мучений идентификации, и рука сама собой потянулась к кому.
– Виталий Владимирович, – белокурая нимфа улыбнулась с голограммы во все свои тридцать два белоснежных зуба, а я развернул ком на прием и продемонстрировал ей труп. Она икнула и побледнела, что было заметно даже на голограмме.
– Приступай, немедленно, – прохрипел я, все-таки шандарахнуло меня знатно, и встать на ноги я все еще не мог, не рискуя снова завалиться. Марта проморгалась, вытерла рот, передумав блевать, и даже не отключившись, принялась очень быстро напяливать на себя шлем. Сейчас все зависело от двух условий: хотели убить Волкова или меня, и получилось ли у убийц задуманное?
А к месту происшествия уже бежали люди. Те, кто остался в поминальном зале, водители и телохранители Бойнич, Юрчик вон пробежал, только почему-то не к машине, а от нее, прямиком к авто дяди Гаврилы… Почему-то мой мозг накрепко зафиксировал эту картинку, как оказалось, не зря.
***
– Командир, здесь гнездо, – я слышал основные переговоры группы и имел представление о том, что творится сейчас в здании. – Ты не поверишь, но они, кажется, пытаются выводить потомство, только оно не жизнеспособно.
– Умные твари. Мочи их всех, – Вихров был весьма сосредоточен. – Пока они не научились потомство жизнеспособное выводить. – В микронаушнике, вставленном в ухо послышался треск, и я даже отсюда почувствовал, как запахло озоном. Похоже, группа немного застряла в гараже, но ничего, пускай работают. Еще только утром, до ночи времени полно.
***
Дальше началась форменная неразбериха, потому что во взрыве обвинили… Бойнича? Довольно быстро приехавшие представители местного правопорядка как-то очень странно оценили обстановку и… задержали главу клана Бойнича, вменив ему покушение на убийство главы клана Савельевых.
Несмотря на протесты и довольно здравые доводы, что в машине, предоставленной Бойничом, кроме меня, находилась его собственная дочь, никакого эффекта они не произвели, и его увели под белы рученьки в местное отделение контртеррористического управления.
И ни охрана, ни Эльза, ни я сам ничего не могли по этому поводу во время той суеты предпринять, хотя в отделение уже слетелась целая стая клановых адвокатов, отрабатывая свои очень немаленькие гонорары.
Хорошо, хоть шумихи по этому поводу удалось избежать и, сверив все показания, и допросив моего будущего тестя под приборчиком наподобие детектора-лжи из моего мира, только работающего не на биопараметрах, а каким-то образом подстраиваясь под мозговые волны допрашиваемого, буквально сканируя память на предмет тех событий, которые были интересны местному детективу, используя для этого специальный шлем больше похожий на маску аквалангиста, его попросили подписать кучу бумаг и отпустили, напоив при этом скверным кофе, от которого у Ульмаса разыгралась изжога.
Согласие на процедуру допроса Бойнич дал сразу, чтобы быстрее закончить с этим фарсом. Как в последствии выяснилось, после того, как Бойнича отпустили и со всех сторон извинились, обвинить его в голову пришло не кому-нибудь, а дяде Васе, который все время, пока орал на Ульмаса нет-нет, да и поглядывал в ту сторону, куда укатили его брат с сыночком.
Это я тоже отметил, пока приходил в себя, но только не сразу свел дебет с кредитом. Все же по голове меня приложило знатно. Вернувшись из участка, в который мы с Эльзой погнали вслед за ее отцом, я сразу решил расставить все точки над ё, как раз очухавшись настолько, что прищурился и, протянув дрожащую руку к главе Грачевых, откуда вышла моя мать, коротко приказал:
– Взять его, – охрана у Бойнича была очень даже, поэтому, не задавая глупых вопросов, дядю Васю скрутили и потащили прямиком в мой дом. А конкретно, в подвал. Ума у него, на радость к нам и к несчастью для Грачевых, не хватило, чтобы свалить в туман, как сделали до этого его не слишком умные родственнички. Дядя Вася героя не стал изображать, и раскололся сразу же, как только я схватил его за горло, и, призвав дар, слегка притопил, благо опыт уже в этом деле у меня имелся.
В процессе нашей не слишком вежливой беседы выяснилась очень интересная деталь: старые кланы, главенство которых когда-то было основано исключительно на даре его носителей, все еще имели вес. И при условии, когда нужно было выбрать виноватого среди неодаренного, хоть сильного клана Бойнич и мелкого несуразного, но имеющего глубокие корни клана Грачевых, выбор пал на Бойнич, хоть и чисто для проформы.
Если опустить лишнюю лирику, то Грачевы потеряли все. Даже дом был заложен какому-то клану из молодых, и в нем позволялось проживать исключительно главе семейства. Уже три года они сидели на шее матери, а ее завещание позволяло в случае моей гибели рассчитывать на определенный гешефт. Тут еще и я начал чудить, и выгонять их из своего дома…
В общем, посоветовавшись, они решили меня убрать. И все бы у них получилось, потому что во время похорон не принято смотреть, чем занимаются скорбящие, вышедшие из поминальной залы, вот только эти кретины за каким-то хером в исполнители выбрали Юрчика. У меня только один вопрос возник, а как он сам не взорвался, когда бомбу устанавливал, вместе со всем клановым крематорием и кучей скорбящих? Причем выбрали они из всех способов самый тупой, обычную самодельную взрывчатку, даже без применения магических плетений или элементарного артефакта.
Даже если бы все получилось, догадаться, кто проявил такую изобретательность, смог бы даже дегенерат, учитывая какие примочки имеют в загашниках наших спецслужб. Тут уж совсем неясно, кому так крупно повезло, что бомба все-таки сработала в машине, и не в тот момент, когда Юрчик держал ее в своих потных ручонках.
Оставить их в живых я не мог. Просто не мог и все тут. Никакие сантименты тут не играли решающей роли, потому что эти твари посмели осуществить свой план по избавлению от меня на похоронах моей матери, которая была их родной сестрой и тетей.
Головорезы Бойнича мне помогли справиться с грязным делом, загрузив трупы в машину, полив все это паленой водкой и подпалив. Несчастный случай, что тут поделать. Во всех правилах всех миров прописано кровью – пьяным за руль не лезь. Эти вот не послушались. Ну что же, бывает.
Дело в управлении было закрыто, нас даже на допрос ни разу не вызвали. Во внутриклановые разборки, как оказалось, доступ спецслужбам был заказан, если не поступало отдельного распоряжения императора или приказа Совета кланов. Совету сейчас было, мягко говоря, не до каких-то там Грачевых с Савельевыми, ну а императора у нас не было.