– Каких лап? Какой ещё отец?!
Что за сумасшедшие вокруг?! Или это уже у меня крыша едет?
Я потёр ноющие виски и всмотрелся в лица присутствующих.
– Так, я слышал что-то про Его Мудрейшество. Где это Мудрейшество? Ведь это он – инициатор моего попадания сюда?
Лешие дружно закивали немытыми паклями.
– А супчик? – тетушка Роза явно расстроилась. – Горяченький, я же только наварила, Иванушка…
– Я думаю, мои вопросы важнее супчика, – осторожно предположил я, – поэтому я всё же хочу поговорить с тем, кто меня сюда вызвал… А кто, кстати, он?
– Вестимо кто – Дед Мороз он! – трагически вздохнула домовая, снимая фартук и оправляя платье. – Пойдём, горе луковое, провожу.
Я уронил челюсть и послушно встал с низкой лавки, а потом поплёлся вслед за невысокой женщиной, которая теперь, в сравнении со мной, казалась и вовсе лилипутом.
Дед Мороз… Это тот самый, что подарки детям на Новый год носит? Или тот, что вроде Морозко деревья в лесу замораживает? И что, этот милый старичок и велел меня скинуть в ледяную реку, а потом доставить сюда лешим, решающих проблемы с помощью дубин? Миленько, ничего не скажешь…
Мы поднялись по тёмной лестнице наверх из избы и упёрлись в большую металлическую кованую дверь с изогнутой ручкой. Домовая, ещё раз поправив платье и своё гнездо на голове, глубоко вздохнула и потянула на себя ручку двери.
Меня мгновенно ослепил яркий белый свет, а еще… Пронзил холод.
– Ох, что ж это я! – опомнилась тётушка Роза, вытаскивая меня из тёпла в стужу. – Надо же тебе одежонку справить! И обувку. Жди!
Пока я пытался проморгать выступившие на глаза слёзы, шустрая женщина прошмыгнула обратно на тёплую лестницу.
Надеюсь, она не решила меня здесь бросить, чтобы я окоченел от холода? Температура явно минусовая…
Я наконец смог осмотреться. Глаза до сих пор резало от яркости, но если прищуриться, то получалось увидеть хоть что-то…
Вокруг всё было… Белое. Точнее, не просто белое, а ослепительно-белое.
Я стоял в самом углу огромного белоснежного зала, словно сотканного изо льда и снега. Высота потолка была настолько огромной, что буквально не просматривалась, и только там, где-то в вышине виднелся сверкающий, будто хрустальный купол, через который пробивался солнечный свет. Он отражался от стен и потолков, заливая всё пространство светом.
С разных углов зала во все стороны уходили вглубь… Замка? Да, наверное, замка… Широкие белоснежные коридоры. А прямо посреди зала памятником скульптурной лепки возвышалась ледяная широкая лестница, уходящая куда-то под купол. Боюсь, при желании добраться до самого верха можно остаться без ног, они просто отвалятся от усталости на одном из пролётов.
– На, надевай, – передо мной возник тёплый меховой тулуп и высокие чёрные валенки.
Домовая нетерпеливо сунула одежду мне в руки и внимательно проверила, чтобы я застегнул каждую деревянную пуговичку на тулупе.
– О, – одобрительно кивнула она, – жених! Как есть жених! Пойдём, милый, провожу я к тебя к господам… Нечего в коридоре стоять!
Я так завис на сравнении великолепного зала размером с футбольное поле с коридором, что проморгал момент, когда женщина направилась в один из боковых коридоров, еле слышно шаркая тапочками по сверкающему полу.
– Подождите! – устремился я вслед. – Каким ещё господам?
Ответом мне было молчание, а буквально через пару минут мы с тётушкой Розой приблизились к огромным двустворчатым дверям.
– Ну, – перекрестила меня женщина, – с Богом, Иванушка. Господа кушать изволят, так что мне нет туда ходу – один пойдёшь.
С этими словами она постучала костяшками пальцев по одной из створок, а в следующую секунду я обернулся спросить у неё, что мне вообще нужно говорить, и понял, что остался один.
Домовая исчезла.
А двери тем временем неслышно распахнулись, являя мне обедающее достопочтимое семейство.
Ну, а им – меня.
И я не знаю, кто из нас больше удивился.