– Вам надо сменить картридж, – просматривая на экране данные, сообщил доктор. Хотя, какой нынче доктор, просто биотехник.
– Но это дорого, – откашлявшись, ответил серый пациент. Его кровь заражена токсинами, и теперь вся кожа стала покрываться пятнами.
– Другого выхода нет. Вы это знаете и знали раньше, когда согласились менять легкие на фильтр.
– Да-да, – обреченно ответил пациент и встал, чтобы выйти из кабинета.
– Не затягивайте, – крикнул ему вдогонку доктор и набил на экране надпись «Аннулировать».
Медицина на Земле за последние десятилетия шагнула слишком далеко. Теперь можно без проблем вырастить любой орган. Это как дважды два. Но нашлось решение более простое – это не живой орган, а его аналог. Так же, как искусственное сердце. Болят легкие, не могут дышать гарью и смогом – мы их заменим на искусственные фильтры. Да, неживые, но жить можно. Вот только одно «но»… Надо изредка их чистить. На груди у всех, кто менял легкие на искусственные, был клапан. Открываем его, заливаем растворитель, через некоторое время подключаем маленький насос, и тот выкачивает всю гадость, что осела в фильтре. Смотреть ужасно. Бурая, маслянистая жижа. И это все могло попасть в кровь. Но на этом проблемы не заканчиваются. Также надо менять и сам фильтр, мембраны, клапаны. И это стоит приличных денег. Но главное – можно жить в этих городах, где все двадцать четыре часа висит смог.
Медицина ушла далеко. Разработки сыпались как из рога изобилия. Слепые? Хотите глаз? Без проблем. Мы научим видеть, подключим глаз-камеру, подсоединим к мозгу, научим видеть и – вуаля! Да, ненастоящий, но машину на улице уже увидишь. Сердце, суставы, кожа, печень, селезенки и бронхи, все менялось. Приходи и выбирай. Человек стал полу искусственным. Многих это даже начало забавлять. Можно повысить выносливость, увеличить мышечную массу и усилить скелет. Но у всего есть цена. А цена – это сама жизнь.
Города стали превращаться в города-призраки. Население состарилось, а те, кто остался, мог жить более ста пятидесяти лет. Но ужасное было как раз не это, а то, что человек разучился просто размножаться. Звучит сухо, но так и есть. Медицина творила чудеса, но она же и уничтожала само человечество. Лекарства, прививки, химическое питание, воздух и вода сделали свое. Детский смех стал чем-то далеким, его начали забывать. А если рождался ребенок, то его так баловали, что вырастал какой-то монстр с больной психикой.
– Мне надо убрать старую татуировку вот тут и тут, а здесь заменить, снять и очистить от пятен. В последнее время они участились. Да, еще смотрите, что у меня у губ… Да-да, вот тут, – и тонкий палец ткнул в кончик губы, где появились морщинки, – надо исправить.
– Хорошо-хорошо, – соглашался косметолог. Этим уже давно не занимались врачи. Косметологи меняли волосы, цвет зрачков и цвет кожи. Надо удлинить пальцы? Они и это сделают.
– А еще смотрите, – мужчина встал и бесцеремонно стянул с себя штаны, – смотрите, – он сам опустил голову, стараясь рассмотреть свое мужское достоинство.
Косметолог только тяжело вздохнул. Если так пойдет и дальше, люди станут бесполыми. Раньше человек треть жизни тратил на сон, треть жизни на работу и всего треть жизни на все остальное. Теперь же сон плавно переходил в виртуальную жизнь и время могло тянуться до бесконечности. Кто-то далеко уходил от реальности, что забывал есть и умирал от истощения или болезни. Натуральный зомби-апокалипсис. Нет, они не хотели крови, они хотели жить в компьютерах. Там красиво и легко, там чистый воздух и синее небо, ты там стройный и красивый, и там есть любовь и секс.
Люди стали одинокими, боялись друг друга, бежали домой, чтобы быстрее подключиться к своей фантазии. Это не болезнь отдельных особей, это стало эпидемией. Вы когда-нибудь видели человека, которого отключили от его цифровых грез? Если нет, то лучше и не смотрите. Это ужасно. Более половины из них кончают жизнь самоубийством, оставшаяся часть сходит с ума или погружается в яму депрессии. И только единицы способны выкарабкаться, но после они становятся фанатиками и все крушат. Две крайности: или зомби, или одержимый, который хочет уничтожить этих самых зомби, забывая, что еще не так давно сам был таким же.
Но не все так ужасно. Появились целые эко-города, где деревья росли на крышах, где жители смогли отказаться от большинства благ цивилизации. Они искали свой путь и им это удавалось. Появились чистые озера и реки. Перебирали почву руками, вынимая из нее битое стекло и пластик. Люди здоровались друг с другом, улыбались и старались помочь тем, кто в этом нуждался. В этих городах детский смех был таким же обыденным, как и пару сотен лет назад. Они не могли изменить мир, но могли измениться сами. Ведь все начинается с малого – с себя.
Несмотря на то, что жизнь в Галактике редка, она была до человечества и будет существовать после, даже когда память о людях сотрется. Ния это понимала. Она знала, что ее жизнь – это искорка во времени, у всего есть начало и конец, не надо не о чем беспокоиться и сожалеть. Сидела и смотрела, как Ксочитл гладила свой сильно выпирающий животик. Уже скоро рожать. Все в поселении переживали и в то же время радовались, что вот-вот на свет появится новая жизнь. А ведь это будет первенец среди звездных эльфов. Какой он будет? Все наперебой предлагали свои имена. Кто-то уже сделал кроватку, кто-то смастерил первые игрушки, а Китлали сделал музыку ветров из толстых камышовых стеблей, те постукивали о глиняный шарик и тихо гудели.
– Как ты? – спросила Ния и, присев, приложила щечку к ее животу. Там кто-то барахтался.
– Ноет, – радостно сказала Ксочитл, – вчера прихватило.
– Потерпи, скоро, – успокаивал ее Китлали, а сам держал руку у себя на животе, будто это он беременный.
После того испытания, когда их сознания в телах поменялись местами, связь между Китлали и Ксочитл стала настолько сильной, что если один поранится, то это чувствовал другой и брал на себя часть боли. Вот и сейчас, когда Ксочитл ощущала первые схватки, эту боль ощущала не только она, но и отец ее ребенка, тем самым ей было легче, а он становился сопричастным к рождению дочери.
Во время родов Китлали был с ней и держал ее за руку. Он сконцентрировался и принял на себя всю остроту боли, что всегда сопровождают роды. Она улыбалась ему и сжимала его пальцы. Крик ребенка разнесся по палате очень неожиданно. Его ждали, и все же удивительно услышать плачущий голосок новой жизни.
Все лишние покинули палату, лишь мама с отцом остались одни, чтобы насладиться минутами спокойствия и рассмотреть свою дочку Иолотли, что означало «сердце, сердечная». Ксочитл смотрела на своего мужа и улыбалась, а тот держал дочь и как-то странно крутил ее на руках.
– Отдай. Кормить надо мне, а не тебе, – тут оба рассмеялись. Он и правда ее крутил, будто хотел приложить к груди. То сознание, что осталось после их испытания, оставило глубокий след, и порой трудно было сразу понять, в каком теле ты находишься.
– Ой, извини, – застенчиво улыбнувшись, положил рядом с мамой дочку, а та, сразу нащупав пухлыми губками сосок матери, стала неуклюже чмокать.
– Вот так-то лучше.
На следующий день пришла Эш. Она была для всех родной. Лемур часами сидел и смотрел, как девочка просыпалась, хлопала глазками, и, позевывая, снова закрывала глазки. Обычно Эш была серьезной, даже строгой, но сейчас улыбалась, тянула руку, чтобы прикоснуться, но останавливалась и отводила руку обратно.
– Не бойся, прикоснись, – предложила Ксочитл и Эш посмотрев в глаза мамы, вытянула палец и коснулась плечика девочки, а та улыбнулась во сне и зачмокала губками, – вы подружитесь. Она тебя уже полюбила.
Эш отошла и, довольная собой, ковыляя на лапах, не спеша вышла из палаты. Ей было уже много лет. Можно сказать, что Эш – бабушка, всех нянчила при перерождении. Не только Нию, но и Ксочитл, Китлали, всех перерожденных. Ния обняла Эш, та подняла голову, протяжно завыла, давая понять, что рада.
– Спасибо тебе, за все спасибо. Идем, нас ждут. Скоро праздник, – встала, засмеялась и добавила, – праздник дня рождения.
Эш взвизгнула и побежала за Нией вниз по ступенькам, что спускались к самой реке. На Ифе были не только причудливые замки, похожие на дома волшебников, но и современные лаборатории, автоматические медицинские комплексы. Их доставила Ева. Теперь если что, не надо было вылизывать свои раны и смазывать ссадины после тренировок, достаточно просто пройти обследование, и медицинские роботы сделают все сами.
В Галактике все вертится, все движется, все перерождается, это круговорот, и жизнь не исключение. Ангел стоял на вершине скалы и тихо пел песню, в которой говорилось о любви, о ветре, о том, как летают драконы над парящими горами, о том, как всходит солнце и льют дожди. Девушка пела о том, что больше всего ценила: о детях, что странствуют между звезд, о тех чувствах, когда любила, она пела о природе, о дружбе между мирами.