«Не осуждай его, ведь все мы тоже грешны» Уильям Шекспир
«Стыдоба», «не сохранила семью», «нагуляла», «безотцовщину растит», «в подоле принесла», «пузатая», «брошенка», «разведенка с прицепом» – те самые традиционные народные прозвища, которые летят сродни грязной тряпке вслед за женщиной, решившейся на весьма откровенный и отчасти безумный шаг – воспитывать ребенка без мужчины. Разумеется, в самом начале этот самый мужчина был. И красиво ухаживал, и сладко обещал, и нежно прикасался, и вообще казался идеальным сказочным героем, который поведет тебя в прекрасный зефирно-дофаминовый мир. Только вот неувязочка вышла. Любовь любовью, а когда на горизонте идеального мира замаячили две полоски ответственности, ванильная нежность сменилась ледяным отчуждением, трепетные ласки – грубыми эпитетами, а всепоглощающая забота – обжигающим равнодушием. Что-то в сказке пошло не так – принц превратился в трусливое чудовище и…растворился на последних страницах вашей лав стори.
Сказочке пришел конец, а кто выжил – молодец! Потому что действительно после такого финала ничего другого, как выживать, не остается. Косые взгляды, презрительные ухмылки, многозначительные пересуды за спиной становятся неизменными спутниками. Клеймо матери-одиночки липкой пленкой разливается по страницам автобиографии и печатью из сургуча навсегда скрепляет отношения с социумом, известным своим ханжеским нравом и повадками хищника.
В менталитете нашего общества кампания по шеймингу почти всегда успешна и имеет огромную армию последователей. Соседи, коллеги, знакомые с неподдельным удовольствием будут смаковать каждый кусочек твоей ошибки, приправляя особенным соусом десерт твоей неудавшейся личной жизни. При этом тебя за глаза будут называть «неудачницей», «разведенкой», «одиночкой», а твоего когда-то благоверного – «свободным», «завидным», «перспективным». Привычка вешать обидные ярлыки, делать поспешные выводы и выводить без вины виноватого к позорному столбу любопытства – презанятное увлечение большинства людей.
Разумеется, со стороны видны все изъяны. Разумеется, при переключении тумблера внимания на грехи других сам себе кажешься праведником. Ведь с тобой такого точно не случится.
Убеждение, что женщина должна, крепкой хваткой пустило свои патриархальные корни в общественном сознании. Женщина должна быть терпеливой и смиренной, покорной и благочестивой, тихой и безропотной. Склонив голову и взгляд, молча идти по жизни с врожденным чувством вины за свою греховную природу, угождая миру, в котором правят мужчины и Бог (который, заметь, тоже мужчина). Ведь женский мир – это не что иное, как служение, кроткость, молчание, повиновение, жертвенность, непрерывное искупление вины и жизнь в стиле оправдания. Ведь женский мир – это лишь придаток мира мужского, неспособный функционировать самостоятельно. По этой причине наличие супруга рядом рассматривается в социуме как мерило успешности женщины, эдакая индульгенция от стыда, без которой женщина заведомо обречена на осуждение и презрение.
В наш стремительный век привычка оценивать человека по его матримониальным реквизитам прочно укоренилась в коллективном сознании. Атавизм первобытно-племенного строя, когда действительно в одиночестве человек элементарно не мог выжить. Наследие коммунального прошлого, в парадигме которого официальный брак являл собой путевку в полноценную общественную жизнь. Шаблон стандарта социума, система координат которого выплевывала на обочину тех, на ком стоит печать одиночества.
К сожалению, до сих пор в ментальности нашего социума живет рудимент, что одиночество и счастье взаимно исключают друг друга. Особенно если дело касается женщин. Наличие официального штампа о регистрации акта бракосочетания – это непреложный гарант ликвидности на рынке брачных услуг. Значит ли это, что женщина, уже более века обладающая гражданскими правами и свободами, до сих пор оценивается как товар, имеющий срок годности, цикл оборачиваемости и уровень маржинальности?
Ржавчина застарелых общественных установок продолжает разъедать тонкий хрусталь женской самооценки. Если нет мужа – отверженная. Если в разводе – бракованная. Если не делишь быт с мужчиной – что-то с тобой не так.
Парадигма социального порицания воспитала не одно поколение палачей женских душ, которые видят в одинокой маме бесстыжую особу с прицепом, оставляющим отвратительные следы в колее жизни женщины. Мужчины бесцеремонно ухмыляются таким вслед, замужние дамы жалостливо сторонятся, великовозрастные знатоки семейной жизни брезгливо презирают. Казалось бы, за сто лет символизма равноправия женщин жернова общественного осуждения должны были затупиться, но даже в бытность цифровых скоростей и информационного прогресса титанический труд соло мамы обесценивается до уровня упырихи, пытающейся пристроить своего нагуляшку, или озабоченной милфы, которая отчаянно ищет сексуального партнера. Женщина, в одиночку справляющаяся с бытом, воспитанием ребенка и построением карьеры, стала приметой нашего времени. Постыдной. Порицаемой. Позорной.
Уровень мастерства, с которым общество навешивает грязное клеймо и тычет пальцем в спину, бесподобен ровно настолько, насколько безразличен к деталям каждой отдельной истории. Можно остаться вдовой, брошенной, обманутой, преданной, использованной, но в глазах других ты будешь почти всегда виноватой. Виноватой, что не уберегла семью, что решила сохранить маленькую жизнь, что оказалась в тисках тяжелейшего выбора или трагических обстоятельств.
Признаюсь, до определенного момента я тоже принадлежала той самой когорте праведных осуждающих, хотя картинки неполных семей и одиноких мам были вполне частыми спутниками моего постсоветского детства и юности. В микрорайоне, где мы дружили дворами, в каждом без исключения подъезде жила семья, где мама несла на своих хрупких плечах бремя одинокого родительства. В классном журнале, который традиционно ведут школьные учителя, графа «отец» пустовала у каждого четвертого моего одноклассника. Среди моих друзей и знакомых очень часты истории из детства без папы. Но я сама, выросшая в полной и благополучной семье, до поры до времени с выученным пренебрежением относилась к участницам подобных историй.
Помню, как сейчас. Мне восемь лет, мы с подружками катаемся на карусели, к нам подходит девочка Юля (на тот момент мама воспитывала ее одна) и просится к нам в компанию. Резко встав с карусели, я не менее резко отвечаю: «Мы не хотим с тобой играть, потому что у тебя мама – проститутка». Юля в слезах, я в смущении – разбегаемся. К слову сказать, через пару лет у Юли появился отчим и маленький прелестный братик, с которым я потом нянчилась.
Мне – четырнадцать. На выпускных экзаменах в нашей школе появляется одиннадцатиклассница с огромным животом, который вырос явно не от плотных школьных завтраков. Перешептываются ученики. Судачат учителя.
– Позор, сама еще ребенок, а уже с пузом!
– Погляди-ка, ни стыда, ни совести!
Мне – двадцать три. Одна из моих однокурсниц, скромная, тихая и худенькая девушка, внезапно округляется без смены фамилии в зачетной книжке и появления обручального кольца на безымянном пальце. Студенты обсуждают за спиной. Преподаватели исподлобья прожигают взглядом. Она стыдится смотреть людям в глаза.
Вакцина стереотипного мышления в действии. Откуда у маленькой восьмилетней девочки возник в голове уродливый шаблон? С чего вдруг посторонние люди в стенах школы решили, что имеют право судить о моральном облике будущей юной мамы? Почему вместо радости продолжения рода девушка страдает от вездесущего «А что скажут люди?».
Оттуда. Из глубин коллективного разума, где всем и всему дают оценки. Оттуда. Из зала заседания общественного трибунала, где в очередной раз неформатным выносят жестокий приговор.
К сожалению, в большинстве случаев именно общественное мнение становится тем самым псевдомаяком, ориентируясь на который, женщины боятся уходить из токсичных супружеских отношений, снимать обручальное кольцо, когда в паспорте уже стоит штамп о расторжении брака, продолжают создавать иллюзию наличия мужчины в доме, когда в гости приходят подруги, и…отчаянно стараются быть МаПочкой для своих детей, о существовании которых напрочь запамятовал биологический отец. Закрыв на тяжелый засов дверь в счастливую личную жизнь, окунувшись в бездонную пучину обязательств, захлебываясь чувством вины перед всеми вокруг, женщина эмоционально хоронит не только себя, но и свое продолжение – своих детей.
Только ленивый сейчас не вторит фразу, ставшую аксиомой: «Счастливая мама – счастливый ребенок!», но мало кто говорит о том, как стать этой самой счастливой мамой, когда мир рухнул, когда под ногами нет опоры, когда под головой нет плеча. Наличие партнера для женщины – это своеобразный гарант психологической устойчивости и эмоциональной защищенности. Ей надежно, безопасно, комфортно. Когда рядом мужчина, женщина ощущает стабильность двух ног, силу двух рук, уверенность двух плечей. В тандеме с мужчиной женщина находится в ресурсном состоянии, а значит – может творить, созидать, любить. Когда мужчины рядом нет, женщина дезориентирована, над пропастью, сродни социальному инвалиду. Неизвестно откуда черпать потенциал, чтобы двигаться вперед? Каким образом транслировать любовь, если ее источник обмелел? При этом обстоятельства диктуют свои жестокие правила под аккомпанемент порицания общества и обязательств перед ребенком.
Воспитание детей в неполной семье – это кровоточащий социальный нарыв, о котором принято громко молчать. Нет таких единиц измерения, которыми можно определить степень эмоциональной боли одинокой женщины, которая, стиснув зубы, растит ребенка, зарабатывает деньги, мечтает о счастливой личной жизни. Это рана, заклеенная уродливыми стереотипами, кровоточит на теле общества все больше и чаще. Одинокая мама – это тяжело. Одинокая мама – это больно. Одинокая мама – это злободневно.
Вот уже больше двадцати лет тренд на женщин, воспитывающих детей в одиночку, превращается в печальную обыденность, которую общество и государство предпочитают не замечать. Твоя уникальная история, будь то развод, незапланированная беременность или осознанное решение «родить для себя», не имеет никакого статуса по закону. Социум тебя жалеет, осуждая. Государство время от времени кидает подачки в виде мизерных выплат и невидимых льгот.
Вот и получается, что в ситуации одиночества с ребенком на руках женщина начинает срочно искать спонсора либо же, наоборот, с отчаянием ныряет в болезненное материнство, забыв себя. Иначе, выходит, она недоженщина какая-то.
Эгоизм инфантильного потребителя также токсичен для женщины, как и альтруизм до самопожертвования. Ни то, ни другое – не может быть фундаментом женского счастья. В ингредиентах блюда под названием «счастливая женщина» вполне уместно одинокое родительство.
Удивительно, но панацея заложена уже внутри нас самих. Банально, но спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Невероятно, но потенциал силы духа заключен внутри, а не извне. Остается лишь найти ключ к этой сокровищнице, вытащив себя, подобно барону Мюнхгаузену, из болота сомнений, стыда и страхов.
Мы все стремимся к идеальному. Гармоничному супружеству. Безупречному воспитанию детей. Образцовому социальному статусу. Однако реальность вносит свои правки в эскиз жизни, и зачастую они выносят тебя за рамки стандарта жестоким образом. Моя история о таком отступлении от нормы. О неидеальном, но настоящем. О табуированном, но реальном. О личном, но остро социальном. Моя история о том, что пути, которыми мы ходим по жизни, неисповедимы. Моя история о том, что чувство вины и самобичевание – это не лучший способ познания мира, когда ты оказываешься одна лицом к лицу с материнством. Моя история о том, что дорога к себе счастливой зачастую устлана осколками травм, боли и разочарования. Счастье имеет привычку строиться вопреки.
Ты никогда не знаешь, что готовит тебе следующий поворот на дороге жизни.