Смородина сделал наконец то, о чем давно мечтал. Он лег на большой диван в гостиной так, что оказался прямо под центром фрески. Она была изумительна. Голубые небеса, редкие облака. Перспективное сокращение, возможно, было украдено с одной из барочных итальянских росписей. Плоского потолка не существовало, только уходящее в высоту голубое небо. Был намечен источник света ‒ наверное, в его качестве предполагалось солнце или какая-нибудь звезда. И вот к этому источнику света летели мужчины. Они двигались в вихреобразном движении. Вставленные по бокам младенцы-ангелы, которые прижимались друг к другу и тоже кружились, усиливали сходство с дорогими итальянскими обоями XVII века, которые теперь изучают в университетах. Все были изображены довольно-таки реалистично. Чувствовался вес их тел. Грязные пятки главного персонажа висели прямо над Смородиной, ягодицы выглядели дряблыми. «Оммаж Караваджо, – подумал Смородина. – Тот тоже совал благородной публике в глаза пятки римских бомжей». Они с женой часто ездили во время путешествий на экскурсии.
Главный персонаж был ближе всех к источнику света. Остальные стремились к нему, этому главному, прижимая правые руки к волосатым грудям. Их лица были воодушевлены, как на полотнах Налбандяна или на рекламировавших власть фресках барочных церквей. В центре летел Сталин. Художник заботливо передал его небольшой животик. Одним из стремящихся к нему явно был муж Ольги, его прямоугольную голову мастер смело очертил размашистыми маз- ками.