За последующие сутки Леонид узнал много нового и даже умудрился поправить свое бедственное положение с водой и продуктами. Причем совесть его оставалась чиста и раскаяния не терзали. Хотя в другом случае и в иной ситуации такой коварный обман ребенка и доставил бы ему моральные терзания.
Самое главное, что присвоенные продукты питания можно было считать итогом правильного торгового обмена. Тем более что легендарные домовые просто обязаны были заботиться о тех людях, в доме которых они обитают и из рук которых они берут подношения. И помогли в добыче такой информации подслушанные разговоры на кухне тех самых криминальных личностей. Местная шайка воришек накануне поздно вечером весьма активно и подробно обсуждала детали предстоящего наскока на дом зуава Сегедского. Тот хоть и считался жутко обедневшим дворянином, но его дом оставался средоточием весьма ценных реликвий, украшений и ценных вещей. Из-за отсутствия денег там охранников оставалась только треть от обычного количества, поэтому связать их, а то и убить считалось для банды делом плевым. Вот они и решили уже следующей ночью совершить свой грабительский налет.
– Тем более что все дозорные и исполнители вместе со старшиной сектора будут стянуты к обители поставного, – радовался один из грабителей. – Там с завтрашнего утра начинается выставка королевских драгоценностей…
– Вот бы их взять! – не удержался от мечтательного вздоха один из самых младших подельников.
За что, судя по звуку, получил подзатыльник и строгое наущение:
– Впредь сиди и помалкивай! Если никто нам не помешает случайно, то мы и у зуава Сегедского себе на год безбедной жизни заработаем.
Самое смешное, что на дело банда шла с другой бандой, под руководством того самого Косого, которого они проклинали и хаяли накануне. Но тут уже пути бандитов, как говорят следователи, неисповедимы.
Так что информация была. Идея, как прикинуться домовым, и технические средства для этого тоже имелись. Ну а объект для уговоров тоже не заставил себя долго ждать. Тем более что на этот раз он спустился в подвал и сам, и грустный. Видимо, товарища либо его родители не отпустили, либо сам барон ввел некие строгости для собственного сына. И кстати, было за что.
– Эй, Маняла! Ты меня слышишь? – Пришлось убрать камеру выше да и громкоговоритель на переговорном устройстве поставить на максимум.
К большой радости, мальчуган не испугался. А может, желание разгадать тайну у него страх пересилило.
– Да. А где ты?
– Здесь, недалеко.
– А кто ты?
– Домовой.
– Ха! Это сказки! Домовых не бывает! – Но голос ребенка уже дрожал от предвкушения приближающегося приключения.
– Ну вот, многие нам не верят, – максимально грустным голосом стал стенать мэтр циркового манежа. – Поэтому мы и вымираем от голода.
– Покажись мне, и сразу тебе поверю! – срывающимся от счастья голосом пообещал Маняла.