Виталий Пуханов
Как поэтично умер Блок!
Он задохнулся, словно рыба,
Сломался, как станок,
И выбыл,
Не нажимая на курок.
И нам безумно жалко Блока
(По лит-ре сдвоенный урок).
От смерти Блока бездна прока.
Спасибо, Александр Блок!
Владимир Буев
Поэзия – любая смерть.
Поэта смерть вдвойне лирична!
Закопан коль в земную твердь,
Отлично!
Ибо круговерть
Природы изучают в школе.
И Блок, и прочие писцы
Проклюнутся в чужом глаголе.
…Пусть мрут, как мухи, стервецы.
Виталий Пуханов
Я долго подбирал отвёртку
Под болт, что на меня забит.
Мне пригодились йод и бинт,
Подсел на вату и зелёнку.
Устал, слетел со всех орбит,
Пока выкручивал болтяру,
Что был пророчески забит
Под пьяный гогот и гитару.
Я превратился в минерал
Пока отвёртку подбирал.
Вокруг болта болтались мы,
Весь дольний мир на нем держался.
Духовной скрепой оказался,
Мерцал, посверкивал из тьмы.
Владимир Буев
Не знаю, чем я занимался,
Себя уверив, что спасён.
Мой добрый жест был расценён
Как знак того, что я сломался.
Теперь болтаюсь на болте.
Кручусь, но делать что-то поздно.
Аллюзия: я на кресте!
Иллюзия амбициозна.
А пьяный вдрызг легионер
Не сознаёт, что Люцифер.
Лабарум я тому вручу,
Кто скрепу-болт из тела вынет.
Уж не молю, вовсю кричу:
– Меня отдайте медицине!
Виталий Пуханов
Мы хлам любили, берегли.
К нему нас приучали с детства.
Его, как пядь родной земли,
Передавали по наследству.
Куда его? Когда его
Любили бабушка и мама!
И он надежнее всего:
Не к праху прах, а хлам от хлама.
Владимир Буев
Коль хлам любил кто и берёг
И коль к нему приучен с детства,
Коль ветхий хлам твой столь убог,
Хватай ещё и хлам соседский.
И вместе с личным хламом детства
С хламьём от бабушки и мамы
Отдай потомкам по наследству
Для продолженья этой драмы.
Виталий Пуханов
За гуманизм и дело мира
В Кремлёвском зале без слезы
Давали орден и квартиру,
А надо было дать pizdi.
Зайдёшь в метро – там снова мина,
В Инете – аццкий сотона.
От гуманизма и от мира
Нам не досталось ни хрена.
Зато есть комет для сортира,
А для души киоск «интим»,
И, если честно, мы ни мира,
Ни гуманизма не хотим.
Владимир Буев
Да что ж такое-то, коллеги!
Кого ж зовут в Кремлевский зал!
Ну, ладно в прошлом было веке!
Но в этом я стихи писал.
Вот мат из глотки так и рвётся.
В латинском виде, если что.
Кириллицей нельзя: нарвётся
Бранящийся на штраф крутой.
Бездарные теперь кумиры.
Не дали мне (я намекал)
Ни ордена и ни квартиры.
А мне нужны, и я бы взял.
Виталий Пуханов
Поставьте памятник говну,
Чтоб виден был на всю страну,
В день солнечный воскресный,
Гуляют семьями, прильну:
«Смотри, какой чудесный!»
Чтоб улыбнулись мы ему,
Как будущему своему
Сквозь грозовые дали.
Как будто Солнце и Луну,
Говно мы увидали.
Владимир Буев
На чувства бурные страна
Была изрядно голодна.
Тут памятник в честь глины
Возник. Пешочком допоздна
И на автомашинах
Спешит народ, чтоб честь отдать
Говну, при этом поругать
модерн, мейнстрим и моду.
…Так чувства добрые загнать
В народ возможно сходу.
Виталий Пуханов
Гуляет клещ энцефалитный
В лесах удмуртских весь июнь:
Еще неопытен и юн,
Единственный, почти элитный.
И я захаживаю в лес,
Имея праздный интерес.
И долго ль мне бродить по свету –
Решает клещ в минуту эту.
Я был крещён, укрыт плащом.
Так мы не встретились с клещом.
Владимир Буев
Не зря меня крестили в детстве:
Теперь энцефалитный клещ
Для организма не зловещ –
Не будет для меня последствий.
Клещ думал, думал и решил:
Коль враг крещён, то перекрыл
Проход себе он в двери ада.
…И посерьёзней есть преграда:
Был освящён раз сорок плащ,
Поэтому животворящ.
Виталий Пуханов
Мы шли и шли вперед, волнуясь,
Ведь было времени в обрез!
Мы промахнулись, разминулись,
Не там свернули через лес,
И в молодость свою вернулись.
Где кошка сдохла, хвост облез,
От всех чудес остался леший.
Он шестисотый мерседес
Чинил-чинил, назвался Лёшей.
На пустыре был пройден квест.
Там, где бутылки и окурки,
Болтались на березах куртки.
Не зря твердили: «крекс, пекс, фекс».
Владимир Буев
Старею. Не даёт покоя
Давнишний случай озорства.
Из подсознания в три слоя
Он выполз ночью, как сова.
Кота за хвост таскал нещадно
С детьми давным-давно в лесу.
Героем средь ребят был знатным.
Теперь коты меня пасут
Во снах. В реале кот не выжил
(а может, кошка то была).
Во сне зверь вот что отчекрыжил:
С собою лешего пригнал!
Раз лес вокруг, с лисой Алисой.
Они втроём ведут меня.
Я в детстве точно этой крысе
Под хвост не всовывал огня.
Бесповоротно понимаю:
Не кошка – кот зажал узду.
Тут не лиса вожак. Внимает
Лисица рыжая коту.
И кот – Базилий, а не Васька.
Я Буратино? Чудеса!
Богатство близко – вот развязка.
Молитвам вняли небеса.
Виталий Пуханов
Во мраке мерзлом и чужом
Надежда полоснет ножом,
Набросившись невесть откуда.
И снова: «вжик» из темноты,
Во тьме сокроется, а ты
В крови согреешься покуда.
Я был доступный матерьял
И много крови потерял.
Стоял во мраке, как во фраке,
Благодарил за кровосток,
За то, что мир не столь жесток,
Как сообщают на истфаке.
Владимир Буев
Истфаки учат: мир жесток.
И потому на кровосток
На каждой лекции сошлются,
И кровь для верности прольют,
Студентам в уши напоют
Историй. Мамой поклянутся.
Готовый к жизни, выхожу
Я на дорогу и, к ножу
Прижавшись пальцами под фраком,
В ночную тьму бросаюсь сам.
Вжик-вжик – отправлен к праотцам
Прохожий… Я ж привит истфаком.
Виталий Пуханов
Носки простую жизнь живут.
В стиральном жерле исчезают.
Их под шумок семейных смут
Пододеяльники съедают.
Носки лежат и там, и тут,
По комнатам друг друга ищут.
И счастливы, когда найдут!
Здесь черный никому не лишний.
Всего не знаешь наперед.
Потертый, но еще не старый,
В шкафу носок живет без пары,
Он все надеется, все ждет.
Владимир Буев
Носки простую жизнь ведут,
А у трусов она покруче.
Бывает и такой маршрут:
Всей в наволочку влезут кучей.
Трусы мужские тут и там.
А коль бобыль, то вперемежку
По комнатам устроят (срам!)
С трусами женскими пробежку.
Но коль бобыль совсем одрях
И коль в тираж вчистую вышел,
Трусы протёртые (в щелях)
Очередных не ждут интрижек.
Виталий Пуханов
Представь, представь: ты пишешь Блоку
Письмо пустое на тот свет!
И в тот же миг, считай, без срока,
Приходит блоковский ответ.
«Спасибо вам, здесь очень скучно,
Здесь ночь не отличить от дня.
Мне папирос дают поштучно,
Когда читаете меня».
Владимир Буев
Как в старом детском анекдоте:
Писатель, не читатель я.
Пишу великим письма в поте
Лица. Без даты. Втихаря.
А тут вдруг клянчат папиросы
Через прочтение чужих
Стихов. А это всё бабосы!
Не дам! Полно стихов своих.
Виталий Пуханов
У осьминога восемь ног.
Не так уж много, если честно.
Ему на двух ногах – не впрок –
Гулять совсем неинтересно.
Я ноги растерял, прости,
Стал осьминогом без шести.
Мне осьминогом быть недолго.
Я осьминог из чувства долга.
Смешной двуногий осьминог
В пути устал и занемог.
Владимир Буев
В дороге аккуратным быть –
Таким девиз мой стал по жизни.
Как мог, старался тихо плыть,
Чтоб фактов избежать сюрпризных.
Чтоб рисков избежать совсем,
Я восемь ног себе приделал.
И плавать, и ходить проблем
С тех пор ни разу не изведал.
Но – чу! – отпали костыли.
И вот опять я на мели.
Виталий Пуханов
Во времена последние,
Крещённые бедой,
Богатые и бедные
Дружили всей страной.
Мечтали, чуть не плача,
Прожить остаток дней
Богатому – богаче,
А бедному – бедней.
Владимир Буев
Все люди – сёстры-братья
(По-разному бедны).
Одна часть носит платья,
Другая часть – штаны.
Но вся семья едина
(И нищий, и богач,
И баба, и мужчина)
Для телепередач.
Виталий Пуханов
Милый друг, ни о чём не тревожься,
Жизнь прекрасна и смерть далека.
Много раз ты уснёшь и проснёшься,
Ты в надёжных и добрых руках!
На посту боевом пограничник
Закрывает тебя от врага.
В шесть ноль-ноль поварёнок-отличник
В печь поставит говна-пирога.
Инноваций творцы, революций –
Каждый трудится, ночью не спит.
И в лепёшку они расшибутся,
Лишь бы ты был спокоен и сыт.
Владимир Буев
В первых строках сеанс гипнотичен.
Жизнь прекрасна, усни же, усни.
Не трагичен наш мир, а лиричен,
Романтичен, ты спи и цени.
Если женщина ты, пограничник
Твоё тело накроет своим,
А затем поварёнок-отличник
Полежать согласится бухим.
Коль мужик ты и молод – в солдаты!
Стариков бюрократы дурят.
Позабыты в стране баррикады –
Силовые структуры рулят.
Виталий Пуханов
На Луне, на Луне
Все обочины в говне.
Пусть пришлют рабочих
Грязь убрать с обочин!
Роскошь – воздух и вода.
На Луне все господа.
На Луне полвека
В гости ждут узбека.
Луноходы по говну
Медленно идут ко дну.
Лунными обочинами
Земляне озабочены.
Владимир Буев
Работяги на Луне
С господами наравне.
В космосе Роскосмос
Ходит голым-бóсым:
Потому туда заслал
Вновь мигрантов на аврал.
Журналист Рогозин,
Ох, амбициозен!
Вот уже Луну засрал –
Дилетант не рассчитал.
Дурачкам втирает,
Место сохраняет.
Виталий Пуханов
Трещит уютный ноутбук,
Мышь робко прячется под лапу.
Он прочитает мой Фейсбук
И отработает зарплату.
Купить штаны, сходить в театр.
Жена довольна, дети сыты.
Мы в план поставлены на март.
Он всех убьёт, но вы не ссыте.
Владимир Буев
Давно фейсбук читает софт:
Не человек, а спецпрограмма.
И нынче никаких Голгоф
Поэту не увидеть. Драма?
Штаны. Театр. Сходить в сортир
(Там мочат нынче террористов).
Поэт давно уж не кумир.
…Но стоп! Ведь есть же Дима Быков!
Виталий Пуханов
Осень испекла пирог
С листьями сухими.
Собирала вдоль дорог,
Долго шла за ними.
Горький хлеб прими, уважь,
Преломи с живыми.
Похлебаем белых каш,
Долго до зимы ли.
Владимир Буев
Будто не было дождей
Осенью в России.
Что Сахара! Пострашней
Русские стихии.
Сухость, засухи – беда!
И пирог – булыжник.
Хорошо, не навсегда:
У зимы есть ниша.
Виталий Пуханов
Вот поэт. Это брови поэта.
Это руки и ноги его.
Вот предмет, но названье предмета
Мы не скажем, плохая примета,
И предмет у него о-го-го.
У поэта на ужин конфета,
У поэта на завтрак инжир.
Потерялось бессмертие где-то.
Сам не помнит, куда положил.
Владимир Буев
Всё такое же есть у поэта,
Что имеется у остальных,
Кроме очень большого предмета,
На который наложено вето,
Пока нет поэтесс молодых.
Но как только возможность дуэта
Появилась для творческих дел,
Так предмет поэтический этот
Вдохновением враз закипел.
Виталий Пуханов
Господь хранит трудолюбивых
Чадолюбивых сволочей.
От управителей гневливых,
Своих и вражеских мечей.
Лишь за детей у них тревога.
Дождавшись солнца и тепла,
Гуляют под охраной Бога
Неторопливые тела.
Владимир Буев
Чем пло́хи те, кто деток любит?
С чего вдруг сволочи они?
В стране и так народа убыль,
Но много всякой болтовни.
Тревога за детей? Чем плохо?
Господь, родителей таких
Храни от всякого подвоха
И от стихов передовых.
Виталий Пуханов
Мне повезло, что мне не повезло.
Теперь я это понимаю.
Пусть неохотно принимаю,
Что на меня не покусилось зло.
Не выбрало в любимчики свои,
Не пестовало, не побаловало,
Чтобы за радости удачи и любви
Разбить с оттяжкою ebalo.
Владимир Буев
Как мне не повезло, что повезло:
Попал в объятья Вельзевула.
Не скрыть: Фортуна подмигнула,
Пообещав взять под своё крыло.
Я доктор Фауст, маг и чародей,
Алхимик и астролог сверхглубокий.
Но каждый день от сатаны люлей
Я получаю (босс мой – бес жестокий).
Виталий Пуханов
Рыдает над «Фаустом» Гёте
Районный механик Петров.
Гадают о нём на работе:
Он запил иль так, нездоров?
Неделю в духовной погоне
Метался и рухнул без сил,
Но, кажется, в целом районе
Мгновение остановил.
Столетий распались цифири,
Был немцами Гёте забыт,
Но где-то в далёкой Сибири
Мгновенье Петрова стоит.
Владимир Буев
Россия – Родина слонов.
Здесь все от мала до велика
(Не только труженик Петров)
Читать считают Гёте шиком.
Всяк Иванов, кто шаромыжник,
Иль Сидоров, кто работяга –
Отменный и глубокий книжник,
На память Фауста рубака.
Как соберутся на мальчишник
По трое при сердечном зове,
То хоть один скоропостижно
Из трёх мгновенье остановит.
Виталий Пуханов
Мы были нищими, но нищета тех лет
Слыла законной и благословенной,
Как маргарин, намазанный на хлеб,
И тусклый свет в конце вселенной.
И, веришь ли, бывали сыты мы
Отчаянной устойчивостью мира.
Зажглись огни, пресытились умы,
Хлеб побелел, а сердцу всё не мило.
Владимир Буев
Мы в юности глодали сухари
И грызли кости в праздники большие.
Пахали от зари и до зари
За три копейки даже не стальные.
Мы радовались этим медякам.
Мы хлопали от радости в ладоши.
Ужасно, королева и мадам,
Что нынче вы впихнули в нас бриоши.
Виталий Пуханов
Сверкает ветер электрический,
Идей неоновый полёт.
Прилежно мусор генетический
Мечта по городу метет.
Метет мечта метлою новою,
Состав неведомо какой.
А помнишь, нас мело нейлоновой
Кибернетической метлой?
Владимир Буев
Да кто уж вспомнит кибернетику,
Коль «цифра» мусором рулит?
Одрябла прежняя эстетика
И превратилась в целлюлит.
И старые мейнстримы модные
Прогрессом будут сметены:
Кумиры новые народные,
Как и былые, голодны.
Виталий Пуханов
В аду неспешно пить чаёк
И разговор вести душевный,
Но я нездешний человек,
Весь неуютный и никчемный.
Я к вашим не привык речам
И в сердце не впустил советы,
Благодарю за хлеб, за чай,
За шоколадные конфеты.
Владимир Буев
Случайный гость в чужом краю
И на пиру случайный тоже.
Случайным не был бы в раю.
Зачем меня отправил, Боже,
Ты чай пить в ад, коль я достоин
Не слушать речи – сам вещать.
Пора меня (урок усвоен)
С конфетой в рай перемещать.
Виталий Пуханов
У канавки в тишине,
Где клещИ да слИзни,
Выпивал я шардоне,
Отдыхал от жизни.
Напевая: «ай на-нэ»,
Открывал я шардоне.
Улыбались бездны!
Целый мир погиб во мне
И с тех пор я трезвый.
Владимир Буев
Долго-долго я глядел
В мелкую канаву.
Вдруг я словно опупел –
Чистая постава.
Бездна смотрит на меня
Чёрными очами.
Говорит, в себя маня,
Всеми голосами:
– Жаришь спирт часами!
Виталий Пуханов
Устанешь слушать головой
Однообразный лязг точила
И понимаешь: никого
Смерть ничему не научила.
Никто не выучил на «пять»
Приметы страшные и сроки.
И можно смело прогулять
Её ненужные уроки.
Владимир Буев
«Должны все делать хорошо,
Никто не должен делать плохо» –
Звучит и модно, и свежо
В какую ни на есть эпоху.
Из прошлого учить урок
Нам предлагали даже царства.
Ещё разок, ещё разок.
…Повтор не страшен в виде фарса.
Виталий Пуханов
Я так мечтал не запирать дверей,