Константин Вербицкий Константин Вербицкий Константин Вербицкий
– Ма-а? – тихий детский голосок проносится по помещению, словно лёгкое дуновение ветерка.
Смотрю на часы: полночь.
Кажется, пора спать, а то скоро и не такое начнёт мерещиться.
Я приехал в свой особняк, который находится на приличном расстоянии от города, для того, чтобы поработать. Терпеть не могу общество, терпеть не могу людей и шум и до одержимости обожаю работать в отдалении от офиса.
Благо, я босс и могу себе позволить выбирать такой формат ведения дел.
– Мамочка? – робкий детский шёпот раздражает слух снова.
Да что за чертовщина?
Отодвигаю в сторону ноутбук и поднимаюсь с кожаного кресла. За окном поливает дождь, а ведь сейчас середина января, но снега этой зимой так толком и не было.
Может, это просто шум дождя, и нет никаких голосов?
Но я всё равно выхожу из гостиной и иду в прихожую, чтобы удостовериться и заодно проверить, закрыл ли на ночь дверь.
Вообще у меня хорошая охранная система, разумеется, автоматическая, без персонала.
Я ведь не люблю людей, ну, вы поняли.
Шаг за шагом приближаюсь к прихожей и постепенно начинаю улавливать тонкий детский плач.
Так…
Это уже ни в какие ворота!
Открываю дверь и буквально охреневаю от увиденного.
На коврике в прихожей стоит девочка. В простеньком пальтишке в клеточку – словно картинка из далёкого детства, тогда такие носили.
Со светлых кудрявых волос на пол капает вода, а огромные глаза смотрят на меня испуганно и с опаской.
– Ты кто такая? – рявкаю на весь коридор, и девчонка отскакивает к стене.
Как она дверь открыла вообще?
Вариант, что малышка мне мерещится, я отметаю сразу. Переработал, да, но не до такой же степени!
– Я… П… П… олина, – всхлипывает, задирая подбородок и громко икая.
Жмётся в угол испуганно и жалостливо бормочет:
– Где мама?
На вид девчонке… Я даже отдалённо не могу предположить, сколько лет этой малявке, потому что дел с детьми никогда не имел.
Я умею работать, умею считать деньги, вести бизнес, даже с людьми договариваться умею, хотя люто их ненавижу и являюсь интровертом до мозга костей.
Но дети?
Нееет! Это не моё от слова совсем!
– Мама! – неожиданно громко выдаёт девочка, широко открывает рот и принимается орать во всё горло.
На секунду зависаю от шока. Что это такое?
Что делать с плачущим ребёнком?
Засада, потому что этому не учат ни в бизнес-школах, ни на курсах инвесторов.
– Ааа! – продолжает реветь девчонка.
Чувствую, как от её крика закладывает правое ухо и дёргается левый глаз.
– Стоп! – пытаюсь перекричать мелкую рёвушку. – Стоп, стоп, стоп, стоп! – говорю громче, и малявка на миг замолкает.
Это мой шанс!
– Где твоя мама? Скажи, мы её сейчас найдём! – сам не понимаю, зачем даю обещание, выполнение которого съест моё личное время.
Ведь время – это прежде всего ресурс. Ценный и невосполнимый даже больше, чем деньги.
Но слушать рёв мелюзги – это тоже трата времени, и чтобы эту куклу с кучеряшками на макушке как-то заткнуть, из двух зол приходится выбирать меньшее.
– Мама… там… – тычет тоненьким пальчиком в сторону улицы. – Ааа…
Да чтоб тебя!
Хватаю с вешалки пальто и открываю дверь.
– Пойдём искать твою маму, – кидаю девчонке и уверенно выхожу на улицу.
Мне кажется, или она не пошла за мной?
Оборачиваюсь.
Свет от фонаря освещает вход в дом, и на пороге застыв, стоит девочка.
Пару раз моргаю, зажмуриваюсь, а когда открываю глаза, надеюсь, что видение испарится.
Всё-таки начинаю склоняться к тому, что переработал. Я последние ночи спал часа по три, не больше. На носу важная сделка, и мне надо к ней подготовиться, чтобы в город вернуться уже вооружённым до зубов, образно говоря.
А девочка… Она мне просто видится, потому что в округе на километр нет жилых домов, я специально выбрал такое место, до которого ещё не дошла толком цивилизация. И отгрохал здесь особняк, наедине с природой, так сказать.
Уверенным шагом возвращаюсь в дом и едва не сбиваю с ног кроху.
Да твою ж мать!
Настоящая всё-таки, и это очень плохая новость.
Хорошая в том, что я всё ещё не сошёл с ума.
И я по-прежнему не знаю, что мне с малявкой делать.
– Скажи толком, откуда ты взялась, тебе лет сколько вообще? – набрасываюсь на девчонку, которая шмыгает красным носом и пугливо жмётся к двери.
Поднимаю её и переставляю с порога в прихожую, закрываю дверь.
Сначала выясню, откуда взялась, а потом уже мать искать пойду.
– Мне тви, – показывает три дрожащих пальчика и снова всхлипывает.
Только бы не ревела, только бы не ревела.
– А откуда ты пришла? – присаживаюсь перед малявкой на корточки, когда понимаю, что смотреть на меня задрав голову, ей не очень комфортно.
И нет, меня не волнует комфорт этой крикуньи, мне важно скорее разобраться в ситуации и идти уже спать.
– Оттуда, – опять машет рукой в сторону улицы.
– А мама, она тебя оставила? – изрекаю самую страшную догадку, которая может быть.
– Неть, – машет головой, забрызгивая меня каплями воды со своих волос. – Она упава, – уголки тонких губок опускаются вниз.
– Упала? – догадываюсь.
– Да, – кивает, – пвиехала машина сковая, маму забвави, – машет ладошкой, изображая то ли сирену, то ли проблесковый маячок – трудно понять.
– А тебя ж чего не забрали? – возмущаюсь.
– А я котёночку увидева, вот, – открывает край пальто и вынимает из-за пазухи мокрое тощее недоразумение в виде серого кота. – Побежава, а те без меня поехави.
– Так, – поднимаюсь, взъерошивая нервным движением волосы.
Покой нам только снится.
Ещё и кот. Уму непостижимо!
– Надо вызвать полицию, – составляю план действий, – тебя в дом завести придётся, – морщусь, глядя на то, какая лужа грязной воды образовалась в прихожей на месте, где стоит девчонка.
Проблема в том, что полиция будет ехать сюда не меньше трёх часов, а это значит, что спать я лягу не скоро. Пока выяснят, что да как, уже утро наступит.
Может, зайти с другой стороны?
– Как зовут мать твою? – спрашиваю у девчонки.
Хлопает глазами, будто не совсем меня понимает.
– Маму как зовут? – вздыхаю, раздражённый тем, что приходится церемониться с какой-то мелюзгой.
И за что мне это?
– Мама? Мама Лёля, – грустно улыбается при упоминании матери.
– Лёля – это?.. – тяну задумчиво. – Тоже Поля, что ли?
– Нет, – топает ножкой, хмурясь при этом.
Ну, ничего себе. А мелочь далеко пойдёт. С таким выражением лица ей в начальницы надо, не меньше.
– Алёна? – высказываю очередное предположение, чем вызываю очередную волну недовольства со стороны девочки.
– Нет! – злится.
– Оля? – называю имя, которое мне пришло на память в последнюю очередь.
– Да, – лицо кучеряшки озаряет удовлетворённая улыбка.
Теперь бы фамилию её узнать, а ещё лучше, домашний адрес. Да и отец ведь должен быть у мелюзги, так?
– Скажи, а как твоя фамилия? – спрашиваю, воодушевлённый тем, что узнал имя её матери.
Но тут меня ждёт провал. Фамилию девочка не помнит, а отца по её словам попросту нет.
Но ведь и имя – уже что-то.
Звоню нужному человеку и прошу его пробить мне всех поступивших в ближайшие отделения больницы женщин из моего района.
С этого и надо было начинать. Уже спустя полчаса у меня есть адрес больницы, в которую доставили на «скорой» некую Ольгу Петрову с закрытой черепно-мозговой травмой.
Петрова, Петрова…
А фамилия какая-то знакомая.
«Работала у меня несколько лет назад одна Петрова личной помощницей…» – мелькает в голове мысль, но тут же испаряется, когда я слышу грохот в прихожей.
Блин, забыл про девчонку совсем.
– Эй, сюда иди, – выглядываю из гостиной. – Только обувь сними, – приказываю малявке.
Как там её? Полина, кажется.
– Полина, сейчас ты меня подождёшь, я соберусь, и мы поедем к твоей маме, – сообщаю девочке.
Может, разумнее было бы действительно отвезти девчонку в полицию, и пусть сами разбираются.
Но…
Я не уверен, что станут разбираться. Просто отвезут в детский приёмник, а мамаша потом, когда выпишется, будет свою ляльку искать.
А эта кучеряшка будет всё это время ждать её в приёмнике. Плакать и ждать каждый день, сидя на подоконнике и глядя в окно.
И мне было бы на это всё плевать если бы я сам не провёл детство в казённом доме.
Поэтому, да, сейчас мы поедем к её маме.