Началась третья неделя предновогодней суеты, которая подмяла под себя Женю уже с середины ноября. Подобное настроение было в новинку. Репетиции пока были простыми. На улице уже чувствовалось приближение ещё не начавшегося мягкого снега, льда и сугробов под ногами и холода, с которым у Жени на самом деле были не очень хорошие отношения.
Собирались они нечасто, пока им дали время выучить слова, чем Женя и занималась после того, как мама уходила спать. Ну и параллельно переписывалась с Димой. Отчего переживала, что могут запомниться какие-то не те фразы, и боялась, что в какой-то момент начнёт говорить написанное Димой. Она повторяла себе перед сном его слова, не веря, что он это сказал: «Тебе идёт роль Снегурочки», или «Ты сегодня отлично отыграла», или «У тебя такой мягкий и успокаивающий голос».
Димы в её мыслях было всё больше. Они переглядывались, улыбались друг другу, переписывались, посмеиваясь над некоторыми промахами выступающих, многозначительно поднимали брови, когда подобные косяки повторялись, и опять смеялись – как будто вместе, но по разные стороны от сцены. И было в этом больше близости, чем в отношении с Машей. Хоть оно и было дружеским, но Женя не чувствовала такой лёгкости с ней. Женя боялась сильно откровенничать с Машей, а с Димой она приятно проводила время. Хоть и через переписку.
– Блин, Женьк, давай сегодня по-быстрому подежурим и домой, а? – после последнего урока Маша торопилась в их классный кабинет. Сегодня был вторник, без репетиций, но с шестью уроками и с дежурством.
– Хорошо, – ответила Женя, подозревая, что Маша может торопиться по одной-единственной причине…
– Там новая серийка «Сверхъестественного» будет, хочу глянуть, что за страх они там ещё придумали, – Маша вся такая возбуждённая и в волнении повернулась к Жене, но в последний момент её повело, и она чуть не снесла парня из параллельного класса.
– Тише-тише, не убей меня, – не останавливаясь, быстро проговорил он, осматривая Машу, потом перевёл взгляд на Женю. И усмехнулся. Появилось чувство, что её облили помоями – совсем неприятное, но уже привычное.
– Если бы хотела, давно бы это сделала, – прикрикнула Маша, скривив губы. И ещё быстрее стала перебирать ногами. – Не замедляйся ты, покажи свою важность и нежелание с ними говорить.
Видимо, Маша заметила его взгляд. Что было ещё неприятней.
– Но ты же с ними говоришь, огрызаешься, – не поняла замечания Женя.
– Не надо на меня равняться, я уже давно научилась говорить на их языке, а ты даже не пробовала. Тебе надо действовать своими методами, по-другому, – Маша резко остановилась, отчего Жене пришлось чуть согнуться над ней, чтобы не врезаться. – Тебе подходит холодность и важность. Старайся не обращать на них внимания, не отвечать, делать вид, что ты выше этого.
– Справедливо, – кивнула Женя, понимая, что в принципе так и делает.
– Но при этом тебе не стоит сутулиться и сжиматься, словно ты их боишься.
– А если я их и правда боюсь?
– Бойся внутри, но не показывай этот страх. Они же акулы, чуть почуют кровь – бросаются. Тебе слово, а ты распрями плечи, глянь на них, как на говно, и уйди спокойно от перепалки. Да после такой ответки он сами начнут тебя избегать, думая, что что-то о тебе не знают. Будут опасаться тебя.
Маша кивала, словно сама соглашалась со своими словами. И было в них зерно истины, по крайней мере, Женя тоже пару раз замечала: когда она не слышала выпадов и подколов, её не трогали, даже не повторяли сказанное.
– Так, ладно, – Маша встрепенулась и поскакала по лестнице на второй этаж. – Пошли уже разберёмся с этим кабинетом, да домой умчим. Что-то устала я за сегодня.
Вчерашняя репетиция была сложной в плане повторений. Вначале Ветер, Леший и Звезда – точнее, ребята, что их играли – баловались и всех отвлекали, потом Карина забыла слова, причём не вязал ещё и сам распечатанный текст. Поэтому проторчали в школе они дольше обычного и сам факт того, что Женя пришла поздно домой, её расстраивал: времени на отдых было меньше. И сегодня она чувствовала моральное давление, и была рада, что никаких репетиций не будет, и дома она окажется ещё до того, как на улице станет темнее и студёней.
Оставив рюкзаки в кабинете, откуда минуту назад вышла классная, они разбрелись в разные стороны: Маша убежала в раздевалку, где слышались тихие голоса натирающих паркет дежурных, чтобы принести куртки в кабинет; Женя же направилась в женский туалет за ведром с водой, которое заботливо им набирала техничка к концу дня.
От кармана по ноге пробежала вибрация, вызывая мягкие мурашки. Женя достала телефон, увидела сообщение от мамы: «Ты когда освободишься? Зайдёшь после уроков в ДК? Помощь нужна». Вот и отдохнула дома. Женя начала выстукивать по кнопкам информацию о том, что вот они сейчас уберутся в кабинете, а потом она зайдёт, конечно.
В класс залетела Маша, по самую макушку скрытая под куртками и пакетами со сменкой.
– Женька, Женька, – шипела она чуть слышно, но не устало, а с волнением, – Женька, ай, чёрт, – она бросила вещи на первую парту и один из пакетов, упал, попал ей по ноге, – ауч, там это, дежурные… Дима с Егором.
Глаза её блестели, озорно и игриво, она даже расширила их для пущего эффекта.
– И что? – Женя почувствовала, как переживательно, но совсем немного закружилась голова. Очень хотелось улыбнуться и тому, что за дверьми, так близко, был Дима, и тому, что Маша назвала именно его в первую очередь. Но Женя сдержалась, поджав губы, и отвернулась к доске, которую как раз начала мыть.
– Ты хотела улыбнуться, я видела, – зашептала Маша, подскакивая к Жене, словно перевозбуждённая пятилетка. – Может это, пойдёшь поговоришь с ним?
– Он занят, да и нам надо убраться. Ты же торопишься, – Женя многозначительно подняла брови, глянув на Машу.
– Ай, ничего со мной не станет, если я пропущу пару серий, – Маша махнула рукой, осматривая кабинет. – Пыль! Надо намочить тряпку.
– Лучше же вначале подмести, – нахмурилась Женя.
– Ргха-а-а, – негромко прорычала Маша и, вцепившись веник, за пару минут подмела весь кабинет. Женя на всё это смотрела с подозрением и тихонько посмеивалась.
– Точно ли я должна пойти и поговорить с Димой, или может это тебе следует пойти и поговорить с Егором? – уточнила Женя, когда Маша кинула веник в угол за шкафом с многочисленными старыми тетрадками и учебниками и схватила тряпку. Перед тем как исчезнуть в коридоре, она успела показать язык. Вот же неуёмная. Женя улыбнулась.
В коридоре раздались голоса. Женя явственно расслышала грубоватый говор Маши, которая возле самой двери что-то язвительно сказала и посмеялась. Потом было яркое и протяжное: «Что-о?» – как Жене показалось, от Егора. И топот. Маша забежала в кабинет и ухватилась на ручку, начав тянуть дверь на себя.
– Что стоишь, помогай, – прошипела она через плечо. – А то меня одну сметут.
– Не буду я участвовать в ваших брачных играх, – рассмеялась Женя своим же словам. Потому что именно на это всё и походило.
Мокрая тряпка в руках Маши была зажата как раз между ладонью и ручкой, поэтому вода выжималась на пол, который, правда, в скором времени всё равно мыть – Женя ничего и не сказала по этому поводу.
– Да какие игры, – расслабилась Маша, собираясь отпустить дверь, но с той стороны легонько дёрнули, и Маша с новыми силами стала упираться ногами в косяк. И добавила драматично, с надрывом: – Меня убить хотят, а ты даже спасти меня не собираешься!
– Если тебя убьют, я отомщу, – пафосно проговорила Женя, положив тряпку на тумбочку под доской. – Такой расклад тебя устроит?
– Пойдёт, – бросила Маша. Женя заметила, что она и правда со всей силы держалась за дверь.
– Что ты там опять ляпнула?
Маша недобро глянула исподлобья. Выдохнула. За дверью слышался приглушённый говор, но было непонятно: то ли он удалялся, то ли парни говорили вполголоса.
– Назвала Егора «Золушкой», – улыбнулась Маша.
Женя хмыкнула: другого от Маши можно было и не ждать. Ей нравилось задирать и подкалывать. Даже Жене порой доставалось и за рост, и за волосы, и за некоторые неудавшиеся контрольные. И за страх. Но всё же хорошее от Маши перевешивало все эти приколы.
– А когда это не подействовало, добавила, чтобы работал лучше, а то на бал не отпустят.
– Оу, похоже, эту сказку Егор знает, – хихикнула Женя.
Маша долю секунды смотрела на неё непонимающе, а потом разразилась громким, заливистым смехом. Он шёл из самой грудины, и Маша всё вдыхала и вдыхала побольше воздуха, чтобы продолжать смеяться. Женя поняла, что сама хохочет от души, и на глазах уже выступили смешливые слёзы, как и у Маши.
– Фух, боже, как сказанёшь, – она успокаивалась. Женя почувствовала лёгкость и ещё большее единение с Машей. – Так, а чего больше никто не ломится?
– Нашего смеха испугались, – хохотнула Женя.
– Возможно, возможно, – Маша вытерла щёки. – Выгляни-ка, проверь, что там.
Она начала подталкивать Женю к выходу. Особо не сопротивляясь, Женя медленно открыла дверь, выглянула.
– Ну что там? – не вытерпев, спросила Маша громким шёпотом, который разнёсся по крылу.
Со стороны женского туалета, который из их кабинета с лёгкостью просматривался, выглянул Егор. Он успел подмигнуть, улыбнуться и вновь скрыться за стенкой.
– Никого, – по возможности беззаботно проговорила Женя, чувствуя волнение и сговор.