– Дед, ты же знаешь правильный ответ – с укоризной произнес я – Или ты думаешь, что услышишь: «не, мне неинтересно»?
– Я старый, имею право говорить чего угодно – с достоинством ответил Поревин – Ладно, слушай. Давеча я тут одну старую знакомую повстречал, из тех, что любят под Луной в полнолуние плясать и за денежку может…
– Ведьму, короче – снова перебил колдуна я – И?
– Вообще ничего сейчас рассказывать не стану – пригрозил старик – Раз слушать не умеешь!
– Тогда и я кое-что важное, припасенное на сладенькое, при себе оставлю – ухмыльнулся я – А оно тебе ох, как нужное!
– Да что ты, щегол, можешь предложить? – хохотнул дед – Такое, чего мне не ведомо?
– Уж поверь, удивлю так удивлю – подмигнул колдуну я – Ну так что? Встретил ты ведьму и…?
Но старый хрыч, похоже, решил обидеться всерьез, он, сдвинув брови, пил чай, попутно сопя своим изрезанным багровыми прожилками носом, причем настолько грозно, что я даже пожалел о сделанном и сказанном.
– Признаю – был неправ – вздохнул я виновато – Рассказывай, как знаешь и хочешь, слово даю, больше перебивать не стану.
– Торопыга ты – попенял мне Геннадий – Я еще когда это приметил. Если не изживешь в себе спешку, рано или поздно доведет она тебя до могилы.
Чудно. Когда-то очень давно мне такое наставник говорил, почти слово в слово. И ведь прав колдун, выходит, не изжил я из себя этот недостаток до конца, хоть и очень пытался. Обидно.
– Ладно уж – старик поставил кружку на стол – Слушай дальше. Встретил, я, значит, Кузьминичну, первым поздоровался, она ответила, вот мы с ней языками и зацепились. В былые времена, понятно, по разным сторонам дороги шли бы, друг на дружку не глядя, а теперь чего рядиться? У ней патлы седые, половины зубов во рту нет, почти все подруньки давно черным дымом в трубу печную ушли, да и сама она сюда из города переселилась, причем, надо думать, не от хорошей жизни. Да и я тоже, понимаешь, нынче ни два, ни полтора. Вот и выходит, что делить теперя нечего. Были годы, была сила, да сплыло все, одна горечь осталась. Иэх, мать твою так… Хотя тебе, стрекозлу сопливому, того не понять пока.
Пропустил я мимо ушей этого «стрекозла», не стал реагировать, пусть хоть горшком назовет. Просто если на каждую мелочь заводиться, я отсюда до завтра не уеду.
– Я, понятное дело, у нее спросил – какого она тут забыла? Она меня по матушке, тоже как водится – поняв, что возражений с моей стороны не будет, чуть расстроенно продолжил колдун – Ну, поскубались маленько, как положено, а после новостями поделились. Больше она, ясное дело, мне-то ей чего рассказывать? Нигде не бываю, никуда не хожу, никого не вижу. Так вот, помимо прочего, поведала она мне про страхолюда, который за неделю до того крепко сцепился с одним ковеном ведьм из Екатеринбурга. Настолько, что те на него закладную охоту объявили, с наградой, как полагается.
Ого. Закладная охота – явление нечастое, и, как правило, имеющее под собой серьезные предпосылки. По сути своей это открытый контракт на чью-то голову, кто первый ее заказчику принесет, тот заклад, сиречь награду, и заберет. В обычном мире подобное норма, в Ночи – нет, я сам подобному только дважды свидетелем становился, этот третий. Просто месть в наших кругах дело святое и личное, ее не принято отдавать на откуп, это считается проявлением слабости, а то и немощности. Ну, и просто позорно, такое не забудется ни через год, ни через десять, ни через сто. И про ковен этот местный теперь долго будут говорить: «ну те, что за себя постоять тогда не смогли».
– Этот верзила трех их девок до смерти, оказывается, запытал, тех, что молодые да из ранних – продолжал тем временем вещать дед – Страшно, люто. И, что интересно, даже не таился почти, наследил так, что его не то, что наши, а обычные полицейские словить могут. Мало того – дней через пять после того кто-то еще с дюжину ведьм перебил, правда другого ковена и не в городе, а в горах. Шуму после того было – у, сколько! И наши, и не наши суетиться начали. По телевизору репортажи показывали, в газетах прописали. Ну, оно понятно – такого давно не случалось, с тех самых пор, как у Шитовского истока волкодлаки с ведьмами за черепушку степняка сцепились. Но там дело было внутреннее, люди по него знать не знали и ведать не ведали, все в тихую прошло. А тут – и кровища, и трупы в навалку, да еще в таком месте, где приезжие бесперечь бродят!
О как все повернулось! Ясное дело, я хоть с Мефодьичем и был в каком-то смысле откровенен, но не настолько, чтобы рассказывать ему прямо вот все-все. И про ведьм, и про Полоза, и еще кое о каких моментах наших подгорных скитаний я, разумеется, умолчал. И даже про перебитых жрецов Куль-Отыра не стал бы упоминать, просто без данной детали никак не обойтись было, не склеилась бы история. Впрочем, старый колдун только одобрил то, что мы устроили на Илеять-горе, он эту публику, как оказалось не очень жаловал. Не по нраву ему был их оголтелый фанатизм, так он сам мне пояснил.
– Понимаю, не ко времени вопрос, но что за черепушка такая? – заинтересовался я – Из-за которой целая война развернулась?
– Да могилу там нашли – пояснил колдун – Случайно. В ней добра полон воз да кости человечьи. Четыре десятка скелетов поверху, да один понизу, в злато-серебро закопан. Те, что повыше лежат – так, слуга, от их останков толку никакого нет, а вот их господин – это да! Такой череп дорогого стоит, уж поверь. Матерая ведьма его быстро себе подчинит, к делу приставит и таких бед натворит – только разгребай.
– Они могилу Чингисхана нашли, выходит? – выпучил глаза от удивления я, мимолетом подумав о том, что такой череп и я бы к делу приставил охотно, особенно если с приданным в виде воза старого золота.
– Да нет, какой там – отмахнулся старик – Говорю же – добра воз. Один. А при Чингисхане таких с полсотни должно лежать. Поменьше калибром покойничек был, поменьше, но, возможно, и из его колена. Не просто же так его тело аж до наших краев доволокли, не стали в степи хоронить. Так только с избранными поступали, паря, с теми, кто при жизни большую славу снискал и кого боялись, как огня. Не хотели их подручные, чтобы какой-то жадный до добра грабитель могилу вскрыл. Хотя не это главное, опасались они, что дух бывшего владыки начнет по степи ночами бродить в поисках тех, кто не умер вслед за ним, хоть и обещал так поступить. Причем не напрасно, уж поверь. Эти водители степных ратей из древних времен точно смерть к себе притягивают, на моей памяти три таких упокоения вскрыли, всякий раз после много крови уходило.
– О как!
– Вот так. Причем неважно, кому удача выпадет наткнуться на такую могилу, итог один. У Шитовского истока те, кто под Луной живет, хлестались, в девяностых же обычные археологи на такое захоронение наткнулись, и кто-то из них язык развязал, то ли сдуру, то ли спьяну. Почти всю экспедицию бандиты местные перебили, а после со своими же собратьями сцепились так, что небу стало жарко. Народу полегло – ужас сколько, чуть ли не армейские части власти вызывали. А самое главное, так до сих пор и не знает никто, куда добро и кости из той могилы подевались, кто их к рукам прибрал. Хотя оно, может, и к лучшему. И пусть дальше лежит невесть где. Беда от него одна.
– Беда – согласился с ним я – Это два случая, а ты говорил о трех?
– А если, неровен час, Чингисхана найдут, то представляешь, что случиться может? – отпив чаю, спросил у меня Поревин, демонстративно проигнорировав мой вопрос – Я – нет.
– После того, как могилу Тамерлана вскрыли, Отечественная война началась – вспомнил я.
– А хромцу-то до Сотрясателя Вселенной далеко – у него и дом пониже, и дым из трубы пожиже – продемонстрировал недюжинное знание истории и колдун – Так что пусть Чингисхан лежит там, где его положили до конца времен.
– Верное решение, хоть и не зависящее от нас – согласился я – Так что с Големом-то?
– Ну да – кивнул старик – Верзила. Крепко на него ведьмы осерчали, награду объявили серьезную, много кто на нее польстился, на след встал. Вот только всем им шиш с маслом достался, понимаешь. Больно здоров приятель твой.
– Он мне не приятель.
– А это и неважно. Главное, что облом этот перебил всех, кто за его головой гонялся. Последними полдюжины кровососов оказались, они его на шоссе, на выезде из города, пару дней назад прихватить пытались. Остановить остановили, а дальше все не по их пошло, обратно в город только один вернулся, представляешь?
– В целом да – невесело подтвердил я – И – нет, не удивлен.
– Кузьминична сказала, что вурдалак тот вроде как умом тронулся – отчего-то понизив голос, продолжил старик – А такого на белом свете не бывает, паря. Люди душевное расстройство заработать могут, потому как они люди. Вурдалаки – никогда. Они нежить, у них души в заводе нет. Но этот с глузду поехал, ага. Все время смеется и руками так делает, будто что-то у кого-то отрывает. Только разве что под себя не писается.
– Мне домой сейчас очень захотелось – признался я – В Москву.
– Лучше тут оставайся – посоветовал мне Поревин – Голем этот твой как раз туда и намылился. Кое-какие моменты просветления у кровопивца случаются, в один из них он и рассказал, что в живых остался только потому, что облом тот его в говорящее письмо превратил. Дескать – запомни и передай своим землякам, чтобы они угомонились, он эти края покидает и уезжает домой. Нечего ему здесь делать больше, понимаешь. А если кто продолжит его донимать, то он может рассердиться даже сильнее чем сейчас, и приехать сюда уже не за чужим интересом, а за своим собственным. И вот тогда никому мало не покажется, причем легкой смерти, вроде той, что он ведьмам недавно обеспечил, от него никому ждать не стоит.
Пару дней назад, значит, это случилось, как раз тогда, когда слеза Рода в очередной раз сменила владельца и направилась в сторону Москвы. Очень интересно. А еще хорошо бы знать, один Голем сидел в машине или нет?
Хотя нет, скорее всего один. Во-первых, Аркаша не мог так быстро добраться до Екатеринбурга. Мы шесть часов ехали, а Илеять-гора куда дальше пещер, до которых нас довела Глаша. Во-вторых, Голем сказал, что он рассержен, а это свидетельствует о том, что порученное ему задание не выполнено. Ну, не вурдалаки же его из себя вывели? Он на подобные мелочи внимание сроду не обращал. А тут еще вон, обещал приехать и всем глаз на задницу натянуть. Да чтобы Голем кого-то куда-то поехал убивать бесплатно? Не бывает. Нонсенс. Так что да, он пребывал в бешенстве.
Но при этом стоит учесть, что откуда-то информация о том, что слеза покидает Урал и направляется в Центральную Россию к нему просочилась, причем более чем оперативно. И дорого бы я дал за то, чтобы узнать как.
– Ведьмы после этого совсем взбеленились – продолжал тем временем вещать колдун – Здоровяк же, по сути, признал, что это он в горах ковен во главе с Меланьей и перебил. Те-то трое перед смертью помучались вволю, ее легкой не назовешь, а этих попросту перестреляли. Потому сразу награду увеличили, теперь кроме мешка денег они за его голову дают пару слитков старого золота и кусок мандрагыра размером с мизинец. Царская награда, скажу я тебе.
А вот это очень удачный расклад! Все это время маленький червячок беспокойства во мне жил, не стану скрывать, опасался я того, что где-то мы напортачили тогда в горах, наследили. Правда не пиво, она не всегда дырочку находит, но мало ли? Но теперь все, теперь убийца Меланьи и Ко точно Голем, и считаться ему таковым до конца времен. Я этого персонажа знаю, он оправдываться сроду ни перед кем не станет. Нет, не потому что слишком самолюбив или упрям. Просто ему реально пофиг кто что о нем думает.
– Ну да – причмокнув, произнес я – Деньги – ладно, а вот мандрагыр… Вещь. А старое золото – это что?
– Не дешевле чудо-корня вещица – огладил бороду старик – А то и подороже. Если верить легендам, в совсем древние времена первых башкир на их теперь исконные земли со стороны Алтая привел великий и могучий Коркут-ата, то ли герой, то ли бог – не поймешь. Он же победил злокозненного змея Аждаху, который людям житья не давал, а после вскрыл его сокровищницу, где нашел много золота, с которым отправился на скрытую от человечьего взора гору Каф-Тау, что находится на границе мира людского и мира теней, и там отлил какое-то количество небольших, с пол-ладони, слитков, которые после раздал лучшим кузнецам из своего народа.
– Короче, все, как всегда. Часть пошла в производство, а часть осталась, и те, кому такое сокровище достанется, могут…
– Ну да – кивнул колдун – Вот только я золото то как-то по молодости разок видел, и мощь, что в нем спит, ощутил. Если из такого металла хороший знающий кузнец, например, колечко смастерит, да с правильными словами, что во время работы будут сказаны, непростое украшение может выйти, из числа тех, что человеку могут, к примеру, жизнь продлить. Или, наоборот, сократить. Или удачу приманить. А, может, отогнать. Смекаешь, о чем я?
– Ага – проникся я – И правда награда неслабая.
– Вот только не уверен, что кто-то на нее польстится – заметил Поревин – Дичь сильно кусачая. Разве что у вас в столице кто соблазнится… Но это не мои заботы. И ты нос туда не суй, целее будешь. Ладно, что ты там мне хотел рассказать? Солнце скоро на закат пойдет, тебе в путь пора. Ты вроде еще хотел на могилку к другу заскочить?
– Надо – кивнул я – На похоронах не был, хоть так поклонюсь.
– Но не в ночь же? Не место на погосте живым в это время – резонно отметил колдун – Выкладывай уже.
– Тут вот какое дело – я отодвинул от себя пустую чашку – При Хозяйке девчонка одна состояла, то ли помощницей, то ли воспитанницей. Сама мелкая, глаза шалые, нос в веснушках, смеется много и звонко. Глашкой зовут.
– Ишь ты – ощутимо напрягся Поревин и даже чуть подался вперед – И что, и что?
– Хорошая девчонка оказалась – продолжил я – К нам по-доброму отнеслась, заступилась пару раз, а после до выхода из гор довела. А перед прощанием она у нас спросила, мол, не надо ли чего? Может, помочь чем.
Мне показалось разумным сделать паузу, давая возможность старику вставить пару слов, но он молчал.
– И я попросил за тебя, дед. Не знаю с чего, но мне подумалось, что Глашка эта и есть та егоза, что твою силу забрала.
– Не она это – просипел колдун.
– Да знаю уже. С тобой знакомство свела ее сестра, которую зовут Дашка. Но живут они не так, как часто водится между сестрами, точно кошка с собакой, а ладно, друг друга поддерживают во всем. И иногда даже одна прислушивается к просьбам другой.
– Не тяни ты! – рыкнул дед – Говори!
– Короче, велела она тебе передать – как с белой березы лист почти облетит, но еще до первого снега, приходи к тому камню, где в прошлый раз опростоволосился. Прощения попроси, да в голос, дарами поклонись, авось и сладится все. А она за тебя слово замолвит, не сомневайся.
– Ай, парень! – колдун после того, как я замолчал, отмер не сразу, с минуту переваривал мои слова – Вот не ждал, не гадал такое от тебя услышать. А ты зачем так поступил-то?
– В смысле? – теперь уже я изумился – Ты ж сам всю дорогу печалился, что, мол, нет силы – нет жизни.
– Так это моя печаль! Твой интерес в чем? С меня ж взять-то нечего. Добра не нажил, что было давно в оборот пустил. Дом – и тот развалина в самой глуши.
– Просто так – поняв, что он имеет в виду, ответил я – Представь себе, дед, со мной такое иногда случается. Сам поражаюсь.
– Ты ж у нее себе удачи мог выпросить, воды из подгорных глубин или каменьев самоцветных. Эта девка тех, кто ей глянулся, щедро одаривает, без счета. А ты, похоже, ей по сердцу пришелся, коли она решила тебя эдак посластить.
– Ну, а я за тебя попросил. Так что, Мефодьич, следи за белой березой да слушай прогноз погоды, чтобы нужный момент не упустить. А, вот еще! Глашка сказала – проси прощения от сердца, но не вздумай на колени бухаться, сестра ее такое на дух не переносит. Она людей вообще не очень любит, но уважает, когда те, поняв вину, все же про гордость свою не забывают.
– Смекнул – кивнул старик – Не сомневайся, и слова найду, и момент не упущу. И что нести в дар знаю, уважу хранительницу камня на славу. Ай, порадовал как!
– Ну и славно – я встал из-за стола – Теперь вроде все. Как Светка вернется, передай ей, чтобы мне позвонила. Не чужие люди мы с ней теперь, переживаю все же.
– Ты, не спеши, паря – встал и Геннадий Мефодьевич – Я хоть и колдун черный, недобрый, но о том, что добром за добро надо платить, всегда помнил. Особенно за такое, которое отдарка вроде и не предполагает, вот как сейчас. У тебя небесное железо, что тебе Хозяйка дала, поди с собой?
– Ну да – кивнул я – Захватил. Правда оказалось, что не железо это никакое, а медь.
Не стал я прощальный подарок Каменной Девы оставлять в доме, где ночевал, прихватил и его, и документы с собой, а после сложил в купленный на первой же попавшейся заправке немудреный рюкзак. Кто знает, что будет когда я вернусь обратно? Может Марина, не дожидаясь меня, рванет в Дубай, решив, что хватит с нее родных осин. Ванна и паштет оказали свое терапевтическое воздействие, недавний непрерывный стресс девочку отпустил, и я утром завтракал совсем с другой Мариной, не сильно похожей на ту, которая накануне вышла из пещеры. А что будет к вечеру? Потому совершенно не удивлюсь, если папаша Белозеров ошибся, и меня уже сегодня завернут не то, что при входе в дом, а еще на въезде в поселок. Барахло, которое осталось в походном рюкзаке, мне не сильно жалко, я бы все равно его в Москву не попер. А вот личные вещи, документы и небесное железо – это серьезно.