Пятнадцатое марта 2017 года
Уважаемые Пол и Кимберли!
В продолжение нашего вчерашнего телефонного разговора высылаю вам отчет о моем первом месяце работы с Мэттью. Пожалуйста, не сомневайтесь, я понимаю ваши переживания из-за отсутствия видимых результатов. В подобных делах редко удается добиться прогресса за столь короткий срок, на который (что вполне понятно) вы рассчитывали. По моему опыту могу сказать: отсутствие прогресса еще ничего не означает, мы с Мэттью пока просто выстраиваем доверие, устанавливаем связь, это нормально для профессиональных отношений на этом этапе.
У Мэттью высокий уровень интеллектуального развития, а также повышенный уровень тревожности. Он четко дал понять, что не желает работать со мной над проблемами, из-за которых обратился ко мне. Несмотря на это, я убеждена в том, что мы добились определенных успехов.
Поначалу он утверждал, что не желает со мной общаться, и все мои попытки вывести его на разговор воспринимал как ущемление прав человека. Такая высокопарная манера общения часто встречается у подростков вроде Мэттью – с высоким уровнем интеллектуального развития. Это классический отвлекающий маневр. Доводя разговор до абсурда (в нашем случае – обвинением в ущемлении прав человека), Мэттью уходит от обсуждения причин, по которым не хочет разговаривать со мной.
Примерно неделю назад Мэттью изменил свое мнение насчет работы со мной. Больше он не говорит, что не хочет этого делать, теперь он постоянно повторяет, что не видит в этом смысла. Исходя из моего опыта, это значительный сдвиг. Категоричный отказ от общения сменился личным протестом, Мэттью не верит, что я смогу помочь ему с его проблемой. Это прогресс, хотя вы, возможно, так не считаете. Это свидетельствует о желании принять участие в общении при условии, что я докажу его полезность. Именно этому я и посвятила две наши последние встречи.
Как вам известно, я попросила Мэттью вести записи. Он, видимо, делает это – он показал мне то, что написал, хотя я, естественно, не могу гарантировать того, что он отнесся к этому серьезно. Очевидно одно: его это раздражает. Впрочем, мы обсудили это, и разговор был очень полезным.
Упорный отказ от общения требует высокого уровня самоконтроля, что редко встречается у подростков, и даже Мэттью, умный и, вне всякого сомнения, хорошо владеющий собой, не может постоянно сдерживаться. Наши беседы помогли выявить разочарования и сомнения, типичные для позднего подросткового периода. В это время большинство подростков обычно зажато между желанием самостоятельно контролировать свою жизнь и необходимостью следовать правилам, которые устанавливают родители.
Мэттью несколько раз говорил, что вы разочаруетесь в нем, если он откажется от карьеры в сфере юриспруденции. Он в этом абсолютно уверен и даже считает, что вы откажетесь оплачивать обучение по другой специальности. Не знаю, говорили ли вы когда-либо об этом, но Мэттью уверен, что все именно так. Рекомендую вам обсудить это друг с другом, а потом поговорить с Мэттью.
Также я абсолютно уверена в том, что его апатия и тревоги, по крайней мере отчасти, объясняются той проблемой, из-за которой вы и обратились ко мне, – ночными кошмарами и бессонницей. Мы сфокусируемся на работе над этим во время наших следующих встреч.
Надеюсь, это письмо вас успокоит. Нельзя сказать точно, сколько времени мне потребуется. Это многим не нравится, я знаю; однако все же прошу вас позволить нам работать дальше. Уверяю вас, прогресс есть, хоть его пока и нелегко заметить.
