Камилла
Квартира, которую с недавних пор разделила с Энни, чаше пустует, а наши встречи либо перед сном, либо на работе. Мой график делает упор на утро, Энни же трудится с вечера. Мы не стали подругами не разлей вода, хоть и поладили, да и нужно ли? Я с трудом впустила Джареда, ворвавшегося без предупреждения и предпосылок. Некоторые перемены даются сложно. По правде, тоскую по родителям, хоть и ощущая сброшенный балласт. Связь с ними потеряна на неопределённое количество времени, а Джаред, который, к слову, резко улетел в Чикаго из-за случившегося с Лизи, так и не обмолвился за пару месяцев. Кажется, ещё вчера видела её перед собой, а сейчас укладываю в голове понимание, что несколько недель назад она была на грани жизни и смерти. Я, как никто другой, понимаю все чувства Джареда. Знаю, какую ноющую дыру в сердце он ощущал. Потеря близкого человека, а если это ещё любовь всей жизни, может привести к разрушающим последствиям. Если не будет рядом того, кто поможет выкарабкаться, рано или поздно уйдёшь следом. Нужно отыскать стимул, ради которого захочется жить, проблема в том, что в таком положении ты слеп, раздавлен и подавлен внутрь себя, кажется, что выхода нет. Согревает душу, что Лизи осталась цела и окружена всем необходимым. У меня этого не было, я знаю, о чём говорю. Меня никто не навещал, родители были заняты собственными зависимостями.
Я вынуждаю себя проверить дом, который проклинаю всеми фибрами души, дополнительно посетить кладбище с могилой брата, последнее время бываю там не так часто. Тошно от понимания и себя, что с ним в могилу уложилась вся семья. Мне вернётся за каждую мысль, когда виню его за смерть. Эйден не виноват, что жизнь скоротечна, а некоторые не в силах взять себя под контроль в самые тяжёлые времена. Они просто опускают руки и плывут по течению, куда бы оно ни занесло. Мои родители одни из таких. Они столкнулись с айсбергом под названием алкоголизм и наркомания, потопив наш и без того хрупкий плот.
Небесный оттенок, которым папа когда-то выкрасил стены, давно поблек, потерял вид. Краска местами отшелушилась, из-за чего дом выглядит ещё более невзрачным, отталкивающим. Один взгляд на него портит впечатление об улице в целом. В одном из окон разбито стекло. Конечно, камни играющих соседских детей никто не исключает, но почему-то страх подкатывает к горлу. Первая мысль далека от детских забав.
Не приходится отпирать замок. Я толкаю дверь, и она поддаётся.
Внутренняя разруха и хаос порождают желание сбежать и никогда не возвращаться. На обеденном столе стёкла разбитых бокалов, их основания валяются у холодильника. Остаётся впечатление, что кто-то резвился, вполне возможно, хотел найти что-то ценное, но напрасно, в доме нет ничего.
Я замираю, как только до ушей доносится скрип досок на втором этаже. Холодок пробегает по спине, колени дрожат и уже хочу сделать шаг назад, но шум на верхней ступеньке заставляет голову резко повернуться и наткнуться на мужской силуэт.
– Я уже думал, что мы не увидимся, Камилла.
Приходится прищуриться, чтобы рассмотреть. И мужчина предоставляет такую возможность.
Он делает несколько шагов вниз, от чего сердце перебирается в горло и начинает тарабанить о стенки. Его хитрые тёмные глаза с интересом изучают меня с ног до головы, а моё первое впечатление голосит, что такую внешность имеют бизнесмены, но не бандиты.
Идеально чистая белая рубашка контрастирует на тёмной коже, тёмно-синие брюки отглажены, к ним не придраться. Пугает, что он одет с иголочки в столь грязном месте. Широта его плеч и массивные ладони способны свернуть мою шею лишь одним прикосновением. Мне не сбежать, да и какой прок? Такие люди найдут даже на краю света, если должна хотя бы цент. А я, безусловно, должна. Не за себя. За родителей. На задних дворах соседей не наблюдаются полянки с веселящими растениями. Незаконные покупки можно совершить только в определённых местах.
С трудом выдавливаю что-то наподобие «здравствуйте», оставаясь неуверенной, что была услышана.
– Тебе нечего бояться, – спокойно произносит он, но слова жалят. – При условии, если есть, что отдать.
– О-отдать? – я заикаюсь, но чудо, что язык не парализовало, а сознание не простилось с белым светом.
На его губах возникает обмачивая улыбка.
– Родители не упоминали про долг?
Я отшатываюсь, когда он останавливается напротив.
Мужской парфюм врезается в рецепторы, и страх усиливается, напоминая животный ужас. Уверена, то же самое ощущают овечки, попадая в лапы хищника. Они забиваются в угол, как я прижимаюсь к стене. Пытаюсь взять под контроль эмоции, но их так много, они такие сильные, отчего критически не хватает воздуха. Я могу задохнуться, но нахожу силы и спрашиваю:
– Как вы могли продавать людям, которые не в своём уме?!
– Для меня не имеет значение, в каком они состоянии. Прежде всего это покупатель, с которого получаю прибыль. Нет денег – есть другой выход. Я – предприниматель, Камилла, у меня всегда несколько предложений.
Его оценивающий взгляд очередной раз скользит по моему телу
– Если до сих не нашла богатого папочку, то есть другой выход.
Моё дыхание сбивается.
– Сколько они должны?
– Четыре тысячи, завтра уже пять.
Хватаюсь за дверной косяк, который помогает удержаться на ногах. Знаю, если расплачусь и упаду, прося о снисхождении, он лишь рассмеётся и оставит прежний долг. Такие люди непрошибаемые, со стальным характером и титанической силой воли, чужая мольба для них – пустой звук. Если прощать каждого наркомана, то сам останешься банкротом.
Я столько раз унижалась, чувствовала себя изгоем, жалкой, дешёвой, что не сосчитать. Не осталось никаких сил проходить ещё один круг ада.
– У меня нет таких денег…
– Камилла, это не мои проблемы, либо плати, либо…
Он поднимает руку и касается костяшками моей щеки, от чего едва не опоражниваю желудок на дорогие ботинки незнакомца. Хуже смерти только раздвигать ноги перед человеком, от которого мурашки по коже и привкус рвоты на кончике языка. Я предпочту выстрел в голову.
– Ты красивая, – мужчина криво улыбается, а его палец следует вдоль подбородка и обводит контур губ. – Мы что-нибудь придумаем.
Я вздрагиваю и, качнув головой, сбрасываю его руку.
– Я достану деньги.
– Готова найти пять тысяч до завтра?
– Нет, я… Мне нужно время, я продам дом. Я всё отдам!
– Каждый день по тысяче сверху, – реакция его забавляет, чего не сказать обо мне.
Я в панике. Но под давлением можно согласиться на многое. Кроме продажи дома ничего не остаётся. Я никогда не располагала такими деньгами, это две месячные зарплаты, из которых часть на оплату квартиры, какое-то питание и сбережения на будущее. К тому времени, как соберу пять тысяч, к долгу прибавится ещё парочка нулей. Джаред – не мой вариант, я должна ему по гроб жизни, а обратиться больше некуда и не к кому. Я совершенно одна на всём белом свете с приданным из дерьма.
– Как знаешь, Камилла, я хотел предложить более приятный выход из ситуации.
Мужчина огибает меня и покидает дом. Его шаги затихают, и я позволяю слезам пролиться. В перспективе стать подстилкой для наркодилера, либо продать дом и отдать столько, сколько потребуется, лишь бы не потерять последнее: уважение к себе. Дополнительно остаться без крыши над головой. Продажа дома означает только одно: мне некуда вернуться. Увольнение равнозначно остаться без денег, которые необходимы для оплаты квартиры.
Вытаскиваю из кармана купленный телефон и трясущими пальцами пытаюсь набрать номер Джареда. Мне не нужны деньги, мне нужна помощь от того, кто поможет продать дом в ближайшее время.
Каждый новый гудок из динамика завязывает в узел органы, а слёзы душат.
Я наивно полагала, что чёрная полоса закончилась. Я ошиблась. Это только начало.
Когда начинается отчёт времени разговора, меня орошает новым потоком слёз и одновременно становится так спокойно, что не передать словами.
– Должно быть, Земля с орбиты сошла, – звучит его улыбчивый голос. – Ты позвонила мне.
Я судорожно всхлипываю.
– Всё в порядке? – его тон тут же меняется и от прежнего веселья не остаётся следа.
– Мне нужно продать дом… – я плотнее прижимаюсь к холодной стене и с трудом удерживаю телефон, который кажется громадной ношей.
– Ты в своём уме?!
– Пожалуйста, просто помоги…
– Утром рейс обратно, давай решим завтра? Ты не можешь продать дом, чёрт возьми, это невозможно!
– Я не могу тянуть! Прошу тебя, дай того, кто сможет это сделать…
Я зажмуриваю глаза и сжимаюсь.
– Прости, что от меня одни проблемы…
– Не думаю, что от тебя одни проблемы, Кам.
– Но это так! Я одна большая проблема!
– Хотя бы объясни, что происходит. Давай обсудим, найдём другой выход.
– Не могу. Другого выхода нет. Ты достаточно покопался в моём дерьме.
Джаред тяжело вздыхает.
– Сейчас позвоню, с тобой свяжутся.
Я беру несколько секундную паузу и тихо говорю:
– Спасибо…
– Ещё не за что.
– Но ты… Я не могу выразить, как сильно благодарна.
– Обменяемся парочкой сопливых историй? – распознаю улыбку в его голосе и не могу сдержать свою.
Я улыбаюсь сквозь слёзы.
– Готов поклясться, ты улыбаешься, – словно видя меня, растягивает он.
У меня есть друг. Единственный друг, который уже столько сделал безвозмездно. Наверное Джаред единственный человек во вселенной, кому могу довериться. Кому уже доверилась. Я расшибусь, если ему когда-нибудь понадобится моя помощь, хотя вряд ли могу дать что-то стоящее.
– Джаред? – зову я.
Он вопросительно мычит.
– Как она?
– Мы успели подраться, поругаться, расстаться, помириться, обменяться соплями и слюнями, как во всех мелодрамах после скандала. Уже всё отлично. Нас выписывают. И ещё я кое-что понял.
– Что?
– Вы – главная причина, из-за которой мужчины обращаются к психиатру.
– Это не правда.
– Ещё какая правда, чёрт возьми.
– Передай от меня привет. Мне очень жаль, что так произошло.
– Передам.
Мы прощаемся и обоюдно завершаем вызов.
Последующие несколько часов трачу на уборку и возведение дома в более-менее приличное состояние. Если покупатель увидит его в таком убогом состоянии, то сбежит, так и не переступив порог.