Из чащи они вышли, уже когда солнце наполовину скрылось за сумрачным горизонтом. Впрочем, Прогалину еще было видно по клубам сероватого дыма, мирно поднимавшимся из печных труб, да теплым огонькам сальных свечей за мутными оконными стеклами.
Кейлен остановился вдохнуть свежего воздуха и насладиться знакомым видом с расстояния. Запрокинув голову, он расправил плечи и потянул шею, чтобы унять ноющую боль. Обратный путь занял куда больше времени: хоть громадную оленью тушу тащили по очереди, идти всё равно было нелегко.
Чтобы уменьшить груз, Данн выпотрошил внутренности и соорудил самодельные волокуши. Удобное приспособление: две укрепленные металлом доски с приколоченными между ними поперечными распорками. Оленью тушу привязали к волокушам кусками грубо нарезанной веревки, продев их через металлические петли в верхней части досок. Так тащить оленя было легче, к тому же шкура меньше портилась. Да, сил требовалось много, но принести огромного зверя целиком дорогого стоило. Одного мяса их трем семьям хватило бы надолго. А что не съедят, можно продать.
Когда парни дошли до деревенской околицы, Лунная ярмарка была уже в самом разгаре. На всю долину раздавался оживленный гомон, взрывы хохота и аханья в ответ на вычурные повести сказителей из Гилсы и Кэмилина. И над всем этим звучала веселая музыка, которую играли вокруг костров. Лунная ярмарка – самый крупный праздник в окрестных деревнях. Она проходила каждый месяц во время полной луны. Торговцы, артисты и барды со всего западного края собирались на рыночной площади Прогалины продать свои товары, встретиться со старыми друзьями и вдоволь повеселиться.
Еле держась на ногах от изнеможения, троица вошла в ворота. Стражники поприветствовали их кивками.
– Вы вовремя, – заметил Феррин Кольм, один из стражников, глядя на Кейлена, который как раз тащил волокуши.
Феррин, приветливый, с добродушным веснушчатым лицом, был одним из лучших друзей Хейма. Губы у него вечно были растрескавшиеся от ледяного ночного ветра.
– Боги, ну и жуть… – произнес он, заметив разорванный бок оленя. – Вы-то сами все целы?
– Ага, – кивнул Кейлен.
Феррин, усмехнувшись, переглянулся со своим напарником Далменом.
– Пойдете потом в «Дракона» послушать Тэрина? – сменил тему Кейлен.
Феррин, конечно, хороший парень, но они и так опаздывают, а если ввязаться в беседу, то можно вовсе пропустить выступление.
– Да, юный Брайер, там и встретимся, – усмехнулся стражник. – Скоро нас сменят.
Парни попрощались и пошли дальше, держась вдоль окраины, чтобы не проталкиваться сквозь толпу. И даже так они наткнулись на одного-двух приезжих, спьяну заплутавших в ночной деревне.
В доме у Данна свет не горел, а значит, никого внутри не было.
– Отец, видимо, уже в «Драконе», – предположил Данн. – Можно оставить оленя за домом. Ночью еще достаточно холодно, так что до утра ничего с тушей не будет.
Спутники закивали. Кейлен был согласен на любое предложение: так он устал и замерз. Да и вообще им уже давно пора быть в таверне.
Повсюду царило праздничное возбуждение, и, пробираясь сквозь людские толпы, ты поневоле им заражался. Вся деревня была битком набита народом. Пьяные гуляки, обнявшись, сновали туда-сюда без какой-либо цели. Ватаги молодежи горланили под луной песни о лете.
Когда Кейлен, Данн и Рист добрались до центра деревни, перед ними возникла основательная громада «Золоченого дракона». Сложенная из длинных и толстых еловых стволов, таверна была одним из самых крупных зданий Прогалины, а также одним из немногих двухэтажных. От крыши спускался соломенный навес. Под ним находилась поднятая на столбы площадка, на которую вела парадная лестница. Подступы к лестнице охраняли два резных деревянных дракона, туго обвивающих хвостами балясины-насесты. Каждая чешуйка была мастерски выточена, и чудища казались живыми, словно готовые разорвать на части любого, кто задумает недоброе. Отец Риста, Ласх Хейвел, много лет назад заказал эти скульптуры у проезжего мастерового. Результат его так восхитил, что он пообещал мастеровому бесплатную крышу над головой и медовуху до конца жизни. Тот с тех пор часто приезжал в Прогалину, и Ласх ни разу данному слову не изменил.
Уже на лестнице Кейлен услышал знакомый и отчего-то приятный уху гомон пьяной толпы, доносящийся изнутри таверны.
Двери резко распахнулись. Кейлен улыбнулся, готовясь окунуться в праздничную атмосферу, но навстречу ему на площадку вывалились Куртис Свэтт и Фритц Нетли. «И эти здесь. Гады», – зло подумал Кейлен.
Громко ржа, неразлучная парочка пихала друг друга.
– Не понимаю, чего ты медлишь, Куртис. Анья только и ждет, как ты схватишь ее в охапку и умыкнешь. Я бы вот не утерпел! – подначивал приятеля Фритц, слегка запинаясь и прихлебывая медовуху из кружки.
– А ну держи свои грязные лапы… – начал было Куртис, но вдруг заметил перед собой Кейлена с Ристом и Данном и скривился: – Кто это тут у нас? Мамочка отпустила детишек сделать по глоточку?
– Свали в туман, Куртис, а? – буркнул Данн, делая шаг между задирами.
Фритц тут же оказался перед ним и толкнул Данна в грудь.
– Эй, ты! Следи за языком, кусок дерьма!
От него несло медовухой. Фритц и трезвый был не подарок, а пьяным и вовсе становился невыносим.
Нетли приготовился толкнуть Данна снова, но Кейлен встрял между ними, сжал руку в кулак и засадил Фритцу по скуле. Тот сразу схватился за раскрасневшуюся щеку; Кейлен едва успел сам себе удивиться.
– Ну всё, ты нарвался! – рявкнул Фритц.
– Нарвался на что, позвольте поинтересоваться? – послышался спокойный и размеренный голос Ласха Хейвела.
Отец Риста возник словно из ниоткуда, оказавшись между молодыми людьми и входом в таверну. Ласх не отличался высоким ростом или могучим сложением, но в Прогалине его очень уважали. Седые волосы были коротко подстрижены, а от левого глаза тянулся широкий шрам, исчезавший в густой серо-черной бороде. С закатанными выше локтя рукавами заляпанной медовухой рубахи и с накинутым через плечо фартуком он тем не менее выглядел довольно угрожающе. И хотя обыкновенно Ласх был сама обходительность, все знали, что перечить ему не стоит.
– Н-ни на что, мастер Хейвел… Мы уже собирались домой. Фритцу нехорошо, – произнес Куртис, глядя куда-то на ноги, а Фритц недовольно косился на приятеля.
Затем парочка задир торопливо спустилась по лестнице и скрылась на запруженных народом улочках, не осмеливаясь оглядываться.
– Удачно добраться! – не скрывая насмешки, крикнул им вслед Ласх, после чего посмотрел на троицу перед собой. – Заходите, выступление Тэрина вот-вот начнется. И да, Рист, – обратился он к сыну, наставительно подняв бровь, – не забудь, завтра с утра матери понадобится твоя помощь по дому.
– Хорошо, отец.
Ласх кивнул и жестом пригласил всех внутрь. С усмешкой поглядев, как Кейлен потирает ушибленные костяшки правой руки, хозяин таверны приобнял юношу за плечо и вопросительно поднял бровь.
– Так ему и надо, – промямлил Кейлен, плетясь к двери.
– Нисколько не сомневаюсь, – гоготнул Ласх.
Изнутри «Золоченый дракон» выглядел столь же внушительно, как и снаружи, – особенно во время Лунной ярмарки. Войдя, Кейлен тут же оказался среди множества людей, снующих туда-сюда и пытающихся втиснуться за столики, расставленные по всему главному залу. У многих было по кружке медовухи в каждой руке, тщательно оберегаемые от случайных движений других посетителей. Аппетитный аромат горячего, свежевыпеченного хлеба мешался со сладковатым запахом знаменитой ласховой медовухи. У Кейлена заурчало в животе.
Повсюду были установлены восковые свечи, заливавшие таверну приглушенным желтым светом. Вдоль левой стены от одного конца зала до другого тянулась дубовая стойка. За ней располагались огромные деревянные бочки, каждая на несколько голов выше Кейлена, доверху наполненные медовухой ласхового производства. Скреплялись бочки коваными железными обручами, а внизу были вбиты краны.
У правой стены был небольшой деревянный помост, слегка выдающийся в зал. Именно оттуда барды, сказители и артисты развлекали собравшихся.
Едва Кейлен успел добраться до толчеи вдоль стойки, как из-за спин протолкался Рист и протянул приятелю большую кружку медовухи.
– Пей медленно. Мне чуть руку не оторвали, пока я выбрался, – сказал он, свободной рукой обнимая Кейлена за плечи.
– Это же таверна твоих родителей, – произнес Данн, проталкиваясь следом за Ристом, и от души хлебнул медовухи. – Почему тебе вообще приходится стоять в очереди?
Рист тяжело вздохнул и закатил глаза. Данн посмотрел на Кейлена и пожал плечами.
– Вон там, кажется, твой отец, Кейлен, – указал рукой Рист и начал протискиваться сквозь толпу.
– Какие мы нежные иногда, – хмыкнул Данн. Он чокнулся кружками с Кейленом, оба сделали хороший глоток, а потом последовали за Ристом.
Вскоре Кейлен тоже заметил отца. Варс Брайер был жилистым, но широкоплечим – сказывался многолетний труд с молотом и наковальней. Короткие каштановые волосы пестрели сединой, а смуглое от жара кузнечных мехов лицо оканчивалось четко очерченным мощным подбородком.
Как будто почувствовав, что сын рядом, Варс повернул голову, потом ловко поднялся и тепло прижал Кейлена к себе.
– Вот и ты наконец! – внешняя суровость Варса обычно пропадала в присутствии Кейлена и его сестры Эллы – особенно после гибели Хейма.
Отец оглядел Кейлена с ног до головы, высматривая царапины и ушибы.
– Как охота?
– Хорошо, но… – однако договорить Кейлен не успел. Гвалт, заполнявший таверну еще несколько мгновений назад, вдруг стих, сменившись приглушенными шепотками.
На помост взошел некто высокий и тощий в длинной тяжелой накидке, словно бы повидавшей все четыре конца света. Лицо скрывал капюшон; за слоем дорожной пыли и глины едва угадывалось, что изначально плащ был зелено-коричневой окраски. Несмотря на это, одеяние выглядело надежным и почти не истершимся от времени, подчеркивая бессмертие того, кто его носил.
Когда последние шепотки растворились в тишине, гость скинул капюшон на плечи. Прекрасные серебристые волосы были собраны за ушами в хвостик, выделяя точеные юношеские черты лица. Узкий подбородок, высокие скулы, упругая гладкая кожа. Тонкие и мягкие уши, заостренные на концах. Определить возраст по внешности было почти невозможно.
К западу от Волкобразовой гряды – и во всех землях людей, если на то пошло, – эльфы встречались редко. Тэрин был исключением из правила, и о его историях ходили легенды. Народ специально съезжался, чтобы послушать его напевные рассказы. В соседних с Прогалиной деревнях, нисколько не таясь, поговаривали, будто Тэрин старше самой империи и лично был свидетелем ее становления.
– Я уже порядочно не бывал в ваших краях. – Эльф не повышал голоса, однако тот всё равно проникал в каждую щель зала. – Многое изменилось… – прошептал он как бы себе под нос, разглядывая слушателей. – Но я несказанно рад вернуться к вам! – провозгласил он, раскидывая руки в стороны.
Ответом ему стали бурные аплодисменты.
– Благодарю, благодарю, – произнес Тэрин с печальной улыбкой, жестами призывая всех успокоиться. – Сегодня, друзья мои, у меня для вас особая история. Я расскажу вам о том, как был стерт с лица земли древний град Ильнейн. Волны пламени и разрушения пронеслись от центра Эфирии до предгорий Мар-Дорула и Лоддарского хребта, оставив после себя Выжженные земли – по-нашему «Свидар’Ция». – Тэрин окинул собравшихся взглядом; на него смотрели с благоговейным восхищением. – Итак, сегодня я поведаю вам истинную историю падения Ордена и рождения Лорийской империи.
В детстве Кейлен с неизменным интересом слушал рассказы Тэрина о тех временах, когда все народы мира свободно сосуществовали; об удивительных и прекрасных эльфийских городах, могучих великанах, древних героях. Однако больше всего он обожал истории про Орден и благородных дралейдов – бесстрашных защитников Эфирии, сражавшихся верхом на огромных, величиной с дом, драконах. От других бардов ничего подобного было попросту не услышать.
– Фейн Мортем… – Тэрин сделал паузу, чтобы каждый осмыслил это имя. – Император Лории в юности был простым магом, но стремительно поднимался по иерархии Ордена. Он принадлежал к благородной семье и родился в стенах Ан-Наслы, так что искру в нем заметили довольно рано. Уже в шесть лет Фейна отправили в град Ильнейн обучаться у легендарных волшебников Ордена. В Лорийском королевстве не было для владевшего даром более великой почести. Редко кому выпадала возможность тренировать свое искусство бок о бок с древними эльфийскими волшебниками и великанами, но Фейна избрали безошибочно, ведь искра в нем горела ярко и напоминала податливую глину.
Тэрин жадно глотнул из своей кружки, потом утер губы рукавом.
– Однако он неохотно сходился с другими, предпочитая учение в одиночестве. Фейн затворился в самых темных углах выдающейся Ильнейнской библиотеки, где изучал историю всех видов магии – от первобытного колдовства кроваров и мифического друидического искусства до извращенного чародейства шаманов-араков. Когда ему минуло всего двадцать лет, Фейн вошел в число сильнейших людей-магов в Ордене – и был среди них самым безжалостным.
Тэрин окинул слушателей взглядом; его голос стал мрачнее.
– Как и многие в его положении, Фейн постепенно поддался жажде могущества. Им двигало желание показать себя, утвердиться в своей силе, и он вызывал других магов на дуэль. Честь обязывала их принимать вызов. Однако Фейн стремился не просто одолеть противника, а разгромить его.
Тэрин присел на край помоста и немного помолчал, сосредоточенно закрыв глаза.
– Фейну мало было читать об утерянной магии прошлого – он хотел ею обладать. Он влезал в умы своих противников, извращая и ломая их в угоду себе, плюя на обычаи и границы. Он хотел доказать, что ему нет равных, и пускай большинство в Ордене не одобряли его действий, были и те, кто им восхищался. Каждое поручение Фейн выполнял успешно, из каждого сражения возвращался победителем. Раз за разом число его последователей увеличивалось.
Тэрин вновь поднялся в полный рост и, открыв глаза, уставился на завороженную толпу. На его всезнающем лице плясали оранжевые свечные огоньки. Блестящие серебряные волосы отбрасывали блики по всему залу, освещая восхищенных селян, набившихся в таверну как рисины в мешок.
– И всё же была та, кто на каждом шагу открыто шла ему наперекор, – провозгласил Тэрин. – Альвира Сэррис, архонт дралейдов.
При звуке ее имени в помещение вдруг проник порыв ветра. Свечи задрожали, а по коже Кейлена пошли мурашки. Юноша оглянулся на Данна с Ристом по правую руку и отца – по левую. Все не сводили глаз с эльфа.
Тэрин поставил кружку на табурет справа от себя.
– Она была сильна! – Сказитель ловко крутанулся на месте и, согнув руку в локте, похлопал себя по плечу. – Она была умна! – Эльф тронул указательным пальцем висок. – Взмахом клинка Альвира могла взметнуть листья с земли: столь велики были ее умение и ловкость.
Тэрин сцепил пальцы и махнул руками слева направо, как бы рассекая невидимого врага напополам. Волна воздуха, покатившаяся следом, растрепала Кейлену прическу. Затем ему будто почудился пронзительный звон металла.
«Что такое в этой медовухе? – удивился Кейлен, глядя на густой напиток в кружке. – Мерещится всякое».
Тэрин глубоко и томно вздохнул. Об Альвире он говорил с гордостью, как об очень близком друге или давно утраченной возлюбленной.
– Но даже она, несмотря на всю свою мудрость, не представляла размаха замыслов Фейна.
Свет в зале вдруг померк, словно поглощенный тенями. В полумраке отчетливо выделялась только фигура Тэрина – теперь эльф сидел на табурете, куда ранее ставил кружку.
– Благодаря непреодолимому стремлению к знаниям и невероятно сильной искре по магическим способностям Фейн на голову превосходил других магов Ордена, но этого ему было мало. Его всецело занимало Истребление Хейдра – чистая мощь, способная учинить такой катаклизм, вызывала в нем почти романтическую привязанность. Эта сила была пределом его самых смелых мечтаний, однако он еще не знал… – Тэрин понизил голос, – не знал, какой яд таит в себе магия крови.
Послышались испуганные шепотки; народ стал оглядываться в поисках имперских солдат, будто одно упоминание о магии крови могло призвать их в «Дракона».
– Тихо! – Голос Тэрина грянул, словно высвобожденный из бутылки гром, и в зале настала полная тишина, которую нарушало только сопение и редкие шорохи.
Сказитель скрестил руки на груди и презрительно поджал губы.
– В своих упоенных, отчаянных поисках могущества Фейн узнал о шамане, обитавшем в горах Мар-Дорул. Араки преклонялись перед ним за знания и мастерство в магии крови.
Дорога от Ильнейна до Мар-Дорула занимала лишь пару недель, но Мар-Дорул – это обширное пространство, где нет ни кустика, ни зверя. Зловещие вершины, иззубренные, как драконий гребень, словно пронзают сами небеса. Поиски могли занять годы, однако, к удивлению Фейна, шаман ждал его прямо на дороге – там, где Найвеллский лес подбирается к извилистым горным отрогам. Никому доподлинно не известно, что именно случилось, однако когда Фейн в тот день покинул Мар-Дорул, он был уже совсем другим человеком.
По возвращении в Ильнейн он два года сеял зерна разложения внутри Ордена, тщательно отбирая наиболее, по его мнению, податливых. Вкрадчивым шепотом он обещал им исполнить самые сокровенные мечты и угрожал самыми потаенными страхами. Те, кто уверовал в его змеиные речи о власти и славе, подчинялись воле Фейна. Люди, эльфы и даже великаны поддавались его злобным козням. Но страшнее всего было то, – с печальным вздохом произнес Тэрин, – что он сумел проникнуть в умы многих дралейдов. Маг рассказал им, что Орден прогнил насквозь, что его необходимо разрушить до основания и перестроить заново. Он посеял в них зерна предательства.
Кейлену показалось, что в чуть раскосых глазах Тэрина вспыхнули огоньки.
– Среди дралейдов на сторону Фейна встал лучший воин Ордена – эльф по имени Эльтор Дейтана, первый меч Альвиры Сэррис и всадник самого крупного дракона на всей Эфирии, Хелиоса.
Тэрин поднялся с табурета. Губы его были сжаты, глаза подернулись пеленой.
– И вот, в две тысячи шестьсот восемьдесят втором году после Истребления, накануне зимнего солнцестояния, замысел Фейна был приведен в исполнение. Едва он отдал приказ, его приспешники бесшумно убили стражу на городских стенах. Они были безжалостны и методичны, пользовались магией и кинжалами, чтобы тихо отправить стражников в бездну. Как и задумывалось, когда Кровавая луна была в зените, предатели открыли ворота Ильнейна. Звук боевых рожков араков прокатился на многие лиги. Под покровом ночи почти сотня тысяч подобрались к Ильнейну. Никогда прежде никто не собирал столь огромную орду.
Зал поглотила тишина. За всю увлекательную повесть Тэрина не раздалось ни звука.
– Преданный изнутри и взятый врагами в кольцо, Орден был обречен. Всех перебили прямо во сне. Дралейды погибли вместе со своими драконами в последовавшей резне. Поддавшийся на козни Фейна Эльтор обманом убил Альвиру – своего ближайшего друга.
Голос Тэрина дрогнул, а лицо исказилось будто от боли.
– Фейн стоял на вершине башни, которую теперь зовут Башней смерти, обозревая посеянное им безумие. С безопасного расстояния он смотрел, как пылает и тлеет город. И оттуда, с вершины, он отправил послание всем, кто еще сохранял верность Ордену. Воспользовавшись извращенным, черным колдовством, он смешал ветер и пламя, устроив катастрофу, затмившую собой Истребление Хейдра. Пожар в доли мгновений охватил Ильнейн, прокатился с запада на восток – от предгорий Лоддарских гор до Мар-Дорула. Огонь бушевал многие дни, подпитываемый магией крови. Какой бы договор Фейн ни заключил с шаманами араков, это их не спасло. Они свое дело сделали. Когда пожар утих, осталось только выжженное пепелище.
Тишина в зале стояла такая, что от нее звенело в ушах.
– Фейн вернулся в Ан-Наслу, чтобы стать правителем Лории. Дракон Хелиос сжег короля Эрика заживо, и Фейн занял его трон, объявив, что король и Орден притесняли народ. За следующие месяцы сторонники новоявленного императора выследили и истребили оставшихся членов Ордена. Храм в Драколдрире был разрушен до основания, как и город великанов Оммур. В бойне уничтожили почти все драконьи яйца, а оставшиеся поместили в сокровищницы Ан-Наслы. По сей день из них никто не вылупился.
Орден пал. Ильнейн, Драколдрир и Оммур обратились в руины. Фейн разрушил города эльфов и великанов вдоль и поперек всей Эфирии. Хотя, конечно, идти войной на Эсельтир или Кейлдуин не рискнул. Он знал, что леса Линалиона защищены ловушками и оберегами, которые строились тысячелетиями, но также знал, что бояться эльфов не нужно. Их легендарные защитники – дралейды – погибли, драконы убиты, и ничего от их силы не осталось. Эльфы не рискнут выводить армию за пределы Линалиона. Им нечего противопоставить мощи новорожденной Лорийской империи. Среди великанов уцелели единицы, а гномы зарылись глубже в свои подгорные царства. Фейн победил.
Раздались хлопки, зал наполнился разноголосыми выкриками и улюлюканьем – не в честь окончания истории, а в честь увлекательного рассказа. Дубовые доски протяжно скрипели от одобрительного топота множества ног. Среди общего ликования Кейлен как будто разглядел на лице Тэрина пустоту и неприкрытую скорбь. Мгновение спустя всё пропало. Эльф поклонился, схватил кружку и сошел с помоста, растворяясь в толпе.
– Братишка, кажется, это была его лучшая история!
Кейлен чуть не подскочил со скамейки, когда пара рук хлопнула его по плечам.
– Элла, отстань! – ворчливо отмахнулся он от сестры.
– Иди сюда, милая, – засмеялся Варс и, поднявшись, крепко обнял дочь.
За годы их дружбы Данн с Ристом не раз отпускали фривольные замечания по поводу Эллы – шутили, конечно. Им нравилось подначивать Кейлена и смотреть, как он выходит из себя. Однако в свои двадцать лет Кейлен вполне остро осознавал, что в окрестных селах хватает парней, готовых побороться за внимание его сестры. У нее были такие же голубые глаза, как у Фрейис, и такие же переливчатые золотистые волосы, какие наверняка были у матери в молодости.
– Пойдем, Кейлен. Я должна тебе выпивку с прошлой ярмарки. – Элла потянула брата через толпу к прилавку, за которым разливали медовуху. – Как охота?
Народ, плотно толкущийся в зале, будто расступался перед ней, и она проплывала мимо. Кейлен двигался следом, и к деревянному прилавку, потрепанному временем, они добрались с удивительной легкостью.
– Неплохо, но нам попалась…
Кейлен не договорил, потому что заметил какого-то парня, с похотливым видом разглядывающего Эллу. Кейлен его не узнавал, но обратил внимание на желтоватую кожу и медные кольца в носу. Из Сальма, значит. Юноша смерил чужака суровым взглядом, а потом повернулся к сестре. Та как раз забирала две кружки медовухи, которые перед ней поставил Ласх.
Увидев перемену в лице Кейлена, она рассмеялась и легко коснулась щеки брата.
– Боишься за сестричку? Не бойся. Я вполне могу за себя постоять, – уверила она Кейлена. – К тому же, кажется, для тебя есть собеседник поинтереснее.
Элла указала Кейлену за плечо и, не успел он опомниться, всучила ему обе кружки, после чего сразу скрылась в толпе.
С изящных плеч Аньи Гриттен, оттеняя ее блестящие изумрудом глаза, ниспадали огненно-рыжие волосы. Как и Кейлену, Анье было почти восемнадцать лет. У нее был тонкий, изящный стан. Высокие скулы в бесчисленных веснушках резко очерчивали лицо, при виде которого Кейлен часто терял дар речи. Он всегда испытывал слабость к Анье. Возможно, чуть больше, чем слабость.
Завидев Кейлена, девушка помахала.
– Это было что-то, да?
От Аньи всегда исходил сладкий цветочный запах. Ее мать Верна была мыловаром и членом деревенского совета. Этим вечером от Аньи пахло цветками вишни.
Кейлен хотел сказать что-то остроумное, но все мысли куда-то улетучились. Он лишь сумел выдавить из себя короткое «угу» и протянул Анье вторую кружку медовухи, в уме наказав себе поблагодарить сестру позднее.
– Ой, Кейлен, спасибо! – Девушка мило дернула плечиками. – Не знаю почему, но когда Тэрин рассказывает, всё кажется таким настоящим. Надеюсь, он скоро еще приедет… Папа говорил, будто видел, как ты с Данном и Ристом затаскивал в ворота огромного оленя. Здо´рово!
Кейлен почувствовал, как его раздувает от гордости, однако сумел не подать виду.
– Ну, нам, конечно, повезло, но…
Из толпы вывалился Данн. Обхватив их обоих своими ручищами, он расплылся в довольной пьяной улыбке.
– Про оленя говорите? Кейлен там, разумеется, не при делах. Он бы и в дверь сарая не попал, будь… Ох! – выдохнул Данн, когда Кейлен ткнул его под ребра. – Чего? Я всего лишь рассказываю, как… – Еще один резкий тычок, и приятель замолк.
Анья засмеялась. Кейлену показалось, что девушка ему улыбнулась, но тут у Данна подкосились ноги, и он чуть было не увлек Кейлена с собой на пол. Кейлен схватил приятеля за пояс и постарался как мог выпрямить.
– Пожалуй, мне стоит проводить этого дурня до дома, – извиняющимся тоном произнес он.
– Эй!.. – Данн пронзительно икнул. – Я тебе не дурень.
Кейлен попрощался с Аньей, потом отыскал отца и Риста, сообщил им, что поведет Данна домой. Так они вышли из таверны: Данн висел на плечах у Кейлена, опираясь на него, будто на костыль.
– Знал бы ты, приятель, как ты не вовремя.
Но Данн в его сторону даже не смотрел. Да хоть бы и смотрел, неважно: глаза у него были еле открыты. Еще раз икнув, друг снова растянул губы в безмятежной улыбке.
Кейлен не выдержал, рассмеялся.
– Главное – постарайся не упасть, лады?
Улочки Прогалины тускло освещались светом свечей, исходящим из окон близлежащих домов. Гулянья по случаю Лунной ярмарки понемногу утихали, хотя со стороны «Золоченого дракона» и от костров в лагерях, которые разбили на околице странствующие торговцы, доносился гул музыки и пьяного пения.
Кейлен поднял голову. В темноте сияла полная луна, заливая небо призрачным жемчужным свечением.
От тяжелого удара в бок Кейлен с Данном полетели на землю. Спина болела, однако Кейлен сумел подняться на колени и тряс головой, приходя в себя.
– Ну что, мрази, думаете, шибко умные?
В темноте Кейлен различил голос Фритца. Он попытался встать, но в грудь, выбивая дух, ударил сапог. Чьи-то руки схватили его сзади за плечи, рывком подняли. В челюсть врезался кулак, перед глазами заплясали искры. Еще удар – и рот наполнился кровью, по подбородку потекла теплая струйка.
– Что, Брайер, думал застать меня своим кулаком врасплох?
Третий удар пришелся в скулу. У Кейлена окончательно подкосились ноги, и он упал. Откуда-то сбоку доносились еще глухие удары – без сомнения, пинали пьяного Данна, лежащего рядом.
– Вам, парни, нужно знать свое место, – послышался грубый голос. Куртис, и он здесь.
Кейлену в грудь приходился удар за ударом, а чьи-то руки продолжали держать его, чтобы не заваливался. Сознание уже начало покидать его, когда вдруг послышалось утробное ворчание. Оно переросло в злобный рык, сопровождавшийся медленным шлепаньем. Кейлена обдало порывом воздуха, и пространство наполнилось грохотом разбиваемых на части деревянных бочек. На гулкий рев откликнулись вопли:
– Хренов волчара! Гоните его!
Кейлен почувствовал, как ему в висок ткнулся мокрый нос. Послышался тихий скулеж. А потом всё пропало.