Когда работа в саду закончилась, солнце уже садилось и в долинах начинал сгущаться туман.
Деревья, освобожденные от плодов, успели немного выпрямиться. Контейнер был до краев наполнен яблоками, которые теперь выглядели буднично, лишившись того волшебного сияния, что окружало их среди ветвей.
В сумерках усталые сборщики возвращались домой.
– О, мои руки! Они совсем отнялись, висят как плети, – простонала Джилл. – И колени подгибаются.
– Ты стареешь, Джилли, – поддел ее Родни. – Говоришь, тебе плохо! А завтра утром будет еще хуже.
– Спасибо, Родни. Ты меня утешил, – снисходительно бросила Джилл.
Они пересекли лужайку и гуськом поднялись по задней лестнице. Дверь распахнулась, в проеме показалось лицо Бетси.
– Сапоги оставляйте на крыльце, это всех касается. Чай уже дожидается вас.
– О, слава богу, – пробормотала Кейт и, с трудом сбросив сапоги с одеревеневших ног, прошла вслед за остальными в гостиную.
Яркий огонь в камине ослепил ее, она на мгновение замерла, щурясь на свет. Румяная Зои, в халатике и тапочках, торжественно восседала на диване рядом с Элис. Обе синхронно оторвались от настольной игры «Змеи и лестницы» и повернули головы в сторону тех, кто нарушил их покой.
Кейт стянула куртку и подошла к дочери.
– Кажется, ты неплохо проводишь время, дорогая.
– Да, – довольно кивнула Зои. – Я приняла душ и выпила стакан лимонада, а тетя Элис показала мне все смертельные яды, о которых рассказывала сегодня утром. А позже она найдет свой игрушечный поезд и Ноев ковчег. Мама, я выиграла два кона из трех. Тете Элис все время попадаются змейки.
– Да, нынче вечером мне не везет, – согласилась Элис. – Одна неудача за другой.
– Зои, ты ведь знаешь, что нельзя трогать бутылки в кладовой? – встревожилась Кейт. – По правде сказать, мне не нравится, что ты…
– Мама!
– Малышка заинтересовалась, – принялась оправдываться Элис. – Она знает, что бутылки трогать нельзя, верно, милая?
Зои кивнула и с важностью произнесла:
– Только в резиновых перчатках – так вы сказали. Вы говорили, что, когда были в моем возрасте…
– Ну да, но с тех пор многое изменилось, – поспешно вмешалась Элис, бросив виноватый взгляд на Кейт.
Зои посмотрела на мать.
– У тебя такой смешной вид, мама, – заговорила она, явно желая сменить тему. – Нос совсем красный.
– Ты от меня так просто не отделаешься, хоть у меня и красный нос. Так и знай. Я надрывалась на холоде, пока ты здесь принимала горячий душ и поджаривала пятки у камина.
– Ты сама велела мне идти в дом вместе с тетей Элис! – возмущенно воскликнула Зои. – А тетя Бетси принимала душ еще перед вечерним чаем. И она говорит…
– Ну конечно, дорогая, я же пошутила. Но помни, что я тебе говорила, и держись подальше от этой кладовой. Ладно? Хорошо, мне нужно занять очередь в ванную. Увидимся позже.
Разработанная Бетси система приема душа была настоящим организационным шедевром. Она позволяла растянуть скудные запасы горячей воды, чтобы все сборщики смогли освежиться перед ужином. По гениальному замыслу Бетси, в ванной одновременно всегда находились два или три человека. Пока один принимал душ (ровно три минуты по кухонным часам), двое других раздевались и ждали своей очереди, дрожа от холода и переминаясь с ноги на ногу на ледяном полу. Из кухни за стеной раздавался окрик Бетси, и счастливец в облаках пара неохотно выходил из-под драгоценных водяных струй, а его место в душевой кабине занимал следующий. Бетси придерживалась консервативных взглядов на совместное купание мужчин и женщин, а потому устанавливалась строгая очередность. Вначале шли «девочки», затем «мальчики», а переходным звеном в цепи, своего рода мостом между полами, служила какая-нибудь супружеская пара.
Джереми отказывался участвовать в этой «смехотворной затее», как он назвал систему Бетси. К досаде Кейт, до самого отъезда он ходил немытым, и это его нисколько не заботило. Бетси не догадывалась, что он выступает против ее системы, и, наверное, думала, будто Джереми и дома никогда не моется, однако молчала на этот счет. Бетси давно усвоила, что Джереми лучше не трогать.
Кейт взяла все необходимое для душа и поплелась на кухню. Бетси хлопотала над кастрюлями – готовила ужин. Она порозовела, выглядела свежей и бодрой, от нее исходил легкий аромат жасмина. Бетси принимала душ днем, когда оставалась в доме одна, «чтобы сборщикам потом хватило горячей воды», как она обычно объясняла. Анна стояла у двери в ванную, прислонившись к косяку, и смотрела прямо перед собой, погруженная в свои мысли.
Слышался шум льющейся воды. Берди пошла в душ первой, пользуясь привилегией новичка. Должно быть, Джилл уже вошла в ванную и дожидалась своей очереди. Кейт встала за Анной.
– По-моему, это уже за гранью, – проворчала Анна. – Похоже, мама никак не смирится с мыслью, что мы давно не дети.
– Но ведь горячей воды не хватает, – примирительно заметила Кейт. – Вот и приходится отмерять время.
– Это только предлог. Мы могли бы быстро принять душ без всей этой ерунды. Просто мама обожает командовать и обращается с нами как с маленькими.
Кейт посмотрела на Анну. Та недовольно насупилась, выпятив нижнюю губу, на лице застыла обиженная гримаса. «Сейчас она очень похожа на Родни. Да и на Криса тоже», – подумала Кейт. Ей случалось наблюдать точно такое же выражение на лицах братьев, когда все шло не так, как им хотелось. Кейт всегда называла его про себя «гримасой капризного ребенка». Но Анну она никогда прежде такой не видела. И зрелище было не из приятных.
– Анна! – вывел Кейт из задумчивости возглас Бетси. – Анна, быстрее, твоя очередь готовиться. Поторопись, дорогая, разве ты не слышала, как я тебя окликнула? Воды не хватит, если все не…
Угрюмое выражение на лице Анны сменилось виноватой покорностью.
– Ладно, ладно, мама, – пробормотала она и скрылась за дверью ванной.
Старая дверь захлопнулась, выпустив в кухню облачко пара. Бетси лучезарно улыбнулась Кейт и отошла от двери, ее взгляд машинально метнулся к часам на холодильнике. Не следовало давать Джилл времени больше положенного.
Кейт заняла место Анны у двери, чувствуя себя довольно глупо. К ней робко, бочком подступила Сонси в красном халате. В руках она сжимала пеструю сумочку с туалетными принадлежностями и розовое полотенце.
– Я за тобой, – сказала она. – Кто там сейчас?
– Насколько я понимаю, Берди, Джилл и Анна, – устало отозвалась Кейт. – Берди одевается, Джилл под душем, Анна раздевается. Полный комплект.
Они стояли рядом и неловко молчали, привалившись спинами к стене.
– Красивый халатик, Сонси. Приятный цвет. И пуговки такие хорошенькие, – попыталась заполнить тягостную паузу Кейт.
– Да, он был… – начала Сонси, но внезапно осеклась – из ванной раздался пронзительный вопль.
Кейт поспешно отскочила от двери – кто-то с силой заколотил в нее изнутри. Послышались крики и стук, после чего наступила тишина. Дверь отворилась, в щель высунулась голова Берди. Без очков ее лицо казалось беззащитным. Она близоруко прищурилась, взгляд скользнул по перепуганной толпе, сбежавшейся со всех концов дома.
– Ничего страшного. Анна нашла пиявку у себя на ноге и немного испугалась. Теперь все в порядке.
– Только и всего? – проревел Родни. – Я уж решил, что в дом забрался кровавый маньяк или что-то в этом роде. Господи, сколько шума!
Бетси бросилась к двери:
– Только не трогай ее, Анна, ни в коем случае! Я сейчас принесу йод. И пусть кто-нибудь выключит душ.
Дверь широко распахнулась, обдав всех волной теплого воздуха и клубами пара. Вышла Берди, ведя за собой Анну, бледную, как ее кремовый купальный халат. Она прихрамывала и держалась за голень.
– Пиявка присосалась прямо через носок. Огромная. Наверное, она целую вечность пила мою кровь. Господи, какой ужас! – Анна дрожала и выглядела больной. – Я оторвала ее. Это вышло нечаянно, я не подумала. Теперь ранка не перестает кровоточить.
– Вот глупая девчонка! – в сердцах выпалила Бетси. – Не понимаю, что с тобой творится. Дай осмотрю ногу. Осторожно! Измажешь кровью халат.
– Все хорошо, мама. Правда. Просто дай мне посидеть минутку. – На побледневшем лице глаза Анны казались огромными. Она нетвердой походкой побрела в гостиную.
Бетси выступила вперед.
– Анна! – резко прикрикнула мать. – Постой здесь, на линолеуме, пока я схожу за йодом. Не ходи повсюду, зальешь кровью пол…
Но Уилф отстранил жену в сторону и взял Анну под руку.
– Пойдем к огню. – Он бережно проводил дочь в гостиную, усадил на диван и подставил скамеечку под раненую ногу. – Принеси йод, Родни, – обратился он к сыну. – И еще вату или салфетку.
Родни поискал глазами мать, но не нашел. Опустив голову, он прошел к буфету, достал пузырек с йодом и вату, молча передал все отцу и удалился.
Кейт стояла в притихшей толпе зрителей и наблюдала, как Уилф неуклюже смазывает йодом ранку от укуса. Она ждала, что кто-нибудь словом или действием сгладит неловкость и разрядит обстановку. Но все словно оцепенели. Это было странно, и Кейт ощутила неясную тревогу. Она видела, как Зои и Элис, прервав игру, наблюдают за происходящим. Глаза Зои округлились от любопытства, а Элис… Элис улыбалась! И выглядело это крайне неприятно.
Кейт безотчетно подалась вперед.
– Анна, налить тебе чашку чая?
Джереми рассмеялся.
– Универсальное снадобье Кейт Делейни.
Напряжение внезапно спало. Крис пошел ставить чайник. Анна взяла у отца вату и прижала к ноге. Все снова оживились и, обступив Анну, принялись делиться воспоминаниями об укусах пиявок.
– Спасибо, папа. Теперь все в порядке. – Анна нежно улыбнулась отцу. – Я здорово перепугалась. Вот идиотка.
Уилф потрепал дочь по щеке, что-то пробормотал о срочных делах и побрел в сторону спальни.
Кейт проводила его взглядом и невольно улыбнулась. Повернувшись к Джереми, она хотела ему что-то сказать, но в этот момент увидела Бетси. Та стояла возле входа на кухню и смотрела вслед мужу. На ее лице застыла странная смесь гнева, озабоченности и чего-то еще. Быть может, страха? Кейт впилась в нее глазами, но Бетси поймала этот взгляд. Необычное выражение тотчас слетело с ее лица, а губы растянулись в улыбке. Но пронзительные птичьи глаза не улыбались, отчего улыбка вышла фальшивой. Через секунду Бетси скрылась на кухне.
– Что это с тобой, Кейт? – шепнул Джереми, ткнув жену пальцем в бок. – Стоишь и мечтаешь с открытым ртом. Похожа на слабоумную.
Кейт рассеянно взглянула на него. Рядом с Джереми стояла Берди – в одной руке полотенце и несессер, в другой – аккуратно сложенная одежда. Она успела надеть очки. Ее янтарные глаза оживленно блестели, уголки губ насмешливо подрагивали.
– Весьма любопытно, правда, Лейни? Какое преображение, когда она заметила чей-то взгляд.
Кейт наклонилась к подруге и прошептала:
– Ты тоже видела?
– О да, – невозмутимо отозвалась Берди. – Завораживающая особа. Я не могла оторвать от нее глаз.
– О ком вы говорите? – прошипел Джереми.
– Ш-ш-ш, я тебе позже расскажу, – шикнула на него Кейт. От недавней сцены у нее мурашки поползли по коже. Ведь, если подумать, даже нежная забота Уилфа о дочери, такая трогательная на первый взгляд, выглядела какой-то нарочитой, отталкивающей. И что означало это странное выражение лица Бетси? Чего она боялась? Может, привязанность Уилфа к дочери вызвала у нее ревность? Или ее вывело из себя, что в драматический момент не она, а Уилф оказался в центре внимания?
– Мама! Мама! – Зои повисла у Кейт на руке. – Смотри, что мы нашли.
– Ноев ковчег? – отозвалась Кейт, рассеянно глядя на какой-то хлам, сваленный в старую плетеную корзину для белья.
– Нет, – презрительно фыркнула Зои. – Ты же знаешь, как выглядит ковчег, мама. Мы не смогли его найти, но обнаружили теннисные ракетки и сетку, а еще эти… как их? – Она посмотрела на Элис, ожидая подсказки. – Метательные кольца, да… Но взгляни-ка на это! – Зои с победным видом достала из корзины прелестные кружевные шаль и митенки черного цвета. – С ними я могу играть в старые времена. Здесь еще веер. Видишь, у перчаток нет пальцев.
– Это чудесно, дорогая. Шаль великолепна, Элис. И митенки. Какая тонкая работа. Возможно, они стоят больших денег. Вы думаете, Зои можно с этим играть…
– Мама! – раздался возмущенный вопль девочки.
– Она будет осторожна, правда, милая? – пробурчала Элис и кивнула Зои.
Та побежала к камину, унося свои трофеи. Элис усмехнулась:
– Чудо, что кружева еще не съела моль в том старом шкафу. Может, они немного порадуют малышку. Вроде бы эти вещи принадлежали тете Джемайме. Где-то должна быть еще одна ее чудесная шаль, тоже черная, с большими красными цветами и бахромой до самого пола. Красота! Обязательно поищу ее. Веселой была моя тетка Джемайма. Да уж…
И Элис побрела к своему креслу у камина, а Кейт отправилась помогать накрывать на стол.
– И две большие ложки для салата, если тебе не трудно, Кейти, – попросила Бетси. – Все почти готово. Можешь заправить салат. – Она постучала в дверь ванной: – Родни! Выходи, время обедать. Ты так и не приняла душ, дорогая, и не переоделась? – озабоченно спросила она Кейт.
– Ничего страшного, Бетси. Ополоснусь перед сном. К тому времени вода уже нагреется, да?
– Да, – с сомнением протянула Бетси. – Просто мне всегда казалось, что перед обедом особенно приятно освежиться. Что ж, по крайней мере… Верити и Джилл успели принять душ, я очень этому рада. Я хочу сказать, они ведь настоящие гости, если ты меня понимаешь. Конечно, Джилл бывала здесь и раньше, но лишь время от времени, и я никогда не считала ее членом семьи, как Ника или как вас с Джереми, дорогая.
Кейт неопределенно хмыкнула и занялась салатом.
– Верити… – Бетси заколебалась и понизила голос: – Ты вроде бы говорила, что вы вместе учились в школе?
– Да, именно так.
Бетси задумчиво кивнула. Казалось, можно было услышать, как ворочаются мысли в ее голове. Кейт улыбнулась про себя, перемешивая салат.
– Очень умная девушка, это сразу видно… в школе училась благодаря стипендии?
– Да, она действительно получила право на стипендию, но…
– О, я ни о чем не спрашиваю, дорогая. Боже упаси! Я не лезу в чужие дела и не собираюсь выяснять ничью подноготную. Хочу сказать, в наши дни мы – те, кем сами себя делаем, не так ли? Просто я знаю, во что обходится обучение в этих школах… Взять, к примеру, школу Родни. Плата бессовестно высокая, просто ужас что такое. Конечно, для некоторых это ничто, но на самом деле…
Бетси продолжала трещать, а Кейт слушала ее вполуха, усмехаясь своим мыслям. Она едва не проговорилась, что Берди получила стипендию на обучение в их безумно дорогой школе, но ее отец отказался от субсидии в пользу девочки, чья семья нуждалась в помощи. Вопреки обыкновению, он поступил не как делец. Впрочем, отец Берди всегда отличался непредсказуемостью. В конечном счете Кейт была рада, что ничего не сказала Бетси. Если бы та узнала, что Берди отнюдь не бедная рабочая лошадка, за которую она ее приняла, а дочь весьма богатого и влиятельного человека, чье имя стало нарицательным, по крайней мере в финансовых кругах, она бы из кожи вон лезла, чтобы не ударить в грязь лицом, а Берди это не понравилось бы. Верити Бердвуд прилагала немало усилий, чтобы скрывать свои родственные связи, и если предпочитала зарабатывать на жизнь, подвизаясь на Эй-би-си, хотя получила диплом юриста и могла бы работать адвокатом, если бы не одевалась как нищая студентка и не раздавала на благотворительность солидную долю семейных доходов – это был ее выбор.
Не то чтобы Берди враждовала с отцом, вовсе нет. Она любила его, насколько Кейт могла судить, а тот обожал дочь. Отец Берди был невысоким, непримечательным с виду, и Берди пошла в него. Только большие янтарного цвета глаза достались ей от матери. Та умерла, когда Берди еще училась в школе, но Кейт хорошо помнила эту необычайно красивую женщину. Возможно, Берди думала, что никогда не сможет сравниться с матерью, и потому даже не пыталась «подчеркнуть все достоинства своей внешности», как пишут в женских журналах. Она была странной девочкой. И, наверное, во многих отношениях у нее было трудное детство.
– Кейти, Кейти, ты витаешь в облаках. – Крис щелкнул пальцами у нее перед носом, Кейт растерянно заморгала. – Давай мне салат, и идем обедать. Мы все умираем от голода.
За обедом Бетси весело, оживленно щебетала, Родни вел себя шумно, Ник добродушно шутил, но все остальные казались подавленными. Зои в кружевной черной шали и митенках с удовольствием уплетала спагетти по-болонски, но потом заметно сникла, поклевала салат и безропотно отправилась в постель, не попросив сладкого. «Свежий воздух творит чудеса», – подумала Кейт.
– Все равно у нас сегодня только фруктовый кекс на десерт, – сказала Бетси. – Я собиралась что-нибудь испечь, но со всеми этими волнениями… – Она с улыбкой оглядела всех за столом.
Анна поднялась.
– Ну, поскольку из-за меня все лишились законного сладкого, я принесу кекс и кофе.
– Спасибо, дорогая, – отозвалась Бетси. – Это было бы чудесно.
Она откинулась на спинку стула и закрыла глаза – всего на минуту, не более, – однако все успели увидеть и осознать, как утомлена Бетси и как самоотверженно трудилась весь день, чтобы все прошло гладко.
Анну кольнуло привычное чувство вины. Крис обеспокоенно нахмурился. Уилф сидел неподвижно, словно жук-палочник, похожий на сухой сучок. Ник, Джилл, Кейт и Джереми обменялись взглядами.
Сонси, заметив это, испытала знакомое мучительное ощущение – смесь растущего раздражения и отвращения к себе. Как всегда. Какой же низкой и мелочной нужно быть, чтобы обижаться на эту женщину! Сонси вскочила, оттолкнув стул, и неловко пошатнулась, красная от смущения.
– Я тебе помогу, Анна, – пробормотала она и, ни на кого не глядя, пошла на кухню.
– Забавная малышка! – донесся до нее снисходительно-надменный ненавистный голос Бетси.
Кейт сделала глоток кофе и потянулась к своему вышиванию.
– Ты все еще трудишься над тем прелестным узором из диких цветов, Кейти? – спросила Бетси.
– Да, – уныло пробурчала Кейт. – Вряд ли я вообще когда-нибудь его закончу.
– Не представляю, как у тебя хватает терпения, – заметила Джилл. – Ну-ка посмотрим, как далеко ты продвинулась. О, вот этого раньше не было, и здесь тоже новый рисунок. Ты успела вышить порядочный фрагмент, с тех пор как я в последний раз видела твое рукоделие.
– Признаюсь вам, в этом году я тоже взялась за вышивание, – весело объявила Бетси. Она открыла изящную плетеную корзинку и достала настенный коврик с начатой вышивкой. – Кажется, выходит неплохо.
– О да, очень красиво. – Кейт взглянула на канву: рисунок был весьма простой – перевязанный лентой букет весенних цветов в пастельных тонах.
– Очаровательные овальные пяльцы продавались вместе с канвой. Думаю, коврик будет чудесно смотреться в холле. Сказать по правде, вышивание доставляет мне огромное удовольствие. Конечно, я лишь новичок, и все же…
– Бетси, что это? Старая шкатулка? Какая прелесть! Где вы ее нашли?
Кейт достала из корзинки для рукоделия изрядно потертую жестяную коробку, на крышке которой были изображены три коалы на эвкалипте и, по своему обыкновению, задумчиво смотревшие вдаль.
– Это моя детская шкатулка для сокровищ, – удивленно отозвалась Бетси, заметно смутившись, и Кейт тотчас пожалела, что заговорила об этом. – Теперь я храню в ней нитки для вышивания.
– А раньше там хранились фотографии и всякие мелочи, да, мама? – ободряюще произнес Родни.
– Верно, сынок. Милая старая шкатулка. Я брала ее с собой в поездки. О, сколько раз я сидела на старом бревне в тайном местечке в саду и перебирала свои сокровища. Я сегодня рассказывала об этом Зои. Она взяла старую коробку из-под обуви, чтобы складывать в нее свои драгоценные вещицы. Тетя Элис не даст соврать.
Элис что-то пробормотала, глядя в огонь.
– Бедная малышка, – сокрушенно покачала головой Бетси. – В наши дни жизнь ребенка так сложна, не правда ли? Простые радости вроде тайных домиков в саду или шкатулок с сокровищами им недоступны. Они растут обделенными. Нынешние матери работают, появились детские сады, и многие семьи живут в центре города. Я хочу сказать, деткам негде, да и некогда, заниматься подобными вещами, верно?
– Ну, не знаю… – Кейт почувствовала, как в ней закипает злость, хотя умом понимала: Бетси делает это в отместку за неоцененную вышивку, так что не стоит обращать на нее внимание.
– Нет, послушай, Кейти. Не то чтобы я винила родителей. Боже упаси! Они должны думать о себе, делать что хочется и жить там, где нравится. Разве не это нам теперь говорят? Почему они должны жертвовать всем ради детей, как мы в свое время? Нынче люди думают иначе. Да. – Бетси со вздохом открыла шкатулку с нитками. – Те времена прошли, и, наверное, это к лучшему. Но старикам вроде меня, сторонникам былых традиций, трудно к этому привыкнуть, вот и все. В прежние дни дети были на первом месте, так-то вот. – Бетси улыбнулась своим мыслям. – Надеюсь, Крис и Сью не воображают, будто смогут отдать моих внуков в ясли, – игриво продолжила она. – Я им не позволю, так и знайте! Я хоть и старуха, но еще способна присмотреть за малюткой.
Кейт выпрямилась, задыхаясь от немой ярости, и посмотрела на мужа. Джереми подмигнул ей и усмехнулся. Она перевела взгляд на Сонси – та стояла опустив голову и теребила край джемпера.
Бетси выбрала розовый моток и безмятежно продела нитку в иголку.
– Джилл, ты, кажется, не увлекаешься рукоделием? – спросила она, стрельнув черными глазами в сторону гостьи.
– О нет, – протянула Джилл своим низким, хрипловатым голосом. – Я безнадежна. Не то что Кейт.
– Какая жалость, дорогая. Это прекрасно помогает снять напряжение. И, как оказалось, здесь нет ничего сложного. Меня всегда пугала одна мысль о вышивании, я ведь видела, каких трудов это стоит Кейт. Но в действительности все довольно просто. Я хочу сказать… ну, Кейт меня понимает.
Кейт кивнула и улыбнулась, готовая вот-вот взорваться.
– Сонси, почему бы тебе не показать свою вышивку, – предложил Крис.
– Это ерунда, там нечего показывать. – Сонси с тревогой, почти с мольбой подняла глаза на мужа.
– Ты ведь захватила ее с собой? Где она?
– Где-то в комнате… я найду ее потом, – чуть слышно проговорила Сонси.
– Не тушуйся, дорогая. Я ведь не стесняюсь! – воскликнула Бетси. – Не знала, что ты занялась вышиванием. Разве это не чудесно? – Она обвела всех сияющим взглядом: «Ну, мальчики, теперь вы легко поймете, кто в этой комнате заботится о домашнем уюте».
Родни горестно застонал.
Крис вышел из комнаты, не обращая внимания на отчаянные жесты Сонси, которая пыталась его удержать, и вскоре вернулся с большой розовато-лиловой корзинкой с пластмассовыми ручками.
– О, Сью, дорогая! – Бетси удивленно вскинула брови. – Какая… необычная корзинка. Она… очень милая. Где только ты ее отыскала?
Сонси впервые за этот вечер посмотрела Бетси в глаза.
– Ее сделала для меня мама. Когда я начала работать медсестрой.
На этот раз Бетси пришлось прикусить язык. Насмехаться над чьей-то покойной матерью? Это было чересчур даже для Бетси.
Сонси открыла корзинку и достала круглые пяльцы для вышивания с натянутым на них полотном. Кейт придвинулась ближе, чтобы посмотреть, и затаила дыхание. Она ожидала… черт, Кейт и сама не знала, чего ожидала, но только не этого. Изысканная, тончайшая работа: пожилая садовница в соломенной шляпе сидела ранним вечером в саду, среди деревьев, где сливались, перетекая один в другой, все оттенки зеленого, коричневого и золотого. Хрупкие солнечные лучи и лужицы света создавали ощущение глубокого покоя и тишины.
Кейт перевела восхищенный взгляд на Сонси.
– Это изумительно. Просто потрясающе. Настоящее мастерство. Я и не догадывалась…
Сонси смущенно зарделась и слабо улыбнулась.
Крис просиял и объяснил:
– Сонси никому не показывает свои работы. Стеснительная до безумия. Я говорил ей, что она ненормальная. По полгода, а то и по году сидит над проклятыми вышивками, а потом раздает их или уносит в свою больницу. Но эта останется у нас. Сонси обещала.
– Ты никогда мне не рассказывал, Крис! – Бетси вытянула шею, лоб ее прорезала недовольная морщинка. – Не знала, что Сью увлекается вышиванием.
– Ну… – Крис нерешительно замялся. – Сонси не любит об этом говорить…
Глаза Бетси широко раскрылись, взгляд стал жестким. Она подалась вперед и протянула холеную изящную руку к пяльцам.
Сонси заколебалась, и Кейт тотчас поняла, откуда взялась ее «стеснительность». Сонси хотела, чтобы в ее жизни осталось хоть что-то неподвластное контролю, не замаранное язвительными насмешками и булавочными уколами свекрови. Но теперь ее вынуждали позволить Бетси коснуться самого сокровенного.
– О! – воскликнула Кейт и проворно выхватила пяльцы из рук Сонси, лишь на мгновение опередив Бетси. – Ты только посмотри, Джереми! – Она повернула вышивку к мужу. Безмолвное восхищение Джереми, Ника и Джилл было красноречивее любых похвал.
– Сью, где ты нашла канву с таким рисунком? – спросила Бетси, досадливо хмурясь. – Я не видела в магазинах ничего подобного. Можно мне взглянуть на нитки в наборе? На первый взгляд рисунок кажется сложным, но мне сдается…
– Нет, мама, – рассмеялся Крис, – никакого набора нет. Сонси сама делает рисунки и подбирает цвета.
– А-а, понимаю, – пробормотала Бетси. – Я так и подумала, что это нечто особенное. И все же, Сью, даже если…
– Это замечательно, Сонси! – искренне выпалила Кейт. – Я никогда не видела ничего подобного.
– Кейт милая, великодушная девочка, – произнесла Бетси с теплотой в голосе, но смотрела холодно. – И всегда такой была. Люблю восторженных людей. – Бетси печально опустила голову и с сожалением провела рукой по своему коврику. – Что ж… думаю, я лучше оставлю жалкие потуги и займусь посудой. Похоже, новичкам вроде меня тут не место.
Закусив губу, она небрежно сунула рукоделие в корзинку, а сверху положила шкатулку.
Лицо Криса вытянулось, улыбка сбежала с его губ. Он заметно смутился.
«Несчастный болван», – подумала Кейт, передав пяльцы с чудесной вышивкой в нетерпеливые руки Сонси, и та немедленно убрала их в уродливую розовато-лиловую корзинку для шитья. Крис даже не догадывался, с каким непомерным эго имеет дело. Впрочем, его не призовут к ответу. Расплачиваться придется бедняжке Сонси. Кейт вдруг почувствовала, что больше не в силах сдерживаться, подошла к Джереми и схватила за руку.
– Мы помоем посуду, Бетси, – сказала она. – Я настаиваю. Идем, Джереми.
Кейт и Джереми перешептывались на кухне.
– Послушай, Кейт, это просто. Скажи, что у тебя разболелось горло, и мы…
– Джереми, мы не можем! Никто в это не поверит. Бетси безумно оскорбится. Она поймет…
– Ради бога, какое это имеет значение? Наша поездка превратилась в сущий ад. Эта семейка всегда была сумасшедшей… но теперь, похоже, они окончательно слетели с катушек.
– Джереми, мы не можем. А как же яблоки… и Берди?
Он раздраженно швырнул на печь мокрое полотенце.
– Берди сама о себе позаботится. Ты не тащила ее сюда насильно. Вдобавок, кажется, ей здесь нравится. И неудивительно. С нее станется! Эта женщина обожает чужие драмы и скандалы, они для нее как воздух. В ней нет ничего человеческого.
– Это неправда. Она вовсе не такая. Ты всегда…
– Ладно, мне нет дела до Берди. Здесь есть другое полотенце?
– Да, в буфете, на нижней полке.
– Тут есть все, кроме полотенец. – Джереми пошарил рукой наугад в глубине буфета, где лежали грелки, чайник, крышки от молочников, кружевные салфетки и подставки под горячее. Несомненно, их бережно хранила мать Элис, но после ее смерти всем этим никто не пользовался. Внезапно с одной из полок посыпались на пол потускневшие кольца для салфеток. – Проклятье!
– Какой же ты растяпа, Джереми! Вечно ты как слон в посудной лавке!
Кейт на пару с мужем бросилась собирать кольца, и они со всего маху столкнулись лбами. Джереми вскрикнул и сел на пол, держась обеими руками за голову.
Кейт выпрямилась, чувствуя злость. Дверь на кухню отворилась, и показалась рыжая всклокоченная грива Джилл.
– О, простите! – Глаза ее округлились, брови взметнулись вверх.
– Входи, Джилли, все в порядке. Мы просто пытались нокаутировать друг друга, – отозвалась Кейт. К ней неожиданно вернулось хорошее настроение. Она протянула руку и помогла Джереми подняться.
– Ну вот, еще несколько мозговых клеток отдали концы, – простонал Джереми, потирая лоб. – И без того дело дрянь…
– Я пришла предложить свою помощь, – сказала Джилл. – Хотя, если честно, мне просто стало невмоготу. Жуть какая-то. Что происходит?
– Сам не пойму, – буркнул Джереми. – В любом случае мы, наверное, завтра уедем. Кейт неважно себя чувствует.
– Даже думать не смей, Джереми Дарси. Хочешь уехать и оставить нас с Ником торчать здесь с милой семейкой Тендер? – гневно прошипела Джилл.
– Мы никуда не уедем, Джилл. Конечно, мы остаемся, – спокойно заметила Кейт. – О черт, перчатки порвались. Джилли, я видела в столе упаковку. Достань, пожалуйста.
– Разумеется, мы можем уехать, если ты заболела, Кейти…
Джереми не собирался так легко сдаваться, но прежде, чем он успел продолжить, дверь открылась снова и на кухню проскользнул Ник.
– Что это с тобой, в самом деле, Джилл? Удрала и бросила меня там одного. – Он повернулся к Джереми. – До сих пор Бетси цеплялась к Сонси и Элис, а теперь накинулась на Анну. Они словно две кошки на раскаленной крыше.
– Понятно, – вздохнула Кейт. – Мы прошли через это вчера вечером. Ужас.
– Когда-нибудь эта женщина доиграется, ее убьют, – угрюмо проворчал Джереми.
– Да, бедняжка Бетси. – Кейт огорченно покачала головой. – Она действительно всем желает добра…
– Ох, Кейти, ты безнадежна. – Джереми смерил жену снисходительным взглядом. – Никому она не желает добра – пошевели мозгами! – а желает только одного: чтобы все плясали под ее дудку.
– И все же мне кажется, ее что-то тревожит, правда, – горячо возразила Кейт. – Сегодня вечером она так странно смотрела на Уилфа… И выглядела испуганной, говорю тебе…
– Ну, он чудной субъект, это уж точно, – протянул Ник, задумчиво поглаживая бородку. – Все эти его истории… нагоняют смертную тоску.
– А Элис? Просто жуть берет! – фыркнула Джилл. – И все же лучше бы Бетси оставила ее в покое. Старуха явно не желает уезжать из своего дома. Ей нравится жить в окружении всей этой рухляди. Хоть она и не знает, где что лежит, Элис утешает мысль, что все рядом, в доме, а остальное ее не волнует. Между прочим, кто хочет сыграть в маджонг?[6] Хотя я предпочла бы «Скрэббл»[7], и Элис точно знает, где доска. Я бы вправду не отказалась сыграть. Что скажете?
– Слушай, Ник, а из-за чего Бетси на этот раз взъелась на Анну? – вмешалась Кейт, проигнорировав предложение Джилл. – Дело ведь не в пиявке, правда?
– Нет.
– Что же тогда?
– О, когда я уходил, нам читали нудное нравоучение о грехах Дэмиена Трелора, – беззаботно ответил Ник, разглядывая ноготь на большом пальце. – Как он жестоко обращался с бедной малюткой Анной, какой он напыщенный, тщеславный и развращенный – словом, настоящий моральный урод.
– О, ради всего святого! – взорвалась Кейт. – Это просто глупо. Дэмиен не такой уж злодей.
– Он малость туповат, – заметил Джереми. – Не понимаю, что Анна в нем нашла…
– На самом деле он очень умный и привлекательный мужчина, – с внезапной горячностью перебила его Джилл, повысив голос.
Кейт и Джереми удивленно повернулись к ней. Она смотрела на них с вызовом. Ее белое, усеянное веснушками лицо зарделось.
– О, с недавних пор Джилл – страстная почитательница Дэмиена, – невесело усмехнулся Ник, бледный как полотно. – Всякое слово против него вызывает бурю. Они сейчас вместе работают над книгой. Между ними очень тесная связь, даже, можно сказать, интимная.
– Замолчи, Ник, ты несешь вздор! – резко выпалила Джилл. Она повернулась к Кейт: – Дэмиен действительно написал превосходную книгу об антиквариате Австралии и сделал к ней фотографии, которые тоже очень хороши. Он издает ее в «Пинкис», а я его редактор. Только и всего. Это важная книга, поэтому я сижу над ней целыми днями. Вдобавок Дэмиен настоящий перфекционист, вот мне и приходится постоянно с ним встречаться. Это обычная работа, в ней нет ничего особенного.
Джилл говорила жестко, воинственным, грубым тоном, который совершенно ей не шел, оттого ее слова звучали не слишком убедительно. Определенно Дэмиен был причиной раздоров между нею и Ником.
– Ну, если всех своих авторов вы окружаете такой трепетной заботой, с какой ты обхаживаешь этого прохвоста, чудо, что «Пинкис» еще не закрыли, – презрительно фыркнул Ник.
Кейт оторопело уставилась на него. Куда подевался прежний – веселый и добродушный – Ник, ее верный союзник, когда требовалось утихомирить их немного взбалмошных вторых половин? Бледное лицо исказилось, холодные глаза сощурились, рот оскалился. Ник ревновал. Это казалось невероятным. Послышался отдаленный шум – в парадную дверь постучали, кто-то пошел открывать. «Только бы Зои не проснулась», – подумала Кейт.
– Ты ведешь себя оскорбительно и глупо, Ник, – произнесла Джилл все тем же резким тоном. – Если тебе больше нечего сказать…
– О, мне есть что сказать. Я вижу тебя насквозь. Самое смешное, что у тебя на редкость дурной вкус. Боже! Чертов Дэмиен Трелор! Отвратительно.
Все четверо молча стояли, глядя друг на друга, потрясенные этим внезапным взрывом животных чувств. Их дружба длилась не один год, и хотя обе пары переживали взлеты и падения, они никогда не переступали известных границ, даже если Кейт, мрачная как туча, делилась порой своими секретами с Джилл за чашкой кофе в обеденный перерыв, а Ник, смущенный и расстроенный, жаловался Джереми на жизнь за кружкой пива после работы.
Кейт положила руку Нику на плечо:
– Слушай, не…
Дверь отворилась. В кухню заглянул Крис. Его красивое смуглое лицо было напряженным и хмурым.
– Простите, если помешал… Джилл, тут кое-кто тебя спрашивает.
– Меня? Кто бы это мог быть? – Изумление Джилл выглядело почти комичным.
– Хм… это Дэмиен. Дэмиен Трелор.