Итак, он гений. Желанный кандидат в родовичи любого знатного рода. Теоретически он даже сам может выбрать, к кому прислониться. Заявиться к любому чиновнику или городовому и показать свои характеристики, ну или Суть, по-местному. Вот и все. Иное дело, что ему, конечно, нравится рисовать, только он не видит холст и краски делом всей своей жизни. А любой род будет акцентировать внимание на развитии именно этого навыка. Желания же пахать на дядю у Григория никакого.
Как показывает его небольшая практика, за месяц он вполне способен развиться до первой ступени. Вон, пока думает над жизненными перипетиями, успел сделать еще пару набросков мелом и получить свои десять очков. Итого за сегодня он уже заработал пятьдесят семь общего опыта и двадцать четыре свободного.
Так что набрать пару тысяч очков и получить первую ступень вообще не проблема, после чего можно с легкостью поступить в то же ремесленное училище, которое позволяет вырасти уже до четвертой ступени. Процесс обучения не быстрый, займет пару лет, за которые он успеет накопить опыта для повышения Интеллекта до нужных значений и взять планку реального училища. Тем более, что с его «Художником» оплатить обучение он сможет и сам.
Выглядит все стройно и логично, но лишь на первый взгляд. Он самостоятельно прошел инициацию, тогда как другим для этого нужны услуги характерника, так что этот факт ему не скрыть. Уже завтра директор школы будет знать, что он гений, а таких тут сразу же прибирают к рукам. Того и гляди, боярин Морозов еще и подарит князю Тактакову или кому из царского рода. Его, Рудакова Бориса Петровича, будут передавать из рук в руки, как какую-то ценную безделушку!
Может, он себя сейчас и накручивает, но в любом случае идти на службу к какому-нибудь роду он совершенно не желает. Обойдутся они и без него. Он всегда был сам себе хозяин, и то, что у местных считалось едва ли не пределом мечтаний, ему не подходило категорически.
Ну и какой выход? Остаться здесь и плыть по течению? Вообще не вариант. Его вычислят уже завтра и сделают предложение, от которого он не сможет отказаться. Совершеннолетие у местных – с шестнадцати лет, как и получение паспорта. Как на заводе пахать, так… Ладно, не суть.
Есть вариант сделать фальшивые документы. Преступность и в этом мире вполне процветает. Более того, Григорий знает одного мастера по подделкам, как и того, кто может рекомендовать ему Топилина. Тем более, выглядит он старше своих лет. Но умелец этот задаром работать не станет, а услуги его стоят дорого.
Так что только бегство. Вариантов несколько. Первый и самый очевидный – это пассажирский пароход ближнего сообщения. Там документов не требуют, но за проезд нужно заплатить, а денег у Григория нет. Контрабандисты тоже отпадают. Эти бесплатно палец о палец не ударят. Остается какой-нибудь вольный капитан или купец.
Правда, в этом случае выходила все та же кабала, да еще и за грошовое жалование, такое мизерное, что разве только ноги не протянешь. Но перекантоваться годик все же можно. А там уж с должным образом оформленными документами – на берег. Ну или на другой корабль. Здесь, считай, вся жизнь в той или иной мере крутится возле кораблей. Материков нет, одни сплошные острова. Большие, маленькие и совсем крохотные.
Итак, нужно решать. Бежать – с большой вероятностью найти себе на пятую точку кучу приключений и проблем. Или направиться прямиком к боярину Морозову. В последнем случае есть вариант, что Гриша уже сегодня будет ночевать в боярской усадьбе. Ну или определят в самую приличную гостиницу. Хотя это вряд ли, гения ведь и выкрасть могут.
Пойти на службу, а потом дать деру. Не пойдет. Клятвопреступники в этом мире не в чести. Таким здесь подняться практически нереально, и мало найдется желающих иметь с ними дело. Предавший раз предаст снова, и все в том же духе. Тут народ вообще на чести помешан. Редко, но все же случается, что и миллионные сделки проворачивают, просто ударив по рукам. И вообще. Без должной крыши его все одно кто-то приберет к рукам. Ну не бывает тут гениев на вольных хлебах!
Да. Вариант с вольным капитаном – самый предпочтительный. Приняв наконец решение, Григорий расплылся в довольной улыбке и отставил на вытянутых руках доску с очередным наброском. Система, Эфир, Провидение тут же отозвалась соответствующим логом:
Выполнен эскиз мелом.
Получено 5 опыта к навыку «Художник-0» – 27/2 000.
Получено 5 опыта – 62/2 000.
Получено 5 свободного опыта – 29.
Мелочь, конечно, но приятно. Опять же, это с какой стороны посмотреть. Как по его возможностям, то результат более чем впечатляет. Эдак он скоро получит первую ступень, а там можно будет и к обучению приступить. Кстати, таковая возможность на кораблях имеется. Подавляющее большинство независимых капитанов и их офицеров поднялись именно снизу.
При мысли об этом у Григория даже кровь быстрее заструилась по жилам. Море и корабли. Ими грезили все мальчишки. Правда, это вовсе не значило, что вакансии в экипаже были неизменно заполнены. Юношеская восторженность скоро проходит, и на первый план выходят тяжкий труд моряка и прижимистость капитанов. Именно об этом-то он и не подумал. Наоборот, план ему показался просто идеальным.
Приняв решение, Топилин полез в свой тайничок, устроенный за вынимающимся кирпичом в кладке дымохода. В небольшой нише обнаружился тканевый кисет, сшитый им самолично. Ну или, если хотите, древний кошель, потому как там были сложены его сбережения. Не так чтобы и много, всего-то один рубль двадцать пять копеек. Но все познается в сравнении. Для Григория это были серьезные деньги.
Глянул на светлое пятно от слухового окна. Часов шесть вечера. Если поторопится, то еще успеет в книжную лавку. Коль скоро с наставником у него намечаются кое-какие проблемы, придется просвещаться самостоятельно. Сомнительно, конечно, чтобы на начальном этапе из этого вышел толк. Но, во-первых, хоть что-то, но получится понять. А во-вторых, когда получит первую ступень, то и с усвоением изучаемого материала станет получше. По идее, прогресс должен быть даже сейчас.
Переоделся в чистое и сбежал вниз. В голове тут же пронеслось сравнение с корабельным трапом. Мысленно он уже бороздил дальние моря, причем стоял на капитанском мостике и непременно у штурвала. А то как же!
– Ма, постираешь рубаху и порты?
– Вот еще. Скинь в корзину. Завтра стирать буду.
– Ма, ну постирай.
– Нечего было пачкаться, как порося.
– Ма, ну после реальненцев все одно уж изгваздано было. А мне завтра в школу.
– У-у-у, бестолочь. И за что мне только это наказание! Давай уж.
– Ма, а у тебя Разумности сколько? – неожиданно даже для себя спросил Григорий.
– А тебе зачем? – удивилась она.
– Да так. Любопытно. Посвящение же скоро.
– Плохо у меня с Разумностью, оттого и в ткачихи не выбилась, – вздохнула мать. – Четверти не хватало. Даже если бы всю свою надбавку как есть положила, все одно недостало бы.
– А у бати?
– И у бати, почитай, так же. Да и у многих наших соседей не лучше. Мы с Ваней думали, что хоть детки в люди выбьются, да только яблоко от яблоньки не далеко падает. Разве только Петька чего достигнет. Эх, коли б тебе его Разумность, то дело иное. Ты у нас упорный, не чета иным в слободке. Но, может, Господь еще и смилостивится да одарит тебя. Бывает такое, правда нечасто. Вон, Андрюшке Верхолетову ведь свезло. Мамка его давеча в лавке похвалялась. Ладно, беги. Дружки уж заждались поди.
Вот оно, значит, как. Получается, что она не стала ругаться, когда он вернулся, из-за того, что он набил морду Верхолету. В любой матери взыграет, когда ее чадушко принизить хотят. А Андреева мать, похоже, хвасталась через край.
Григорий точно знал, что его извечный соперник особыми успехами в учебе похвастать не мог, и был сильно удивлен, когда оказалось, что он соответствует параметрам реального училища. Выходит, часто повторяемые слова старших о щедрости Господа вовсе не на ровном месте и не пустые чаяния. Случается такое. Может, Система, ему все же ближе это название, таким образом подбрасывает одаренных личностей? Точного ответа на этот вопрос не даст никто, даже признанные профессора всего лишь выдвигают теории.
Размышляя об этом, Григорий быстро шел по вечерним улицам города. Вскоре за спиной осталась рабочая сторона и пошли мещанские да купеческие подворья. Несколько кварталов – и их сменили двухэтажные каменные дома со съемными квартирами. Здесь по большей части проживают разночинцы, хотя уже встречаются и выслужившие дворянство. Потомственные проживают ближе к центру, в собственных усадьбах или в доходных домах, но уже с куда лучшими условиями. Там же находятся и присутственные места, как боярина Морозова, так и царские.
Григорию в центр без надобности. Вон она, книжная лавка. Примостилась на первом этаже среди ряда других магазинов. Под жилье отведен второй. Зачастую там проживают и владельцы, а вернее, арендаторы магазинов. Кто же в добром уме продаст недвижимость, приносящую стабильный доход? Ведь бывает, один и тот же магазин снимает не одно поколение лавочников. Деньги-то у них, чтобы поставить свою лавку с домом, скорее всего, имеются, но ведь важно, чтобы эта лавка еще и в правильном месте была. Вот и получается, что средства вроде бы и есть, а своего угла нет.
Григорий открыл дверь, и тут же раздалась трель колокольчика. На звук обернулся хозяин, седовласый лысоватый старик. Он в этот момент ставил на полку какую-то толстую книгу. Приметил мальчонку явно из рабочих и отвернулся, продолжив свое занятие.
Григорий откровенно удивился такой беспечности. А ну как он схватит книгу с полки и даст деру? Но, похоже, старик знал свое дело и умел сходу оценить покупателя. Результат многолетнего опыта общения с людьми.
– Ну-с, молодой человек, и чем я могу быть вам полезен? – видя, что малец не направляется к полкам, а терпеливо ждет, когда хозяин освободится, поинтересовался старик.
– Мне бы книгу по Сути человеческой.
– Ага. Прошел посвящение или только предстоит?
– Прошел. И хочу разобраться.
– А что же характерники даром свой хлеб едят? Из какой вы школы, молодой человек?
– Не-не, директор у нас дело свое туго знает. У него не забалуешь, и разъясняет он все с толком. Просто нас ведь у него много, а вопросов у меня еще больше.
– Это не повод, чтобы ваш директор относился к своим обязанностям халатно. Ладно. Это не мое дело, а Департамента образования. Итак, какая книга вас интересует? От духовных отцов о божьей Сути рабов божьих? Или научные труды о Сути человека и его взаимосвязях с Эфиром?
– Э-эм…
Вроде и ясно все говорит лавочник, но Григорий отчего-то растерялся. Пожалуй, он просто не знает, что выбрать. Ч-черт. Он действительно никак не может определиться, что лучше.
– Ну же, молодой человек, – подбодрил его лавочник.
– Гхм, – нарочито выпрямился Григорий, расправляя плечи. – Мне бы так, чтобы по-простому, но понятно.
– Сколько Разумность? – напрямую спросил лавочник.
– Было девяносто четыре.
– А сейчас?
– Девяносто девять.
– Значит, все в Разумность вложил?
– И дальше вкладывать буду, – упрямо пробурчал юноша.
– Похвально, молодой человек, похвально. Вот. Эта книга будет вам наиболее понятна и сейчас, и после бесполезной не станет.
– И сколько?
– Один рубль пять копеек. Понимаю, молодой человек, дорого. Но поверьте, она того стоит, – видя, как нервно сглотнул покупатель, заверил лавочник.
– Давайте, – после непродолжительной заминки все же решился Григорий.
Вообще-то он рассчитывал уложиться копеек в шестьдесят, а на сорок купить блокнот для рисования, карандаши и пару стирательных резинок. Коль скоро именно карандашные рисунки оцениваются системой дороже, так отчего бы и не вложиться в них? Но книга вышла дороже запланированных им общих расходов. На оставшиеся деньги, конечно, можно было еще купить пару тетрадок и карандаш, а стирать рисунки хлебным мякишем. Но тогда он и вовсе останется без денег.
Хорош беглец! Никакой подготовки. Может, ну его, дурью маяться? Едва эта мысль пронеслась у него в голове, как перед взором предстала морская гладь, ветер, упруго дующий ему в лицо, и форштевень, несущий впереди себя бурун. А в противовес – светлая комната с большими окнами, выходящими в сад, и он, с постным лицом стоящий у мольберта. Да ну!
Вернувшись домой, Григорий первым делом полез в чулан и тайком вынес оттуда отцовский парусиновый вещевой мешок, видавший виды, истертый и запыленный, но все еще крепкий. Выйдя в огород, он его хорошенько выбил. Оно бы постирать не помешало бы, но времени сушить совсем нет. Хорошо хоть мамка одежду уже простирнула. На улице по-майски тепло, дует легкий ветерок, так что вскорости если и не высохнет окончательно, то уж точно будет только чуть влажной. Не страшно. Потом досохнет.
Поднялся к себе на чердак и провел ревизию своего имущества. Прямо сказать, небогато. Ну да чего уж… Есть пара сменного нательного белья, рубаха да порты, что сейчас на веревке болтаются. Он их потом забросит. На всякий случай на дно мешка уложил суконное казенное одеяло, изрядно потертое и списанное с какого-то корабля или флотского экипажа. Это батины дела, несколько штук откуда-то приволок. Может, с Разумностью у него и не очень, но мужик он хваткий и домовитый.
Далее завернул в чистый лоскуток краюху хлеба, кусок сыра, да шмат сала. Если есть не от пуза, то припасов дня на три хватит. Кто его знает, как оно обернется и получится ли сразу устроиться на корабль. Вдруг придется по зарослям ивняка прятаться? Тогда вот и жестянку надо прихватить с рыболовными принадлежностями. Нужно будет еще соли в спичечную коробку набрать. Яиц бы отварить, но это тайком от матери уже не провернуть. Ничего, и так не пропадет.
Уложил и все свои письменные принадлежности вместе с купленной книгой. Подумал немного и отправил в мешок свою доску для рисования. Благо мелков он натаскал из школы изрядно. Пристроил ее так, чтобы она пришлась на спину. Вообще-то получилось неудобно, понадобилось все по новой перекладывать, и мешок едва-едва удалось завязать. Но оно того точно стоило. Ему имеющегося мела хватит очков на двести. А это ой как немало, учитывая, что в общем они составят все четыреста.
Из дома он выбрался, когда ходики отбили десять. К этому времени все домашние уже улеглись спать. Уходил как вор, но при этом не чувствовал никаких угрызений совести. Родителям, конечно, тяжко, но не настолько, чтобы они едва сводили концы с концами. Да и не чувствовал он с ними родства. Благодарность, уважение, где-то даже любовь, но родными они ему так и не стали. Ну чисто подкидыш.
Впрочем, выйдя из калитки и обернувшись на небольшой дом с темными окнами, он пообещал себе, что не забудет их и станет им помогать. Не постарается, а непременно станет. Как и насколько, он пока представлял смутно, но верил, что обязательно добьется успеха.
Пройдя под лай собак по улицам слободки, он миновал мещанские кварталы и повернул к порту. На смену приличным районам вновь пришли небогатые. Порт – он на любом острове порт. Морякам после перехода нужно где-то отдохнуть, развеяться, выпить да отвести душу. Ну и с девкой какой провести время, сбросить, так сказать, давление пара. А жалование у них большим никогда не было.
Вот и тянется к любому из портов улица, изобилующая дешевыми заведениями. Кабаки, рюмочные, дома терпимости самого низкого пошиба. Вывески так себе, нарисованные вкривь и вкось, которые, наверное, должны бы не привлекать клиентов, а скорее, отпугивать. Ну и извечный шум.
Пьяные моряки в одиночку и группами шатаются от одного злачного заведения к другому. И чем меньше в кармане звенит монет, тем ближе к порту подбираются прожженные морские волки. Заведения становятся дешевле, а шлюхи – потасканнее. Самых пропащих можно встретить у пирсов. Про них говорят, что их море манит, потому как конец, почитай, у всех один. Тела утопленниц потом вылавливают городовые и свозят в мертвецкую. Следствие по таким делам не производится, если только нет какого ранения.
Морозовск – относительно небольшой город с населением тысяч в пятьдесят. Еще примерно столько же разбросано по селам да поселкам острова. Так что крупным порт тут не мог быть по определению, как и грузооборот. А, как известно, спрос рождает предложение. Словом, улочка, ведущая к порту, не особо изобиловала заведениями.
У самого порта – четыре рюмочные, друг напротив дружки. Один-единственный трактир. Напротив – публичный дом. Может, вскорости и добавится заведений в связи с появлением в дружине боярина броненосца, потому как и число морячков подрастет. Но это вряд ли. Скорее уж старые расширятся.
Григорий направился прямиком в трактир. А где еще можно было найти боцманов, как не в трактире? Наливайка им по статусу не положена. Еще могли забрести в публичный дом. Но туда уж Гришке ходу не было. Туда клиента никто на порог не пустит, пока он не предъявит деньги. Такое место, что и за погляд берут.
В порту стояли сразу два угольщика, причем оба принадлежали независимым капитанам. Как раз то, что нужно. Шел Григорий сюда вовсе не бездумно. Иное дело, есть ли у них потребность в моряках и найдет ли он боцманов с тех калош. Ну вот не производили они впечатления красавцев, рассекающих морскую гладь, даже в его радужно восхищенных глазах.
– Тебе чего, малец? – приметив его, поинтересовался трактирщик.
Высокий крепкий мужчина за стойкой протирал относительно чистым полотенцем очередную рюмку. На парня он взирал с явным недоумением. Шпана, конечно, захаживает к нему, не без того. Но этот не похож на ступившего на кривую дорожку.
– Здорово, Кирилл Степанович, – сняв картуз, поздоровался Григорий.
Вообще-то, ломать шапку перед этим типом, не по чину. Трактирщик, да еще и наверняка не поднявшийся выше третьей ступени. Но Топилин решил потешить его самолюбие, просто потому что нуждался в его помощи. А этот если и не поможет, то, глядишь, и городового не позовет. Это в крупных городах полиция с наступлением темноты не суется в порт. В Морозовске все попроще и вес полиции куда больше.
– Знаешь меня? – вздернул бровь трактирщик.
– А то как же, чай, городской.
– Ну-ну, – явно польщенный, многозначительно произнес тот. – Так чего надо-то? На продажу чего приволок? – кивая на мешок, поинтересовался трактирщик.
– Не. Я на корабль наняться хочу. Не поспособствуете советом, к кому обратиться?
– Эка. Ты бы сначала заказал чего, а там уж и совета испрашивал.
– Да у меня денег-то всего двадцать копеек. Как присоветуете боцмана, так я и расстараюсь, его угощу, и вам прибыток малый сделаю.
– Ох горе мне с вами, неслухами малолетними. Вишь, в углу сидит здоровенный детина?
– Ага.
– Боцман с угольщика «Морж». К нему и ступай.
– А он справлялся о найме?
– Да у вольных всегда не хватает моряков. Это дело известное. Так что должно выгореть. Опять же, боцман со второго корабля пошел курочек топтать. А других кораблей у нас в порту и нет.
– Понял. Благодарствуйте.
– Ага. Как уговоришься, кликни полового. Он на твои двадцать копеек и принесет угощения. Не боись, малец, все будет без обмана. Ступай с богом.
Григорий похрустел шеей и двинулся через просторный зал на дюжину столов в нужном направлении. Остановился перед дюжим мужиком с пышными усами и бакенбардами, увлеченно грызущим соленые баранки, и помял в руках картуз.
– Ну, чего стоишь, как истукан. Сказывай, чего надо, или проваливай, – произнес боцман и отпил пиво из большой стеклянной кружки.
– Дядечка, я матросом наняться хочу. Нет ли у вас на корабле мест свободных?
– Эка. Вот так сразу. Возьмите меня в моряки. А что ты умеешь, малец?
– Я только недавно прошел посвящение, но к наукам способен.
– Способен он. Ну покажи, какой ты способный. Ну чего стоишь истуканом? Суть свою покажи.
– А. Ну да, – спохватился Григорий и предоставил боцману доступ.
Ступень – 0.
Опыт – 90/2 000.
Свободный опыт – 2.
Избыточный опыт – 0.
Свободные очки характеристик – 0.
Сила – 1,22.
Ловкость – 1,21.
Выносливость – 1,25.
Интеллект – 0,99.
Харизма – 1,05.
Умения – 3.
Навыки – 1.
– Хм. А говоришь, способный, – с недовольной миной произнес боцман.
– Дядечка, ты на Разумность не гляди. Там всего-то единички не хватает. Но я быстро доберусь до первой ступени, – с самым искренним видом заверил Григорий.
Чтобы не вызвать подозрений избытком свободного опыта, Топилин практически весь вогнал в рост ступени, распределив очки между умениями. Правда, показатели все одно не впечатляли. Нет, если взять во внимание, что это результат всего лишь неполного дня, то оно конечно. Вот только говорить об этом как-то не хотелось.
– Ладно, сынок. Твое счастье. Есть у меня свободное место. Быть тебе моряком на нашем «Морже».
С этим словами боцман выложил на стол свою кожаную сумку и извлек из нее уже готовый бланк договора и перьевую ручку-самописку. Дорогая вещь! В лавке стоила целых полтора рубля.
– Как звать-то?
– Рудаков Борис Петрович, – без заминки представился своим прежним именем Григорий.
– Ага. Ну так, стало быть, и запишем, – вписывая имя, произнес боцман. – Читай и подписывай, – протянув ему бумагу и ручку, велел наниматель.
Григорий начал было читать, но под внимательным взглядом бывалого моряка ему стало как-то неуютно. Словно недоверие ему выказывает, по привычке вчитываясь в каждое слово и вглядываясь в запятые. Да и чего он там хочет рассмотреть и понять? Смысл все одно ускользает и не задерживается в голове. Не он первый, не он последний. Тем более, что договор явно стандартный.
Поставил свою подпись, отдал бумагу теперь уже своему начальнику. Обернулся и, найдя взглядом полового, подал ему знак. Тот, уже проинструктированный трактирщиком, вскоре появился с подносом, на котором примостились два кувшина с пивом да блюдо с солеными баранками. Боцман на это только степенно кивнул, явно одобряя действия подчиненного.