Когда Васильевича отстранили от должности главного инженера по фирмочке, то на его места был поставлен первый защитившийся аспирант Невозмутимый. Для Степы это особого значения не имело, так как на нём это никак не отразилось. Невозмутимый был весьма немногословен, но нужно отдать ему должное был весьма толковым. Разговорить его или чтобы он включился в обсуждение чего-то, что происходило прямо возле него, было не просто. Чтобы он обратил на тебя внимание, нужно было обратиться непосредственно к нему с конкретным вопросом. Возможно поэтому его отношения со вторым аспирантом Прижимистым, который в то время выходил на защиту были просто никакими.
После окончательного увольнения Васильевича, где то через месяц, в отделе с утра было как то особенно неспокойно. В воздухе повис топор, который ждал своей жертвы. Глаголева у всех узнавала про Невозмутимого. Её вопросы были совершенно не уместными и надуманно показными, что особенно подхлёстывало интерес к происходящему. Оба состоявшиеся кандидата работали параллельно в учебном институте и в проектном. У них был свободный график работы. О том кто и когда должен был быть на работе точно знал только Славянский и конечное Глаголева, как единственное доверенное лицо и правая его рука. Но она почему-то заходила во все кабинеты и спрашивала о Невозмутимом. Ей никто ничего не мог ответить вразумительного и все только спрашивали почему бы ей не позвонить ему на мобильный. Она как-то особенно расстроено разводила руками, качала головой и говорила, что Невозмутимый такое вчера утворил, что это просто немыслимо. Славянский же, после того как узнал об этом, очень сильно расстроился. В общем, беда, беда…
Интрига всё накалялась и накалялась. Уже никто не мог работать, и все шушукались по кабинетам. Через пару часов появился Невозмутимый, и всё как-то стихло. Еще через пару часов Глаголева вновь всех обошла и сообщила, что Славянский снял Невозмутимого с должности главного инженера по фирмочке и, наверное, назначит временно Прижимистого. На наш вопрос – что же произошло, она в двух словах, как бы нехотя, уже направляясь к выходу, и находясь к нам спиной, бросила, что Невозмутимый подрабатывает у Васильевича и отдаёт тому наши работы, что расценено как предательство.
Здесь следует упомянуть, что Прижимистый мог быть довольно милым и угодливым и он вошёл в ближний круг общения с Глаголевой. В этом ближнем кругу было три человека Глаголева, еще одна сотрудница отдела и Прижимистый. Они отлично ладили между собой и через Глаголеву первыми имели всю информацию, так как той обязательно нужно было с кем-то обсудить последние новости.
Позже Невозмутимый поведал Стёпе свою версию происходящего. По его мнению, кто-то из доверенного круга Глаголевой ехал по городу в трамвае и собственными глазами видел встречу Невозмутимого и Васильевича на остановке, где теперь работал Васильевич. Невозмутимый сказал, что это полная чушь, так как в тот день он конечное не был на работе, так как у него был День рождения, и он взял отгул. Весь день он провел дома с семьей, а Васильевича с момента увольнения он вообще ни разу не видел. В общем, его подставили очень профессионально и красиво и самое главное, что были выбраны очень удачно дни для этого. Если бы он был с утра на работе, то Славянский поговорил бы с ним по этому поводу, но так как с утра он должен был заехать в учебный институт, то естественно он не имел шансов оправдаться. Славянский же за пару часов отсутствия Невозмутимого, в свете представленной информации или дезинформации, всё разложил по полочкам и принял решение. Возвращаться же к обсуждению того, что для него уже было ясно, было просто бесполезно.
В общем, атмосфера в отделе накалилась и Стёпе работать здесь стало весьма дискомфортно. От той дружественной атмосферы, которая была в отделе раньше, не осталось и следа. Особенно Стёпу угнетало отсутствие перспективы роста и ограниченность его специализации в работе, так как найти новую работу с подобной спецификой было очень не просто. Стёпа мечтал еще в институте проектировать многоэтажные здания и что-то такое значительное, ну чтобы можно было этим похвастаться.
В общем, для себя Стёпа решил, что работать у Славянского ему уже психологически напряжно, тем более при отсутствии каких бы то ни было перспектив для себя. А с учетом того, что нужно было расширять свою зону профессиональных навыков, это было просто без вариантов.
Славянский на тот момент, после того как Степа пару раз дерзнул показать собственное мнение, совершенно противоречащее правильному мнению начальника, просто перестал замечать Стёпу.
И вот тут-то произошло то, что просто не могло произойти. Славянский в течение одного дня был уволен.