Сирия; северное побережье – сирийско-турецкая граница
Некоторое время назад
Итак, в противовес всем отрицательным чертам у Новикова наблюдалась и масса положительных качеств. Их, пребывая в философском настроении, он насчитывал ровно восемь. Под первым номером значились ненависть и беспощадность к врагам Отчизны. Под вторым – самопожертвование и бесконечная любовь к друзьям.
Как-то одним прекрасным вечером группа Павла отмечала присвоение очередного офицерского звания Славке Кудину. Присутствовали все, за исключением приболевшего Лихача. Попили, покушали, пообщались и за полночь разбрелись. Новиков решил прогуляться до дома пешком, да и транспорт уже к тому времени не ходил. Идет, дышит свежим зимним воздухом, попыхивает сигареткой…
Проходит мимо автобусной остановки, а там сидит скукожившееся женское тело. Руки в карманах, голова по самый нос в шубе, шапка набоку. Спит. Пройти мимо не позволила совесть – на улице мороз минус двадцать. Замерзнет ведь насмерть. Пришлось внести в маршрут досадные коррективы.
Потолкал он ее: девушка, мол, подъем!
Бесполезно. Ни единого признака осознанного бытия.
Постояв рядом, Новиков методом дедукции безошибочно определил, что тетка подшофе. Хотя это слишком мягко сказано, ибо правильным определением для ее состояния на тот момент стало бы: «пьяна, как сволочь».
Для приведения женской пьяной особи в чувство он перепробовал массу способов, начиная от оглушительных армейских команд, отдаваемых прямо в ухо, и заканчивая звонкими пощечинами по заиндевевшему лицу. Но и это не помогало.
Наверное, со стороны это напоминало увлеченные игры двух глухарей на токовище в брачный период. Самка гордо сидела в сторонке, а самец выписывал вокруг замысловатые пируэты.
«Что же с ней делать? – терялся майор. – Трезвяки давно канули в Лету, в больнички не примут – опьянение не инфаркт…»
И тут с тетки съехала набок шапка, выпустив наружу роскошную копну каштановых волос. Тетка была молодой и довольно симпатичной.
– Так это ж Галка! – внезапно обомлел он, рассматривая лицо. – Супруга Вовки!..
В женах его однокашника Лихача немудрено было запутаться. Вовка был счастлив в браке десять лет, и на это у него ушло пять жен. Галка стала, кажется, шестой – Павел давно сбился со счета и даже не пытался восстановить истину.
Выкурив от усталости еще одну сигарету, Новиков нашел единственно верное решение тащить барышню до дома товарища – благо его дом от злополучной остановки находился в одном квартале.
Потряс напоследок – тишина. Сунул шапку за пазуху, дамскую сумку повесил на шею, зацепил девку за руку…
Тяжелая. И шуба, сволочь, скользит. Да и под ногами далеко не асфальт. Представив путь длиною в квартал, опечалился. Однако, вспомнив, как хрупкие медсестры в войну вытаскивали с поля боя раненых красноармейцев, собрался духом, поднатужился. Подвесил бабу на спину и потащил. А через полсотни метров понял, что Галка не особо тяжелая и вполне транспортабельна.
В середине квартала они попали в ледяной плен и все-таки упали. Павел оправдал недоразумение тем, что и сам был прилично нетрезв. Сначала отряхнулся сам, потом проверил, жива ли барышня.
Руки-ноги целы, сиськи на месте, шишек на голове нет.
Опять закинул ношу на спину и заскользил дальше…
Дошел до нужного дома, кое-как поднялся на этаж, прислонил тело к стенке и позвонил в дверь.
В коридоре послышались шаги. Дверь открылась.
– Паша? – стояла на пороге Галка.
Сказать, что Новиков обалдел, – не сказать ничего. Перед ним стояла та Галя, которую он пер целый квартал. «А что же я полчаса таскал на спине?!» – подумал он.
Следом за Галей к двери подгреб простывший накануне Лихач.
– Здорово, Паша!
– Здорово.
– А это что? – показал друг на полумертвую девку.
– Да вот жену твою пьяную принес, – как-то неуверенно произнес майор.
– Какую жену? Вот моя стоит.
– Какая на остановке валялась, ту и принес…
«Шикарный розыгрыш, – подумал Новиков. – Прям десять баллов из пяти!»
По всему было видно, что товарищ оценил поступок Павла. Ведь тот искренне полагал, будто нашел на остановке Галину, и тащил ее на себе несколько сот метров.
– Ну, ты заходи и бабу свою заноси, – посмеиваясь, пригласил Вовка. – За столом объяснишь, что к чему…
С бессознательной подруги они сообща стянули замшевые сапожки, сняли шубку, после чего определили на диван в гостиной, а сами пошли на кухню объясняться и злоупотреблять. Ржали в три рыла как кони до четырех утра. Только Павел частенько про себя думал: «Чего ж теперь делать с неопознанным женским телом? И надо же было так нажраться, чтоб попутать!»
В пылу жаркого спора компания подбежала к диванчику. Настоящую Галку усадили рядом с самозванкой и стали искать сходство.
Лихач категорично заявил:
– Ни фига не похожа!
– Один в один, – настаивал на своем Новиков.
– Спорная наружность – с мордочкой перекурили. И явно полнее оригинала, – торжественно вставила свои пять копеек уже прилично поддатая Галка. При этом задрала подол платья незнакомки, оголив затянутые в черную лайкру бедра. И тут же распахнула легкий халатик, демонстрируя свои стройные ножки: – Ну, посмотрите внимательно, мужчины, – разве не замечаете разницы?!
– Да, ты постройнее будешь. Зато у нее сиськи больше, – резонно заметил супруг, держась за дверной косяк.
– У нее больше?! – кинулась хозяйка квартиры стягивать с пьяной гостьи платье и лифчик.
Грудь у неизвестной девушки была знатной. Решительно расстегивая верхние пуговицы халата, Галка намеревалась продемонстрировать и свою, но соревнование женских прелестей остановил Павел.
– Ладно, хорош прикалываться. Я серьезно спрашиваю: куда ее теперь девать?
– Ну, куда-куда… – пожала плечиками Галина. – Завтра очухается и на своих двоих свалит, куда ей надо.
– Оставайся у нас, завтра видно будет, – предложил Лихач.
– Остаться? Это запросто. А где мне лечь?
– С ней на диванчике и ложись – другого места у нас нет.
– С ней?! Я с незнакомыми женщинами не сплю.
– Так представься и пожми ей ручку, в чем проблема? – хитро подмигнула супруга однокашника. – Если что – презервативы на подоконнике.
– Какие к черту презервативы?!
– Паша, не будь ханжой – ты уже взрослый. Давно пора знать, что все бабы так же млеют от секса, как и мужики.
– Я где-то это слышал.
– Ну вот… Сейчас мы свежее бельишко постелем. Может, ее дальше раздеть?
– Не надо.
– Как знаешь…
Пока хозяева квартиры суетились с постелью, майор курил у окна и смотрел на спящую девицу. На запойную алкоголичку она однозначно не походила. Здоровый цвет лица, ухоженные руки; а стойкий аромат французских духов даже перебивал запах алкоголя. Норковая шубка, замшевые сапожки и золотая цепочка на шее. Модные чулки и дорогое нижнее бельишко. Явно не бомжиха.
Щелчком отправив в ночь окурок, он направился в ванную, где принял душ. Затем потушил свет, разделся и лег с краю. Девица сопела рядом, досматривая девятый сон…
Под утро он почувствовал легкое прикосновение к щеке. Открыл глаза. Проснувшаяся женщина, прикрывая грудь, изумленно глядела на него.
– Вы кто?
– Павел. А вы?
– Анна. Где я?
– У моего товарища на квартире.
– Ничего не понимаю, – обвела она обстановку возмущенным взглядом. – Как я сюда попала? И вообще… в чем дело? Почему вы спите рядом?!
– Вы, барышня, давеча напились до бессознательного состояния и в жуткую стужу устроились почивать на остановке, – с хрустом потянулся он. – Лучше бы спасибо сказали, прежде чем удивляться лежащему рядом незнакомцу в модных хлопковых трусах и в майке с надписью bad boy.
Переварив информацию, она, вероятно, восстановила часть вчерашних приключений и приуныла. Сцепив руки, она нервно захрустела тонкими пальцами.
Пришлось Павлу вкратце объяснить, что красивым дамам в таких дорогих шубках и замшевых сапожках на каблуках негоже херачить водку до поросячьего визгу и отключаться на не приспособленных для сна территориях.
– А почему на мне… половина одежды?
– Не понял вопроса. Вас интересует, почему сняли половину одежды или почему не сняли вторую?
– Нахал, – икнула она.
Павел скучающе зевнул.
– Не стоит беспокоиться. Мы люди порядочные и уж если ночью не воспользовались вашим располагающим состоянием, то сейчас тем более не обидим. Шубка ваша висит в прихожей, сапожки – там же. Платье сняли, чтоб не помялось. От лифчика вас освободила жена моего товарища, сказав, что спать в нем хрупкому женскому организму вредно. Так что отдыхайте дальше, а часиков в десять отправим вас домой в целости и сохранности.
Ответ ее успокоил, и она снова улеглась рядом.
Но через минуту жалобно прошептала:
– Павел, я хочу писать.
– Ванная комната с туалетом прямо по коридору и налево, – объяснил он.
– А где можно попить?
– Кухня с холодильником и рассолом прямо по коридору и направо.
Анна перелезла через него и исчезла за дверью.
Вернулась она через четверть часа. Осторожно ступая босыми ногами по полу, посвежевшая после душа девушка несла в руках остатки одежды, вокруг бедер было обмотано полотенце.
Она выглядела загадочнее самой черной космической дыры. И была чертовски соблазнительна – Новиков невольно залюбовался ее телом. Среднего роста, стройная; с правильными чертами лица и гладкой глянцевой кожей. Длинные распущенные волосы темно-каштанового цвета ниспадали по плечам. Красивая грудь с набухшими от утреннего холода сосками. И даже замутненный взор серых глаз от вчерашнего алкогольного излияния не отторгал, не портил ее внешности.
Уложив одежду на стул и сбросив полотенце, девушка забралась под одеяло, прижалась к нему нагим телом, обняла. И, чмокнув в щеку, шепнула:
– Ты настоящий мужчина.
– Я догадывался.
– У тебя есть презервативы?
Он припомнил, как перед сном ему хитро подмигнула Галка, и усмехнулся:
– Кажется, должны быть на подоконнике…
Второй помощник вскинул правую руку. Матрос послушно заглушил двигатель, последнюю милю работавший на самых малых оборотах.
Несколько долгих секунд суденышко двигалось по инерции. Затем резиновое днище тихо прошуршало по песчаному дну и остановилось.
– Прибыли, – вполголоса доложил помощник.
Работа закипела без раскачки и промедления. Встав цепочкой, бойцы передавали загруженные ранцы, жилеты, оружие, боеприпасы, связанное в тюк обмундирование, обувь…
– Кажись, все, – вытер с лица пот помощник.
Разгрузка получилась не из легких – вещей на десять человек было немало. Уставший Лихачев виртуозно матерился; Кудин отплевывался, Силанов вытряхивал из уха воду; остальные, покончив с работой, попадали на мокрый песок.
– Не задерживаемся, парни, времени до рассвета мало, – поторапливал майор.
И верно – небо на востоке становилось фиолетовым.
– Удачи вам, мужики. – Прощаясь, моряки пожимали бывшим пассажирам руки.
– И вам счастливо! – поблагодарил Новиков. – Шуруйте обратно. Не дай бог, морской патруль нагрянет.
Столкнув изрядно полегчавшее плавсредство с отмели, матрос с помощником запрыгнули на его борт. Тихо заурчал двигатель, и скоро резиновая лодка исчезла в темноте.
– Ну что, граждане? Пора и нам в путь-дорогу, – взвалил на спину тяжелый ранец Павел.
– Поехали, – вздохнул заместитель.
Бойцы подхватили оружие со снаряжением, приготовились к походу. И вся компания дружно зашагала вверх по уходящей от моря тропинке…
Высадка произошла на побережье всего в трех километрах южнее турецкой границы. Слева скупо светились огни пограничного селения Тайтузалаг, справа мерцали огни прибрежного поселка Уметли. Где-то в ночной мгле между ними высился длинный горный хребет, по склону которого группе предстояло топать на восток…
Жизнь в джунглях, в пустыне или в тайге Новикова не тяготила. К лишениям он давно привык, а навыки охотника, рыболова и собирателя помогали переносить любые лишения.
Однажды ему с Вовкой Лихачевым довелось в одиночку пробираться по диким джунглям Западной Африки. Днями шли, тщательно выбирая безлюдные места. Ночами спали в небольших углублениях, укрываясь разорванным брезентом от ранцев. Питались чем бог послал, ибо запасы к тому времени закончились. Встречая речушки, ловили жирных угрей, иногда охотились на мелкую дичь или жрали толстых личинок – продляя себе жизнь, занимались известными промыслами. Так и выживали, пока не добрались до места, где обитало союзное племя. Оттуда опять же с божьей помощью связались с нашей дипломатической службой. Одним словом, выбрались, о чем потом не раз вспоминали с шутками и смехом.
Растянувшись на два десятка метров, группа пробиралась по густым лиственным лесам. Освещая путь фонарем, первым шел снайпер Борис Устинов. Вторым на дистанции пяти шагов следовал Новиков. За ним, стараясь не отстать, топал Слава Кудин. Далее шли прапорщики Горбенко, Бубнов, Лапин и Дубов. Замыкали колонну сержант Бобровский, старший лейтенант Силанов и капитан Лихачев.
Оружие в этой операции было решено использовать не самое убойное, но надежное и современное. В распоряжении группы была пара обычных автоматов с подствольниками, семь бесшумных «Валов», СВД-С, ПКП «Печенег», пистолеты, ручные гранаты, ножи и даже гранатомет РПГ-32 «Хашим» с небольшим запасом термобарических зарядов калибра 72 миллиметра.
Через каждые тридцать-сорок минут Новиков приказывал группе остановиться. Запросив по миниатюрному навигатору место, он получал координаты и сверялся с подробно подготовленной картой, которую получил перед началом операции от генерала Шестопалова.
Все были одеты в тропическую камуфляжку и разгрузочные жилеты. У каждого за спиной висел походный ранец и каждый был в удобной обуви, которую выбирал самостоятельно. В ранцах было все необходимое для рейда по тылам противника. Ни один боец не сможет долго воевать без минимума нужных вещей: еды, одежды и удобного места для сна. Все это тщательно укладывается в РД или рюкзак. Укладка проводится по весу и важности: тяжелые шмотки и вещи второстепенной необходимости лежат в самом низу, что позволяет снизить центр тяжести. Легкое и самое востребованное – сверху. Коврик сворачивается валиком и пристегивается снизу, что позволяет сидеть на коротких привалах, не снимая РД.
Подъем начался практически от самого берега. Сначала пологий, затем все круче и круче. А через два часа пути взбираться вверх приходилось едва ли не на четвереньках.
– Все, парни, привал двадцать минут, – тяжело дыша, объявил майор. – Мы на вершине. Высота девятьсот метров над уровнем моря.
Бойцы побросали ранцы и попадали на землю. За три часа пути прошли всего четыре километра. Четыре тяжелейших километра, преодолев тем самым первый этап ночного перехода.
Немного отдышавшись, народ зашевелился. Кто-то пил из фляжки воду, кто-то осторожно подпаливал сигарету, кто-то негромко переговаривался…
– До длительного привала нам предстоит протопать еще шесть километров, – объявил Новиков.
– Опять в гору? – простонал Лихачев.
– Нет, по пересеченной местности. Лысые холмы и лесистые низины.
– Ну, это попроще.
Российский контингент из числа так называемых «неофициалов» в Сирии насчитывал около тысячи человек. ЧВК, наемники, добровольцы… В основном он был задействован на севере Латакии, но уже к лету две тысячи пятнадцатого года стали очевидны тенденции к его резкому увеличению. Поставки «сирийским экспрессом» шли бесперебойно. В Сирию перегоняли как технику для армии Асада, так и артиллерию с РСЗО с «военнослужащими-отпускниками». Интенсивность сражений требовала постоянной огневой поддержки, поэтому контингент за летние месяцы войны увеличился едва ли не втрое. Никаких решений на приостановку наступления Асад не принимал, и поддержка из России нарастала с каждой неделей. Теперь уже под установленным «воздушным зонтиком» ВКС.
На втором этапе перехода ничего не изменилось: группа шла длинной цепочкой по редколесью. Изредка по команде майора бойцы останавливались для кратковременного отдыха и сверки маршрута. Впереди, как всегда, подсвечивал путь потайным фонарем снайпер.
Количество вооружения и вещей, которые берет с собой в рейд профессиональный снайпер, весьма разнообразны. Тут как минимум пара образцов специального оружия, несколько ножей, запасная оптика, веревка и многое другое. Работают такие поодиночке или парами. Задача – найти и уничтожить самую приоритетную живую цель в заданном районе. Любое снаряжение хороший снайпер наверняка переделает или изготовит самостоятельно, ведь снайпинг не просто профессия – это стиль жизни и довольно легкий путь к смерти.
Запасное оружие для снайпера – последняя надежда на спасение в случае обнаружения. Только в голливудских фильмах стрелок с крупнокалиберной винтовкой отстреливается от наседающего противника. В современной войне не обязательно идти в лобовую атаку на снайпера и умирать под его прицельным огнем. Достаточно скинуть координаты стрелка батарее реактивных систем залпового огня и… пишите письма на тот свет. Поэтому запасное оружие берется для ближнего боя в пределах двадцати-тридцати метров. Как правило, это небольшой пистолет с глушителем калибра до девяти миллиметров и мощный короткоствол типа «Стечкина» или СР-1 «Гюрза». Хоть такие гиганты и не скорострельны, но имеют высокую точность и сильное останавливающее действие, выводя из строя противников, облаченных даже в тяжелые бронежилеты. Шум в этом случае роли уже не играет. Тут главное – выжить.
Часам к трем ночи впереди раскинулась открытая местность. Пригнувшись, Устинов вскинул правую руку.
– Что у тебя? – подобрался к нему Новиков.
– То ли просека, то ли дорога, – подал тот прибор ночного видения.
Осмотрев местность, майор развернул карту.
– Сейчас посмотрим. Подсвети-ка…
Судя по карте, по открытой равнине меж двух горных отрогов петляла проселочная дорога, соединявшая небольшие приграничные селения.
Новиков показал узкую ленточку, вьющуюся по ущелью сквозь сплошное зеленое море леса. Нажав несколько кнопок навигатора, он отправил запрос спутниковой системе ГЛОНАСС. Получив координаты, майор определил свою точку на карте.
– Все верно. Мы здесь, – показал он на место в двухстах метрах западнее проселка.
– Надо бы затаиться и выяснить, что за дорога.
– Верно мыслишь, Боря. Не переть же вдесятером по открытой равнине…
Объявив группе тридцатиминутный привал, командир выслал снайпера вперед метров на двести. Прихватив только оружие и прибор ночного видения, тот налегке исчез в темноте…
Дорога оказалась непроезжей. Во всяком случае, за полчаса наблюдения ни слева, ни справа не появилось ни одного автомобиля. Группа быстро пересекла ее и направилась в сторону ближайшего лесочка.
Следующие полтора часа пути не привнесли неожиданностей. А когда небо на востоке окрасилось в фиолетовые тона, на дне очередного ущелья блеснуло русло горной реки.
Спустившись по склону, вышли к берегу. Оценив скорость бурного потока, решили поискать для переправы местечко поспокойнее.
Поиски заняли минут двадцать. Буквально за ближайшим поворотом русло расширялось и река плавно несла свои воды.
– Быстрее, парни, – поторопил майор. – Погранцов здесь не встретить, но местных жителей хватает.
Раздеваясь, бойцы упаковывали имущество в прорезиненные мешки, имевшиеся среди прочего снаряжения. Дольше всех возился связист Бубнов, в чьи обязанности входила сохранность аппаратуры спутниковой связи.
Снайпер внимательно осмотрел другой берег и дал добро:
– Чисто. Можно идти.
Бойцы вошли в воду. Течение речушки было несильным, а глубина местами доходила до полутора метров.
Преодолев последний десяток метров, спецназовцы выбрались на берег.
– К зарослям, – распорядился Новиков. – Там приведем себя в порядок…
В зарослях бойцы снова облачились в сухую камуфляжку, навьючили на себя снаряжение и приспособили оружие к следующему этапу перехода.
– Готовы? – справился майор.
– Как пионеры.
– Тогда вперед…
За два утренних часа группа протопала еще около шести километров, среди которых были и крутые подъемы, и спуски, и равнины. Изредка попадались густые лесные заросли, и все же двигаться при свете солнца стало гораздо легче.
Около десяти часов утра лидирующий снайпер опять вскинул руку.
– Дорога, – просигнализировал он.
Периодически сверяя маршрут с картой, Новиков уже знал, что скоро группа подойдет к этому линейному ориентиру, соединяющему два относительно крупных села: Кастал Маф и Ниб Алмер. К сожалению, эта дорога была оживленной – то слева, то справа появлялись автомобили. Грузовики, пикапы, легковушки… Старые, потрепанные, большинство с камуфляжной расцветкой, оставляющие за собой облака белесой пыли.
– Черт, – поскреб Новиков затылок, – немного не успели. Подойти бы сюда на часок раньше…
Прапорщик проворчал:
– Никогда бы не подумал, что в такой глуши можно встретить дорогу с интенсивным движением.
Поглядев на часы, майор призадумался. Рисковать не хотелось. Терять несколько часов – тоже было обидно. Для длительного привала бойцы еще «не созрели». Он планировал организовать его через полтора часа – на четыре километра юго-восточнее поселка Ниб Алмер.
Однако на ум ничего не шло, кроме старого и проверенного способа: оставшийся световой день попросту отдохнуть и отоспаться, а открытую часть местности с оживленной дорогой пересечь ночью. Данный способ частенько применялся группами спецназа во время скрытных рейдов по тылам противника. Ночами передвигались, под утро выбирали укромное местечко, выставляли дозор и занимались своими делами: кто-то готовил пищу, кто-то отсыпался. Командир же, как правило, планировал следующий этап марш-броска…
Так и поступили. Отыскав в лесочке приямок, устроились на отдых. Шедшему впереди Устинову Новиков дал перевести дух, а в дозор отправил Кудина и Горбенко.
– Смена через два часа, – предупредил он.
– Да мы и устать-то толком не успели, – засмеялся старлей и исчез за кустами.
«Этот никогда не унывает, – подумал майор, провожая взглядом спину Славки. – Его в командировках угнетает только одно – отсутствие молоденьких баб».
Однажды зазвал в свою общежитскую комнату знатную барышню по имени Вика. То ли надоело самому готовить, то ли на самом деле планировал на ней жениться – история об этом умалчивает. Чего-то наобещал, поклялся в том, что она в его сердце единственная. Отныне и во веки веков.
Она выслушала, сморщила лобик и посмотрела на Славу с интересом. Примерно так удав смотрит на запущенного к нему в клетку кролика. Оценивающе.
– Хорошо, поверю, – сказала Вика. И в шутку добавила: – Но имей в виду, ежели поймаю на вранье – разнесу тут все вдребезги.
Жили не тужили, а через пару месяцев выяснилось, что помимо Виктории в просторном Славкином сердце прописаны продавщица Аллочка, зубной врач Кристина Георгиевна и крашеная блондинка с гиперболизированным бюстом искусственного происхождения. Имя и должность неизвестны.
Вика расстроилась, поплакала, собрала вещи и, доделав кое-какие дела, уехала к маме.
Вернувшись вечером со службы, Кудин был неприятно удивлен.
На полу комнаты было размашисто выложено слово «скотина». С толстым восклицательным знаком в конце. Сами буквы – серые в тонкую полоску, контур – строго черный.
Материалом для инсталляции послужили два мелко нарезанных костюма – серый от Cavalli и черный от Armani. Бабником Славик был галантным и модным, поэтому средств на «пыль в глаза» не жалел.
Под «скотиной» мелко шинкованными итальянскими шелковыми рубашками имелась подпись – «Вика». И креативный смайлик из парочки превращенных в бахрому стодолларовых галстуков T.M. Lewin.
С тех пор Кудин баб у себя дома одних не оставляет. Предпочитает вылазки на их территорию или зазывает к себе исключительно для постельно-кроватных развлечений.
Итак, согласно всем удостоверяющим личность документам, командиром группы спецназа являлся Новиков Павел Александрович. Майор, заместитель начальника бригады специального назначения. Русский, тридцати лет от роду.
Павел был высок, статен, сероглаз, на здоровье не жаловался, желтухой, ветрянкой и свинкой в детстве не болел. Большинство баб считало его наружность очень даже привлекательной. Особенно жарким летом на пляже, когда на его теле оставались одни плавки. Возможно, так и было – им виднее. Более всего он ненавидел зависимость. Именно поэтому, почувствовав однажды, что основательно подсел на сигареты, он заставил себя бросить курить и с тех пор дымил в крайних случаях. По той же причине Новиков спокойно относился и к алкоголю. Как к лекарству: мог легко накатить стакан водки после боя или рюмку-другую при встрече с лучшими друзьями.
Его юность пришлась на лихие девяностые, однако к «отрыжке» тех девяностых он себя не относил. Пиво в пластике не любил, энергетиков и наркоту не пробовал, у подъездов на кортах не сиживал и семок не лузгал. Вместо этого читал книги, смотрел хорошие фильмы, ходил в походы, тягал «железо» в качалках – в общем, вел здоровый и правильный образ жизни.
Кстати, о бабах. Не женат он был тоже из-за неприязни к зависимости. Ныне – после короткой супружеской жизни – даже представить не мог, что кто-то ежедневно будет контролировать каждый его поступок, каждую минуту его драгоценного свободного времени.
Почти десяток лет назад он окончил Рязанское десантное училище; на год загремел в морскую пехоту. Там заметили и перевели сначала в разведроту, затем в армейский спецназ, где прошел все ступени от командира взвода до начштаба батальона. В полевых лагерях был для солдат садюгой, а в боях – нянькой. На мины шел впереди сапера, в атаку поднимался первым. В общем, был уважаемым и требовательным командиром, ибо разделял мысль, высказанную Конфуцием: «Отправляя бойцов на войну неподготовленными, мы предаем их».
Позже – когда получил второй орден – взяли в спецназ ФСБ. Всю сознательную жизнь, за исключением моментов ее нетрезвого восприятия, он готовил себя к борьбе с врагами Отечества. Дрался, выживал, зализывал раны, умирал на тренировках Кочергина и Шеменёва, убивал и калечил сам и снова зализывал раны…
И все же, как доказывает многолетняя практика, Родину гораздо труднее защищать от своих, нежели от чужих. «Свои» ударными темпами разворовали закрома, затеяли чумовые реформы: образования, ЖКХ, судебную, административную… В довершение в пух и прах разгромили наши Вооруженные Силы. «Свои» – что тут скажешь…
Спору нет – реформы нужны. Только не такие, от которых молодежь тупеет и спивается, армия чиновников растет, а из армии всамделишной людей гонят на улицу. Эти «свои» планомерно убивали военную науку – закрывали НИИ, академии, лаборатории и гробили целые рода войск. В конце концов добрались и до элитных войск спецназа: одним росчерком пера была уничтожена та бригада морской пехоты, где начинал свой боевой путь Новиков. Изрядное сокращение претерпело и десантное училище.
– Сволочи, – всякий раз приговаривал Новиков, вспоминая те лихие времена. – Спецназ – это качество, а не количество. Эффективное подразделение антитеррора нельзя создать по команде сверху – нужны десятилетия…
Отдышавшись и восстановив дыхание, бойцы зашуршали упаковками сухпаев.
Для спецназа ФСБ выпускались специальные пайки, несколько отличавшиеся по рациону от других. Срок хранения – не менее трех лет; универсальная металлизированная упаковка для удобства разогрева.
Самая важная составляющая успеха любого рейда заключается в нормальном питании – без пищи боец теряет силы и, как следствие, быстрее устает. В итоге к концу рейда превращается в безразличное существо, единственное желание которого остановиться, поспать и поесть. Размер пайка требуется рассчитывать исходя из того, что бойцу потребуется как минимум четыре тысячи килокалорий в сутки, при этом вес и объем продуктов должны быть минимальны.
Из серьезной еды внутри зеленого пакета с удобной ручкой хранятся галеты из темной и светлой муки, два первых блюда, несколько вторых, консервированные плавленый сыр и колбасный фарш; нежнейший мясной паштет, напоминающий по вкусу и качеству детское питание из натурального мяса. Плюс три вида соков: высыпал концентрат в холодную воду, размешал и получай приятный бодрящий напиток. Чай, кофе, витамины, сахар, соль, перец, пластиковые ложки и нож. Рядом плитка вкуснейшего шоколада и тюбик с настоящей сгущенкой. Слева под ложками три маленьких бумажных квадратика с таблетками для обеззараживания питьевой воды.
Чуть в глубине лежат четыре пакета-разогревателя с подробной инструкцией. Открытого огня разогреватели не требуют, что очень важно для маскировки. Вкупе с пакетами имеются набор негаснущих «охотничьих спичек», сухой спирт для поддержания огонька, влажные салфетки и даже упаковка жевательной резинки.
Вся пища питательная и качественная. Ее немного. Но, во-первых, на голод в командировках никто из бойцов не жаловался. А, во-вторых, при утомительных марш-бросках до отказа набивать желудок крайне вредно.
Покончив с трапезой и закопав остатки упаковок в рыхлый грунт, Новиков прилег, закинув руки за голову. Яркое летнее солнце, висевшее за шелестящей листвой, начинало пригревать.
Мышцы после долгой нагрузки наконец расслабились.
Рядом устроились два давних товарища – снайпер Устинов и пулеметчик Горбенко. Эти всегда перед сном затевали диспуты. «Политинформацию», как называли их споры остальные бойцы.
– Вот вы у меня в прошлый раз спрашивали: «Кому на свете жить хорошо?» – бубнил снайпер.
– Я?! – удивлялся пулеметчик.
– Не спрашивал? Ничего, я все равно отвечу.
– Ну, давай…
– Нет, не угадал – не депутату. Депутату, конечно, тоже хорошо, но даже ему приходится в жизни крутиться, чтобы преуспеть. А ты как думал – бюджет сам себя не поделит. Как говорит народная мудрость, под лежачий офшор финансовые потоки не потекут. Лучше всего живет на свете…
– Президент.
– Нет, не президент. Сядь, Толя, два. Лучше всего живется на свете моему коту Хоме. Возьми любого кота, и депутаты полным созывом обзавидуются ему насмерть. Начнем с того, что мой Хома не обязан давать предвыборных обещаний, да и вообще ничего не обязан давать. Он привык получать, а если ему чего-нибудь не дадут, Хома возьмет сам – он не маленький…
Слушать эту парочку можно было вечно. Как смотреть на огонь или мерцающие звезды. Но сейчас Павлу почему-то вспомнилось о родителях. Перед тем как окунуться в сон, он часто их вспоминал. Разговаривал с ними, рассказывал о своей нынешней жизни…
Его отец умирал стремительно. Павел вырвался на пару дней с подмосковной базы спецназа, где полным ходом шла подготовка к командировке в Афганистан, и прилетел в родной город, чтобы успеть попрощаться.
Павел с трудом узнал папу. На больничной койке сидел худой старик с сеткой глубоких морщин под глазами, редкими седыми волосами и высохшими руками на коленках. Даже не верилось, что это был его могучий отец и что ему всего пятьдесят пять…
Они долго разговаривали о жизни, хотя оба понимали, что на самом деле – о смерти. В те дни мама жила прямо в палате – рядом с умиравшим мужем. Ночевала на трех стульях, днем ненадолго убегала домой, чтобы принять душ, сварить кашку и сразу назад.
В палате мама всегда старалась быть бодрой, веселой, иной раз шутила. И только выйдя за дверь – в коридор или в умывальник, – беззвучно плакала.
За несколько дней до папиной смерти – как раз в тот день, когда к нему примчался из Москвы Павел, – с работы прислали сотрудницу с пакетом фруктов. Ну и, конечно, проведать, узнать: как там Александр Юрьевич, насколько все у него серьезно?..
Молодая женщина вошла в палату, поздоровалась и почти не выдала своего испуга, увидев сдавшего коллегу. Поговорив несколько минут, она поднялась со стула, засобиралась и сказала:
– Мне пора, Александр Юрьевич. Выздоравливайте. Мы всем коллективом вас очень любим и ждем…
Тут в палату вошла веселая мама с помытой посудой в руках, и лицо ее моментально изменилось. Она уничтожающе сверкнула глазами на посетительницу и с металлом в голосе произнесла:
– А это еще кто такая?
– Это сотрудница из моего отдела, – попытался объяснить папа.
Но мама и слушать ничего не хотела.
– Чего пришла, сотрудница?! Знаю я этих сотрудниц! Стоит жене на секунду выйти, как они тут как тут! Что смотришь? Глаза твои бесстыжие! А ты чего лежишь, улыбаешься? Я не посмотрю, что ты больной! Я тут кручусь-верчусь, ночей не сплю, а он за моей спиной!.. Больной, а, смотрю, не теряешься! Ты прекрасно знаешь: со мной шутки плохи!..
Папа улыбнулся одними губами и тихо сказал:
– Мамочка, ну ты что творишь? Это же Ольга из моего отдела. Она замужем, у нее двое детей…