Порез. Раз. Два. Три. Он бормотал эти слова, пока бритва проводила линии на его бедре. Вдох. Два. Три. Порез. Он равномерно надавливал на кожу. Жгло достаточно сильно, чтобы он получал удовлетворение, но и в меру слабо, чтобы он не вздрагивал. Гул нарастал и спадал с каждой линией. В месте, где кожа расходилась, расцветал алый кровяной цветок, две половинки целого мягко расходились, а едва уловимый металлический запах убаюкивал, позволяя парить в ванне без воды. Он закрыл глаза и прислонился спиной к прохладной мраморной стене, отдаваясь темноте, но не позволяя ей победить.
Это длилось недолго. Раздался мягкий стук, и в воздухе запахло дешевым лосьоном после бритья.
– Взрослые так не поступают, вы же знаете, – суровый голос Билала нарушил тишину. – Нельзя разваливаться на куски каждый раз, когда случается какая-то мелочь.
Это была не мелочь. И вообще, Билалу откуда знать? Он представил себе домоправителя, возвышающегося над ванной, его рубашку с короткими рукавами, аккуратно застегнутую на все пуговицы, блестящую лысину, ремень чуть выше талии, складки на брюках, такие острые, что поранят любого, кого коснутся. У него в глазах читался упрек и еще кое-что ужасное. Жалость.
– Ну-ка. Сядьте нормально, – тон Билала не допускал возражений.
Может быть, он все еще считал себя взрослым, отвечающим за подростка? Сколько лет Билалу? Он этого не знал, как и сам домоправитель. Он спросил об этом мужчину, когда тот в первый раз заклеивал неглубокие, нерешительные порезы, но ответа так и не получил. Билал всегда был рядом, не молодой и не старый, надежный, как несущая стена, упорно поддерживающая готовую провалиться крышу.
Он услышал, как Билал ушел и вернулся через пару минут. В бокале звякнул лед, и когда он открыл глаза, то увидел жидкость цвета темного янтаря прямо у себя под подбородком. Он принял хрустальный стакан с виски и позволил Билалу усадить себя ровнее, одновременно наслаждаясь болью от порезов.
– Я больше не буду за вами убирать. – Мужчина взял марлю и антисептик и, усевшись на край ванны, прижег раны нарочито резко.
Билал позаботится о его порезах. Так было всегда.
– Вы снова заболеете. Это должно прекратиться, или я уйду.
– Лучше уж это, чем то, другое, о чем ты постоянно говоришь.
– Именно о другом я сейчас и говорю. Надеюсь, тот последний раз действительно был последним. Хватит. Я здесь только из-за вашего отца, а его уже давно нет в живых. Помните об этом.
– Даже если они этого заслуживают? Если не укладываются в сроки? Если хотят больше денег?
Эта женщина нарушила правила, не боялась наказания и жаждала его денег. Конечно, Дивали еще не пришел, но она выполнила все условия, и он расстроился. Очень расстроился.
Билал не мог понять, сколько самообладания требуется, чтобы не сдаваться. Как больно было смотреть на них, находиться близко и одновременно так далеко.
– Еще раз это произойдет, и я ухожу. – Домоправитель встал, его работа была окончена. – Останетесь один.