Март

Полете́ла Зи́нька в по́ле.

Сини́чке ведь где хо́чешь жить мо́жно: бы́ли бы хоть ку́стики, а уж она́ себя́ проко́рмит.

В по́ле, в куста́х, жи́ли се́рые куропа́тки – краси́вые таки́е полевы́е ку́рочки с шокола́дной подко́вкой на груди́. Це́лая ста́я их тут жила́, зёрна из-под сне́га выка́пывала.

– А где же тут спать? – спроси́ла у них Зи́нька.

– А ты де́лай, как мы, – говоря́т куропа́тки. – Вот гляди́.



Подняли́сь все на кры́лья, разлете́лись поши́бче – да бух с разлёту в снег!

Снег сыпу́чий – обсы́пался и прикры́л их. И све́рху их никто́ не уви́дит, и тепло́ им там, на земле́, под сне́гом.

«Ну нет, – ду́мает Зи́нька, – сини́чки так не уме́ют. Поищу́ себе́ полу́чше ночле́га».

Нашла́ в куста́х ке́м-то бро́шенную плетёную корзи́ночку, забрала́сь в неё, да и засну́ла там.

И хорошо́, что так сде́лала.

Де́нь-то простоя́л со́лнечный. Снег наверху́ подта́ял, ры́хлый стал, а но́чью моро́з уда́рил.

У́тром просну́лась Зи́нька, гляди́т, – где же куропа́тки? Нигде́ их не ви́дно. А там, где они́ ве́чером в снег нырну́ли, наст блести́т – ледяна́я ко́рка.

Поняла́ Зи́нька, в каку́ю беду́ попа́ли куропа́тки: сидя́т тепе́рь, как в тюрьме́, под ледяно́й кры́шей, и вы́йти не мо́гут. Пропаду́т там под ней все до одно́й! Что тут де́лать? Да ведь сини́чки – боево́й наро́д.

Зи́нька слете́ла на наст – и дава́й долби́ть его́ кре́пким свои́м, о́стрым но́сиком. И продолби́ла, – большу́ю ды́рку сде́лала. И вы́пустила куропа́ток из тюрьмы́.

Вот уж они́ её хвали́ли, благодари́ли!

Натаска́ли ей зёрен, се́мечек ра́зных.

– Живи́ с на́ми, никуда́ не улета́й!