От пыли на столе до звёздной пыли,
Коснусь рукою, взглядом долгим,
Свобода выбора здесь? Долг ли?
Судьба! Чтоб вместе в небо плыли!
Полнеет чаша снадобий бурливых:
Дурман, кураж, азарт рекою!
Здесь – солнца жар, здесь грозы, ливни,
А «за» – блаженный сон покоя…
Кто этой яви прописал законы?
Они точны, как хмель намёка.
Уносят в небо паруса и кони,
Пружины мачт и мощь потока!..
Анне
Тонкий лёд – скольжение опасно,
Смутный след – дыхание взахлёб,
Думаешь, а всё ведь не напрасно –
Дар творенья и творчества озноб!
Высота, граница, вновь граница,
Вот колючей проволоки ряд,
Вот уже владычная десница
Ряд за рядом строит цепь преград…
Но какая радость – обнимая плечи,
Теплоты коснуться чутких губ!
Боже мой! Расплачиваться нечем!
Всё отдать, сверх даже «не могу»!..
Счастье слышать речи туч и ветра,
Музыку деревьев, песни волн…
Счастье быть мне в этом мире смертным,
В этом мире, что тобою – вечность! – полн…
Разборка памяти – копание в руинах.
Вот археолог – кто его поймет?
Проистекает время долго, длинно
В истории, а жизнь проходит влёт.
Нахмурив лоб, стопорщив все морщины,
Философ вглубь вещей, как в микроскоп,
Глядит – в дух одиночки, в дух общины,
Страны – ведёт он свой раскоп.
И каждый раз он что-нибудь находит,
И, торжествуя, дарит всем и вся,
Величие, что откопал в народе,
Ничтожество в харизме у вождя.
Есть логика судьбы, в ней всё – в октаве тайны,
Своей волной несёт – тебя, его, всех нас!..
Замрёт вдруг сердце, забьётся вдруг отчайно –
Одно оно лишь слышит властный Глас!
Начинаю видеть и слышать,
Если сердце трепещет рядом,
Если встретиться взгляду со взглядом,
Если звон обрушится свыше…
Чудно, чудно – дыхания свежесть!
К свету свет – ладонь в дрожь ладони!
Пульсы мчат, несутся, что кони,
Ты невольно в касаньях невежа,
Но пытаешься снова и снова
Проникать, отворять и лелеять,
Ожидать, вновь и вновь тихо млеять,
Постигая жизни основы…
Но вот «Времени много!» сказала
Тишина, всё закутав до теми,
Закрыв партитуры и темы,
Выключая, гася свечи зала…
Шестое чувство
Есть шестое чувство – красоты.
Подними листок осенний к небу!
Красок ритм, структура тесноты,
Ёмкость ароматов мёда, хлеба…
Отвори глаза свои, слепой,
И глухой, прочисти свои уши.
Как зверюшка в зной свой водопой,
Отыщи ручей душе засушью.
Красота всесильна. В ней есть такт.
Всю Вселенную в единое святое
Собирает на ладонь и так,
Что всё крепче сущего устои.
Красота – хор радости молитв,
Что идут в распев из всех творений.
Тварный мир: душа его болит –
Совершенства ищет мира гений.
Странный мир
Странно видеть, странно слышать,
Даже вдумываться странно:
Странной гарью космос дышит,
Горькой, душной и туманной…
Сумку на плечо повесив,
Шелестя листвой, по парку
Я иду, любуюсь: осень!
Жизнь не прожита насмарку,
Научился, созерцая
Слухом, зреньем, обоняньем,
Сердца трепетом, мерцаньем,
Сказкой жить природы-няни.
Сказкой разум заколдован,
Вслушавшись в шуршанье листьев,
В осень наглядевшись вдоволь,
Даль вкусив, как евхаристию,
Думаю опять, как странно!
Космосу зачем тот воздух –
Горький, душный и туманный,
Беспросветный и промозглый?..
Изнемогая, дрожь по телу мчится…
Да будет полночь! Час, как вестовой,
Приносит благодать. И света чистый
Сквозь шторы окон льёт прибой…
Колдует снами шёпот страсти полный,
Укутан пеленой туманный бриз,
По глади тишины скользнули волны,
Теплу покорны ветер и каприз.
Невольный жест – жар, трепет в нём ответа,
Который, распаляясь, пламенел.
Из древности глубин, из Ветхого Завета
Он слово подлинное пел.
Человек – чувствилище Вселенной.
Всё познать касаньем душ и рук,
В нём – свобода от вранья и тлена,
В нём – мелодия, вкус жизни вдруг…
Отправляйся, поезд скорый, в небо,
Стук колёс о лествицы ступень.
Там святые – от Бориса, Глеба
До Матроны – свет души и темь.
Воздеванье рук, мольбы и стоны…
В прошлом всё – отныне навсегда:
Кителя́, лампасы и погоны,
Золотишко, медь, вся ерунда…
В человеке – миропостиженье.
Эту тайну знает лишь один.
В нём победа чувства, возрожденье
Разума, в нём – Богочеловека сын.
Геометрия духа
Вот отбарабанили часы
Время дня и время ночи.
Всё труднее жить, и нет уж мочи –
Все пространства спёрты и тесны.
Ты идёшь всё круче, крутизна,
Как петля, наброшена на горло.
Голову держать стремишься гордо.
Выше голову – ведь ночь темна.
Шире плечи – тяготы ярма
Делают Атланта всё смиренней.
Трудность дела – это ведь не бремя,
Трудится в нём Истина сама.
Так служи центральности оси,
На которой держатся престолы
Всех пространств, пусть жилы стонут!
Ты неси престолы те, неси!..
Отмерю час свой, отмерю срок,
Сверяя мысли, чувства и глаголы
Безмолвные – в них сердцевины ток,
В них – яркий свет, но час их так недолог!
Порадуюсь, владея глубиной
До-мысли и до-чувства, – всё понятно!
Но только миг, и вот уж мир иной
Как будто вдруг уходит на попятный.
Миры иные. Власть их – чуткий тон.
Он подчиняет судьбы, роли, сроки,
Формуя даже знания бетон,
Он всё ж глаголет смутно, как пророки…
О, если бы, вниманье уделив
Словам безмолвным, что идут от Бога,
Мы б просветлели, гордыню умалив, –
Добавил бы нам срок, хоть ненамного?..
Голос
Болею за тебя, о голос,
Извне, из бездн, из чуда,
Из громыханья, гула, гуда,
Не поступившись ни на волос,
Летящий до небес, чьи звуки,
Рождают дрожь в сердечном беге,
Дают от альфы до омеги
Безумство нежности науки,
Чтоб бытие вдруг стало полным,
Пролилось в срок лучом надежды,
Очнулись чтоб от сна невежды,
Неси нам, голос, счастья волны!
Мы с тобой одной стаи
Между Сцилло-Харибдой,
Мне, презрев километры,
Всё летать и парить бы,
И взметаться бы с ветром,
Я летал бы, как птица,
Постигая просторы,
Где лесов тени-лица,
Солнцеликие горы…
Я парил бы, уверен:
Ничего нет на свете,
Чем я мог быть измерен,
Чем я был бы отмечен.
Крыльев взмах в неба склоне,
Там, где тучи взлетают,
Всё твердит об одном мне:
Мы с тобой одной стаи,
Мы одной стаи вольной,
Что, летая в пространствах,
Счастье путает с болью,
Муки – с радостью райской…
Посланец
Волны удары – лепеты созвучья!
Я переполнен! Плакать ли, смеяться?
Во мне есть всё: страстей, томлений яства
И жар азарта – круче, круче!
Волны удар – осколки, вдрызг все стёкла!
Изрезан мир – разноразрядны клочья
Знамён и знаков бестолочья.
Сиянье цельности поблёкло.
Приди, посланец бытия, согрею
Своей печалью, светлой, как зарница.
Из памяти своей достану лица,
Что целый век копил, старея,
И вымолвлю: «Посланец воли,
Всецело мир объявшей! Я – лишь мошка,
Что жаждет быть твоей, пусть нанемножко.
Твоим быть – значит, ты доволен.
Любил бы правых я, неправых
И жаждал бы любвеобилья
Того, что дарит крылья в изобилье…
Ты – вечность, а я – миг, на равных
С тобой во взоре всеохвата
Находим счастье, крылья и полёты
Над миром. Готов в любые переплёты
С тобой, и щедрость – наши латы!»
Усилие мышленья
Бытие есть то, что существует и воспроизводится на волне усилия мышленья.
М. Мамардашвили
На волне усилия мышленья,
Гребнем круто устремлённой ввысь
В рое брызг, в кудрявой пене,
Слов высоких смыслы обрелись,
В невесомость вознеслись, поплыли
Выше облаков в ту синеву,
В те высоты, где святыни скрылись,
Те, что души мечущихся ждут…
На волне мышленья, устремлённой
В крутизну на гребень, в высоту,
Можно ль стать свободой закалённым,
Равновесья строя на лету?
Напряжением высоких помышлений
Как избыть всю суету и бред?
Душ возвысившихся сколько поколений
Нужно, бытия чтоб утвердился след?!.
30.08.2017
Квант
Кто рвётся в сердце, в ткань червлёну?
Глотая пыль из злых пространств,
Желанный, смелый и хвалёный,
Входя, как миг целенья ран,
Он, меря мерою бездонной,
Для всей Вселенной – общий знак,
Святой, как свет, как лик мадонны,
Творя, как он лишь может так,
Рождает мир – все ипостаси,
И красоту, и жаль, и боль…
Он удивителен, прекрасен –
Поёт и пляшет сам собой.
Эйнштейн
Зов, шёпот, лепет, крик и вопль –
Всё, всё – одно и то же пламя,
Что ввысь над душами, телами
Воздвиг святилищем Акрополь.
Тем человеком мерян мир,
Кто хоть на миг один был – пламя!
Пусть он не бог был, не кумир
И не твердил настырно: «Амен!»
А был он – пламенна свеча,
Что, вспыхнув, век не угасает,
Рубите голову с плеча –
Он тут же где-то воскресает.
Его огнем весь мир прошит.
Он – звук и свет, и мысли семя.
Он – меч, стрела, и он же – щит,
Творит, шутя, пространство-время.
Творец всеобщих величин,
Он – великан вселенской выси.
Огонь в нём детства. Без причин
Ожжёт вопросом – жаром мысли.
Зануда дождь измучил крыши.
Стук капель, барабанный бой.
Ночь размышлениями дышит,
Беседуя сама с собой.
И я веду с собой беседы,
Протяжно-нудные, как дождь,
Про достижения и беды.
Про поцелуи, ласки дрожь.
Я задаю себе вопросы,
Ответам нахожу слова,
Порою свежие как росы,
Порой – как жухлая трава.
Что есть язык? Коленца трели?
Труб водосточных щёлк и бульк?
Капели плеск в конце апреля
Или щенячий визгоскуль?
А может, то, что накипело,
От бессловесья впало в крик,
В ту мысль, что таяла, немела,
Пред тем как рухнуть в праязык?
От одиночества не скрыться,
Беседуй сам с собой и жди,
Не нудно – трепетно, как птица:
Вдруг трель настроится в груди!
Невосполнимое
Невосполнимое прошедших дней, минут
И даже крохотных мгновений –
То по душе густые тени
Несбывшихся сияний в тьму ползут.
Как на собаке, боль души пройдёт,
И заживут все раны преспокойно,
Тем более чего болеть – законно
Невосполнимое ушло в судьбы пролёт.
Каштаны, липы гибнут вдоль аллей,
Листва засохла – моль её сгубила.
Вот так и мы, от олигарха до дебила,
Потравленные на́сквозь молью дней,
Вот так и мы, как листья, пожелтев,
Падём на почву, чтобы слиться с нею,
Сей мир постичь, уж донельзя полнее
Постичь и, грешным нам, стать чуть святей.
Мысли, мечты-мыслеформы.
Мысль-преступник, мысль-поэт.
Мысль – сцена, мысль – перформанс,
Вечный зов в Новейший Завет.
Пыль возлегла на ступени.
Сонной артерии пульс.
Смена времён, поколений –
Жить бы, не дуя и в ус.
Жить бы да не тужить бы.
Пульс уже бьётся в ушах,
Мыслью то чистой, то лживой
Душу твою тормоша,
Душу полня то тревогой,
То счастьем любовной тоски.
Чуть что замыслил – от Бога
Мысли земные ростки,
Чуть что – и мысль из подземелья,
От самых адовых врат,
Наглостью страсти осме́лив,
Щедро раздарит разврат.
Где же та грань, где та мера?
Мысль то безмерна, то – в ноль.
Вот и поймай флибустьера,
Коль нечестив сам король.
Одинокость
Когда погружаешься в самую суть,
Тебе одинокости не обмануть.
Окно отворишь нараспашку и дверь,
Увидишь что-то – поди измерь!
Огромное входит тебе прямо в грудь,
Вздымает со дна души баламуть.
Свет смутный растёт в сияния звень.
Застыл на развязке мгновений олень.
Мгновение – это сияния грань
Росы чистейшей в самую рань.
Её отыскать надо, надо испить
Печали, душа чтоб возжаждала жить,
Душа отворила окно чтоб дверь,
Там что-то увидел – поди измерь!..
Тебе одинокости не обмануть,
Когда погружаешься в самую суть.
Ни один менталист не угадает,
Где у нас находится чутьё,
В сердце смех или оно рыдает,
Смрад ли, воздух чистый пьём,
Где свободой стало наказанье,
Где приказом – вольности полёт,
Черпаем откуда смысл и знанье
И откуда свет нам тьма даёт?
Интуиция в нас так многообразна,
Что её полёт или поток
Даже для себя трактуем разно,
Наступая часто на росток.
Что-то вдруг становится логичным,
Что-то рассыпается вдруг в прах.
Раз чутье дано нам – всё отлично.
Вслед за ним, друзья, на всех парах!
Слова-молчальники
О чём поэзия тоскует,
Целуя, обнимая, нежа?
Ум в словотворчестве невежа,
Когда, как тетерев, токует.
Слова-молчальники терзают
Уму непостижимой силой –
Ты хочешь умереть пред милой
С молящими без слов глазами,
Ты хочешь неисповедимо
Пробраться тайными тропами
Туда, где сжата страсть снопами,
Туда, где в небе всходит имя.
Оно падёт тебе в ладони
Звездой твоею путеводной:
Иди в глубины, где нет брода,
В ту глушь, куда зов крови гонит.
А кровь бунтует от молчанья,
От той невыразимой в слове
Поэзии, что в чувств раздолье
Свой путь лишь болью намечает,
То боль желанья обжиганья,
Когда целую твои плечи –
Предчувствия в ней и предтечи,
Нет слов, лишь музыка органа…
Дичь
Хорошо быть собакой, учуявшей след!
Есть у радости крепкие ноги,
У следа – благоуханье и свет,
Сзади окрик Хозяина строгий.
И куда-то меня повело, понесло.
Дрожь, болтанка, бьёт нетерпенье,
Может быть, я – открою вновь колесо –
След схвачу, поражу всех уменьем.
Тем уменьем всех накормлю-напою,
И Хозяин мой будет доволен.
Ах, как сладко гимн себе я пою!
Как узнать – пою или вою?
Где-то там, в болота́х, затаилася дичь.
Жарко рвусь я за дичью по следу,
Вот издам наконец победный свой клич:
«Дичь схватил я! Я счастья отведал!»
Впечатленье
Впечатленье – Слово в Божьей книге.
Ты открыт – и вот оно пришло.
Впечатления даны нам, чтоб постигли,
Что есть истина – у Слова есть крыло,
Чтоб летало Слово то крылато,
Прямо в сердце входило, как удар.
Откровение – всегда в нём высота. Та,
Что талант откроет в каждом, Божий дар.
И во всяком впечатленье благодарно
Ты ухватишь смыслы высоты,
Ты поймёшь: познанье лучезарно,
В новом свете весь мир увидишь ты.
Впечатленье может стать судьбою –
Ты полюбишь жизни смысл враз.
Всё покатится, пойдёт само собою,
Впечатленье – Истины познанья глас.
Голову седую обхватив,
Думаю о чём-то необъятном,
Что-то губы шепчут, но невнятно,
Всё твердя невесть какой мотив…
Голову седую почесав,
Я задумался о более конкретном.
Кнут терпенья тут как тут при этом –
Век пред ним как миленький плясал…
Голову седую ввысь задрав,
Вновь задумался о необъятном…
Слава Богу, есть же то, что свято, –
Дух, душа и чести гордый нрав…
Разве я не прав?
Откровение
Известие пришло внезапно.
Прозрение открыло шлюз.
Всё, что случилось, – словно запил,
И понесло, как с кручи в юз!..
Так откровения прорваться
Имеют власть и полноту,
Слезами счастья обливаться
Придётся – власть полюбишь ту!
Та власть дарована дыханьем
Согласным – грудь вдыхает в грудь!
Стихия властвует стихами,
Стихия зренья в глубь и в жуть.
Губами жадными пьёшь сок тот –
Пьянее древнего вина,
Вздымается в нём блажь потоком.
Источник – глубина без дна!
В глубины путь сквозь створы новшеств.
Весь в интуиции цветка,
Я чую невесомость ноши,
Что в сопряжениях легка.
И вот уж хоботок влез в глуби,
Вскрывая лепестки. Упруг
Охвата импульс. Импульс любо
Уж закольцовывает круг.
И вот уж глубина – царевна,
Благой протягивает дар:
То полнота, она безмерна –
Сердец и душ дотла пожар!
Рескрипты пишутся… законы…
А там иной язык, и чуден он для нас.
Здесь небоскрёбы строят, терриконы,
А там есть предписанье – Божий глас.
Как объяснить, что чувствам неподвластно,
Ведь каждый шаг наш кем-то обозрим,
Пути начертаны и карты беспристрастны,
И все пути ведут в небесный Рим.
Но как легко с путей этих незримых
Сбиваться, с толпой иль сам себе один,
Ты шествуешь по жизни вдаль от Рима,
Не ведая, что зван в небесный Рим.
Воздетые с мольбою в небо руки
Так выразительны! В них – жизнь души.
Душа творит и образы, и звуки,
И рай, и ад, покой и мятежи.
Вот взор души – сияющие очи,
Вот – жар палящий, страсти взгляд.
Взор чист, прозрачен, непорочен,
Взгляд смутен и неистов, он же – свят.
Душа воззрит – и взору всё подвластно,
Ему навстречу сходит горний свет.
В душе разлад – и взгляду всё не ясно,
Куда идти, где жизнь, где жизни нет…
04.04.2007–17.10.2019
Состояние
Сегодня, выпив стопку рюмки,
Пиджак надел я на пальто.
Сначала злили недоумки,
Задумки мучили потом.
То созерцания свирели
Мне пели, то лягушек хор
Мерещился в конце апреля,
То страсти щёлкнул вдруг затвор…
И накопившаяся брага
Взорвала грудь, снесла мозги…
Ну как помочь тебе, бедняга,
Просвет увидеть сквозь ни зги?..
Озарение
Ты строг, поток из «не могу»,
Из неоткуда-скрыто-тайно.
Случайно или не случайно –
Непредсказуем сход фигур.
И непредвиден бег в туман,
В размыто-тускло-мглисто-смутно,
В протяжно-несиюминутно –
В раскрытую ладонь ума.
С терпением ловца чудес,
Здесь каждой жилочкой воркуя,
Желая-жаждуя-тоскуя,
Виденья взвешу я на вес,
И сладостно заноет вдруг
В груди, где сердца атмосфера,
Где страсть, любовь, надежда, вера,
Вдруг молния – Перуна плуг
Пропашет, разомкнёт, взорвёт,
Откроет русло для потока,
Заполнится в мгновенье ока
И понесёт… И поплывёт…
В день рожденья В. Высоцкого
Верёвки скрученные жил,
Набухших вен и крик, и пенье,
И безграничное терпенье –
Он десять жизней в песнь вложил.
И не надрыв – смертельный взрыв,
Где ноты – боль в разрыв аорты,
В ответ на смотры и просмотры,
На мнений темь и топоры.
Стары преданья, и удар
Опять исподтишка и в спину,
Но не остановить лавину,
Не погасить любви пожар.
Души с душою разговор
В молчанье, в шёпоте и в крике –
Вдруг просветлеют лица, лики
Святых грядут сквозь пыль и сор!..
Монолог Бродскому
Твой взгляд был строг и безусловен,
А я – экзамена не сдавший ученик.
Твой взгляд бескомпромиссен стал в основе,
И весь кураж, что был во мне, вдруг сник.
Пусть в прошлом всё: империя, держава,
Но есть страна, и я в ней – гражданин.
Пусть гвоздь судьбы, хоть криво, ржаво,
Хоть в лад прошит, – пробит я им.
А твой поэта взгляд суровый,
И эта мысль, трагичная до бездн, –
В ней зов небес и пыль земных покровов,
В ней маски мантий, хороводы звёзд.
Меня прости, мечтаю вечно глупо:
Мне б на волне взнестись, глаза в глаза
Ввысь полететь с тобою в неба купол,
И душу там терзать, и там дерзать…
Лютая ночь
Ночь. Глушь. Темнотища за окном.
Тишина – расстрельная в упор.
Вор крадётся в переулке, сном
Увлечённым, скрытно – он же вор!
Словно вор тот, кра́дучись, тоска
В недрах ночи, в тишине, скрытна́,
Вдруг нагрянет – и исподтишка
Выпотрошит душу всю до дна!
Та тоска мне думать не даёт –
Ставит блок идущему извне
Слову. Крыльев нет у слов, полёт
Их куриный, псарня слов в грызне…
Как извлечь из сердца мрак и ночь?
В сердце – боль, бессилья кандалы.
Как же слову крылья дать, помочь,
Псов как присмирить тех люто-злых?..
В кладовых терпенья поищу,
По смиренья сусекам поскребу,
Выдержке священной причащусь,
Сердца кротости подам мольбу…
Я разделился на субкванты.
Я улетел в конец Вселенной.
На тумбочке на прикроватной
Сияет знаний том толстенный…
Как много в физике дерзаний,
Чудесных масса технологий,
Фантазии ручьят слезами,
Счастливо подводя итоги…
И лишь в душе – осадок тёмный,
И стон в ней разочарований,
Бездомный в ней кричит котёнок
Среди высотных зданий знаний!..
Душа в одном всего субкванте
Найти пристанище мечтает.
Тепло душевное – не фантик,
Им греет Истина святая!
Один, один, один, один!..
Так одичать вполне возможно
Среди сугробов, скользких льдин,
Под небом серости острожной.
И что творится там, в груди,
В её глубинах и широтах?..
Молчи, молчи, не городи
Ты глупости своим заботам!
В планшетник тупо не гляди,
Пойди туда, где лес и поле,
Живи, живи, туда иди,
Где луч живёт свободы воли!..
Мир природы проникнет в окно
Светлым облаком ранней зари.
Пусть порой смутным облаком, но
Гаснут в свете его фонари.
И в душе наступает рассвет.
Жизнь берёт своё и сполна.
Только грусть вырастает в ответ
Свету, что идёт из окна.
Только грусть, но надо в кулак
Снова сжаться, чтоб тронуться в путь.
Ты всё знаешь, всё знаешь ты как:
Не забудь свет зари, не забудь!
Сердцебиения пульс и дыханье –
Вот организм на рельсах своих.
Где-то порхают сознанье, вниманье,
Где-то душа рождает свой стих.
Взгляд вовнутрь стал взором, что это?
Звёзды, бездны и струн вечный зов?
Музыка чуда – слово поэта,
Нет в нем логики, мысль – аж с азов?!
Грохот в ушах, гульба и пороки –
Всюду разбой, куда ни взглянуть…
Как научиться? Мудры ли пророки?
Как объять необъятное внутрь?
Есть ли язык нутряной и великий,
Так, чтоб голос понятен без слов?
Чтобы рождались смыслы и лики,
Мира творенье, нить связи основ?
Может, вглядевшись в своё впечатленье,
В то, что меня поразило хоть раз,
Встав, как в молитве, встав на колени,
Из сердца недр услышать вдруг глас,
Глас, чтоб честь в нём воскресла и совесть,
Вместе как прежде – как выдох и вдох?
Дал бы мне знать он, где смысл, в чём соль есть,
Чтоб я на свалке, как пёс, не издох!
Нити-хранители
Нити-хранители тайны творенья,
Соединения душ наших с телом,
Слов, связующих стихотворенья
В музыку слова, чтоб слово запело.
Тайна ковра – вселенское ткачество:
Всюду снуют электроны и кванты,
Удаль частиц в них, волн в них лихачество,
В нитях ковра их взрастают таланты.
Тот же ковёр в руках нашей нежности
Ткётся без устали ласки стежками,
Мир наших чувств со вселенской безбрежностью
Соединяет стежками-ростками.
Тайну ковра – единства вселенского –
Мы постигаем, свиваясь в одно
С радостью светлой, со тьмой неизвестного,
С тайной, завитой ковром в полотно.
Пусть в резонанс электроны и атомы
В нас вознесутся в мелодии звуки:
Песня родится – ввысь, вширь многократная,
Стон ликованья в ней, боль в ней разлуки!..