Откуда тишина и звёзды?
Откуда зренье зоркое опять?
Опять невиданных шедевров гроздья
И время, рвущееся вширь и вспять.
Я потрясён единством мирозданья –
Орбиты, созвездия, лучи! –
Во всех пространствах есть тепло, сиянье
И истины звенящие ключи…
Опять окутал шёлк больших желаний,
Ласкают нежным холодом огни,
Влекущие – две птицы мы, две лани,
Зов крыльев – «Ввысь!», зов страсти – «Догони!»
Пропал и слог, и слово откровенья,
Лишь тишина упруга и сочна,
И кровь в артериях и венах
Хмельна от ласки и вина.
Вина пьянящего, касаний,
Что, паутинки в сеть соткав,
Создали ткань, и заплясали
Желания – влечений сплав!
Так ринемся скорей же в пламя,
Желанья, в обнаженья жаркий взлёт,
И в миг, встающий между нами, –
Ведь миг тот в вечность нас зовет!..
Строка безмолвствует – есть тысяча причин!
Река течёт, в распадке исчезает.
И каждый колосок имеет строй свой, чин.
Есть тишина и в хижине, и в зале.
Той тишиной питаются сердца.
И нас влечёт покой – знак всеединства,
Знак неба щедрости, знак воли в нём Творца
Во всём, что живо и чем мир таинствен.
Он – урожай, что каждый заслужил.
Богатство поля в нём, обильность сада.
Он – поцелуй, что в сердце вдруг ожил,
Как тишина сквозь грохот водопада…
Пылесос завыл со звоном,
Тишину мою круша.
Гул в меня плывёт – со стоном
Съёживается душа,
Гул меня крушит как мрамор,
Как хрусталь и как стекло!
Крик во мне бушует: «Мама,
Время жизни истекло?!»
Тишина стеной вдруг встала,
Лишь часов был вкрадчив шаг.
За грудиной нарастала
Боль – очнулась там душа…
Петух не поёт, не лает собака,
Лишь шумит в отдалении тракт.
Тишину прочту по звукам, по знакам,
Как о жизни Вселенной трактат.
Рядом комната. Бра полусветом,
Полумраком объяло постель.
Я хочу узнать про то и про это –
Про вьюгу страсти, ласки метель…
Очень хочется в овладении звуком
Быть и дерзким, и нежным в одном.
Вдохновения есть на свете наука,
Что растёт лишь на чувстве святом…
Тишина благословенна
Тишина благословенна – звуков тайна.
Вот прибой – симфония в нём струй.
Всё на свете цельно не случайно.
Надо всем колдуют руны струн.
Обязательно опять кто-то забудет,
Что у человека совесть есть и честь.
И опять в каком-нибудь Иуде
Затаится кровожадно спесь.
Кто-то будет крест нести свой молча,
Устремляя взгляд в небес сверхдаль,
На Земле немало диких полчищ,
Стай и толп, не ведавших печаль.
Господи, прости всех неприкайных
И мятущихся помилуй и прости!
Тишина благословенна – звуков тайна:
Как взойти в них, смысл их обрести?
Осень. Октябрь. Музыка всюду.
Звон золотой, звон серебряный вместе.
Всюду грусть созерцания вместо
Бега. Очарованье, подобное чуду.
Пушкина слово, молчание Фета.
Рифма и ритм. Звучание красок.
Солнечный луч прохладен и страстен,
Голос зимы и дыхание лета.
В каждом касанье – нити блаженства
Ткутся в ковёр-узор ворожбою
И колдовством осеннего света,
И восхищеньем – поверишь! – тобою…
Эту музыку из сфер бездонных
Вдруг захочется услышать сквозь шумы –
Протяни раскрытые ладони,
Чтоб впитать тепло и звук струны.
Это дар – расслышать! Ведь немое
Всё поет – перенастрой свой слух!
Слух открылся – рядом я с тобою,
Слух открылся – со Вселенной рандеву.
Всей Вселенной единство в этой песне,
Голос звёздный и музыка судьбы.
Мы с тобой, как лист с травинкой, вместе,
В гимн слагаем души, нервы, лбы.
Зов тишины, беззвучия мотив
Рождают в сердце дрожь и отклик.
Сквозь гул свобод и гам альтернатив
Божественной есть воли оклик.
Глагол высокий – в бездне немоты,
В молчании непостижимом.
В нём зарожденье песни и мечты,
Летящих сквозь галдёж режимов.
Мечты и песни, крылья их крепки,
Беззвучия ведясь мотивом,
Преобразуют гор движенье, бег реки
И моря мощь приливов и отливов.
Снега падают молча, наполняя округу молчаньем.
Дышит дождь, в нём мелодия жизни поёт.
Если вслушаться – голоса, голоса отвечают
На волненье, желание слиться твоё.
Бело-чёрной зимой и зелёно-кудрявой весною
Мир распахнут навстречу, желает и ждёт.
Не противься входить, широко ли, тесно́ ли,
В мир, который поёт, даже молча поёт.
Красно-жёлтая осень наполняет сердце печалью.
Красоту не поймёшь – слишком нежно слова
Шелестели повсюду в листве. Отзвучали –
Значит, мир своё вызнал. Закрыта глава.
Мир ведь пел, до краёв переполнен звучаньем.
Ждал тебя, что и ты запоёшь в резонанс,
Даже если молчать, из пучины молчанья
С тишиной созвучно звал запеть он и нас.
Сентиментальное
Ползёт по листу улитка.
Ей кажется – очень быстро.
Закатом небо залито,
Вся набережная в искрах.
Вот снова, снова и снова
Рука моя тает и тает.
Руки твоей ищет, слова,
Но слово опять улетает.
Слова не нужны. Прекрасно
Молчание, красноречиво.
Без слов руке моей ясно,
Что чудотворство – не чтиво,
Что во́лны руки твоей тёплой,
Как «Песнь песней» поэма.
Настрой строк её так нашёптан,
Что сердцу теплей то, что немо…
Дизайнер слов? Фраз косметолог?
Быть может, рифм садовод?
Иль звездочёт, стихов космолог –
Путь строк прознал сквозь неба свод?
Нет, он слепой, прозревший даль просвета.
Нет, он немой, в нём слову веры нет.
В нём тишины восторг – откуда это?
Он – бессловесной тишины поэт.
Он чует приходящий трепет,
В котором речи завязь, как светопись, растёт:
Вот нарастает, вот рожденья лепет
И первых выговоренных слов полёт.
Вот озеро. Мерцанье глади
И берега́, поросшие сосной.
Вот солнца луч – сквозь тучи ладит
Свой взор летучий, озорной.
Вот женщина. Опять она одна.
Печаль в затрёпанном романе.
Её окутала, как шалью, тишина,
И глубина дразнит, дурманит.
Вот я. Гляжу, гляжу издалека.
Её походка завораживает странно:
То бестелесна – как сна полёт легка,
То в напряженье, как в петле аркана.
В тишине рождается жизнь,
В тишине зарождается истина,
В тишине растут остья ржи
И дубы одеваются листьями.
Вот уж осень дарит покой,
Небо серое, ветви все чёрные,
Всё печальней пейзаж, тоской
Наливаясь всё обречённее…
Ну когда же выпадет снег
Наконец, чтоб свет стал просторнее,
Тишины бы создал он храм-оберег,
Где бы мир запел всё чудотворнее?