Как знал, что первым не выдержит Пляскин. Свой суровый взгляд прожжённого некроманта я направил на этого полного парня с торчащими вперёд зубами.
– Это Захар, – тут же выдал Пляскин. – Это Захар нас подбил. Говорит, что пора вам, пацаны, на это самое… как он там говорил?
Заяц посмотрел на своего товарища.
– На дело идти, – морщась, сказал Косарь. – Сказал, чтобы мы сюда сгоняли, посмотрели, чё каво тут. А Заяц начал на деда нажимать, а тот волыну достал и…
– Без подробностей, видел, как соль по жопам прилетела, – я отмахнулся. – Кто этот Захар? Погоняло есть?
– Захар и есть, – ответил Пляскин. – Антон Захаров. Сказал, что если справимся, словечко за нами замолвит перед серьёзными людьми.
– То есть, вы ему не должны? – уточнил я. – А просто пошли на грабёж, потому что вас отправил этот Захар?
Оба кивнули. Идиоты, что тут сказать. Кто-то отправил на дело пацанов. Ну как пацанов, им по восемнадцать, но всё равно в голове-то пустота. Однако этих двоих ещё можно вытащить из этой задницы. А вот Захара исправит только могила… и то, что будет дальше. При мысли об этом настроение стало лучше.
Нет, надо с тем ублюдком кончать. Пусть сегодня я не нашёл зомби, но нашёл другую подходящую цель. Отправляющий на дело малолеток бандит – подходящая цель, чтобы его занекрить.
Ну что же, Могильный Волк снова выходит на охоту.
– Где он живёт? – спросил я.
– На Пожарке, – Заяц не раздумывал. Раз уж начал кого-то сдавать, остановиться сложно. Адрес он помнил наизусть.
Ну хоть не на Зенитке. Смотрел я на Пляскина и думал, что не особо-то ему и нужно было это дело. Наверное, он даже рад, что оно не удалось, и теперь не надо идти куда-то ещё по запросу этого типа. Что касается Косаря, я пока не понял, о чём он думает.
– Возвращайтесь на территорию школы, – приказал я. – В город только когда разрешу я, понятно?
– Понятно, Виталий Иванович!
– Всё, бегом туда, пока троллейбус не ушёл! И смотрите у меня…
– Пш-ш-ш! – зашипела Инга, усаживаясь мне на плечо и грозя малолетним дебилам лапой с когтями. – Пш-ш-ш, ёпт!
– Это кошка сказала? – вполголоса спросил Пляскин.
– Бегом! – рявкнул я.
Оба побежали, прихрамывая после полученных ранений. А я отправился на своё собственное дело.
Троллейбуса долго не было, я поехал на маршрутке, купив в киоске две мороженки. Прямо с кошкой и мороженым прошёл на самое заднее сидение салона и посмотрел в окно, думая, как изменился город, пока меня здесь не было.
Да никак, в общем-то, разве что гопоты стало меньше. Говорят, одно время по ночам тут по улицам бегал оборотень, который на гопарей охотился. Хотя это байка, оборотней не существует. А вот призванный демон вполне бы мог этим заниматься. Но призывателей демонов ещё меньше, чем некромантов.
– За перекрёстком! – прокричал я и пошёл на выход.
В Чите в маршрутках расплачиваются после поездки, а не до. Я передал купюру в 50 рублей.
– С кошками нельзя, – пробурчал небритый водитель, отдавая мне сдачу.
– С этой можно.
– С мороженым тоже нельзя.
– Не было мороженого, – я доел вафельный стаканчик.
От центра до нужного места минут десять, а район уже выглядел, как после бомбёжки. Старые здания, дыры в дороге, где вполне могла бы поместиться целая могила, и заросшие полынью проходы между гаражами. А ещё здесь набережная реки, но по ней никто и никогда не гулял. Грязная вода, ничего тут красивого нет.
Направился до серых пятиэтажек, и по памяти нашёл нужный дом. Подъезд без домофона, дверь нараспашку. Прошёл по грязной тёмной лестнице. Тихо и темно, идеально.
Кошка шумно принюхалась.
– Чуешь колдуна? – спросил я, настораживаясь.
– Нет, просто… апчхи! – она оглушительно чихнула и снова приоткрыла пасть. – Апчхи! Ох, ёпт!
– Не ругайся.
Квартира 12, ну хоть не 13, и то хорошо. Второй этаж.
Я постучал в деревянную дверь кулаком.
– Кто? – раздался рёв с той стороны.
– К Захару я. Открывай!
Дверь открылась, покрытый татуировками с куполами мужик, от которого несло водкой, посмотрел на меня. Я почувствовал, как на Инге начала распушаться шерсть.
Татуированный был лысым, как коленка.
– Пш-ш-ш! – кошка махнула лапой.
– Чё надо? – грубо спросил лысый. – И крысу свою подальше от меня держи. Не нравится она мне.
– Сам ты… – начала было Инга, но я перебил:
– Это не крыса. Ты Захар?
– Ну я. А чё, базар ко мне есть?
– Да. Ты моих ребят больше не трогай, – тихо произнёс я, глядя ему в глаза. – И в дела свои мутные их не впутывай. Понятно тебе?
– Каких ещё ребят? – Захар поморщился. – Ты чё это… батя их что-ли?
Нет, не тянет он на крутого бандита. Обычный блатной, и, судя по татухам, сидел года три на малолетке. Но строит из себя крутого, а молодые парни ведутся. Эх, я и сам таким был, пока Всеволод не показал, кто они на самом деле.
Ну такую мелочь даже некрить не хочется. Наваляю ему сам, потом обходить моих парней за километр будет.
– Я тебе сказал непонятно? – спросил я. – Ребята из спецшколы, Заяц и Косарь. Узнаю, что ты им ещё что-то поручил, вернусь.
– Ты чё, учитель их, что-ли?
– Там кто припёрся, Захар?
Захар приоткрыл дверь сильнее, показывая комнату. Ну, впрочем, второй раз приходить не придётся, разберусь сразу. В комнате за спиной бандюгана сидело ещё двое таких же, покрытых татуировками. На столе бутылки с палёной водкой, солёные огурчики и старое сало на тарелке.
А дальше… Вещи, сбросанные на раскладное кресло и на пол. Куртки, техника, телефоны, дамские сумочки, шапки, бижутерия, прочие ценные вещи. Грабители и бандиты, которые делают всё руками малолеток, не рискуя сами. Насрали им в уши блатной романтикой. И кто знает, может тут не только ограбления, а кое-что и пожёстче. Точно, есть и пожёстче. На белой мужской толстовке видны следы крови и порезов.
Кулаки начали сжиматься. Нет, я не какой-то там поборник справедливости. Но такие люди, вроде этих бандитов, для меня могут существовать только в одном виде – в виде скелетов.
– Кто это? – крикнул один из сидевших за столом, уже седой.
– Да фраер один. Борзый. Права качает.
– Ну ща мы его, – бандит за столом потянулся в карман. У него дешёвый китайский нож. – Ща мы его. Держи его, Захар, потом вывезем его…
Раз полез за ножом, значит, хочет бить. И человека ему прихлопнуть легко. Ну, мне же проще.
Я двинул Захара кулаком в лицо. Тот замычал и упал жопой на пол.
– Да я те ща…
Прикрыл дверь, чтобы никто не убежал и пнул Захара снова. Потом бросил в него кошку.
Не, зря я это сделал.
Это выглядело больно.
Она вцепилась ему когтями в лысину.
– А-а-а! – Захар побежал в комнату, а шипящая кошка держалась у него на голове, как мохнатая шапка. – Сними её!
Я забежал следом и с размаху пнул стол. Бутылки с водкой грохнулись на грязный пол, огурчики и грибы разлетелись во все стороны, а раскладной стол опрокинулся на двоих бандосов. Один из них упал и свернул кресло с награбленным.
Захар высвободился, но я приложил ему локтём в висок и сразу пнул второго в голову. Слабые они, быстро кончились. Слишком много пьют. Захар не двигался, седой тоже, он приложился затылком.
А вот третий, тот, что молчал, откатился куда-то в сторону. Вот же срань! Бритый бандит с куполами на груди достал из кожаной куртке обрез.
– Куда? – раздался резкий женский голос. – Брось!
Бандит вскрикнул и выронил оружие, будто оно жглось, и уставился в центр зала.
На кресле сидела девушка в коротком белом платьице. Светловолосая. Любой, кто видел это, удивлялся, почему волосы и одежда не чёрные. Но Инга любила путать всех.
– Давно ты не превращалась, – устало бросил я.
– На колени, человек, – приказала она, контроля бандоса своей силой.
Тот бухнулся на колени, глядя на Ингу, будто это какая-то богиня снизошла до простого смертного. Только это далеко не богиня, а совсем даже наоборот. Я же обошёл два тела бандитов и подошёл к холодильнику. На меня контроль не действовал, а после боя хотелось есть.
– О, есть печёнка.
– Куриная? – Инга тут же превратилась назад в кошку. – Обожаю!
– Не знаю, – я достал пакетик. – Держи. А ещё есть мороженка. Как люди – дерьмо, но мороженое любили.
И что мне с ними делать? Известно что. Ворованные вещи я брать не хотел, так что пусть вернут. Правда, тяжело это будет сделать. Пусть пишут явку с повинной. И чтобы они это сделали, есть один отличный способ.
– Мне нужна земля, – произнёс я.
Вот та кадка с цветком подойдёт идеально. Правда, цветок уже засох, но тем лучше. Мёртвое к мёртвому.
– С кого начнём? – спросил я, оглядывая «добровольцев».
– С меня! – последний живой бандит ещё не отошёл от контроля разума Инги. Хотя когда она кошка, её способности не работали.
– Договорились.
* * *
Эту троицу ублюдков я занекрил. Я потом возьму их на постоянку, но пока у меня не было базы, а грамотный инквизитор мог бы вычислить моих зомби. В общем, зомби-Захар идёт в милицию и сдаёт вещи (я запретил ему говорить про парней), а двое других спрятались в подвал до лучших времён. Деньги оставил себе, мертвецам они не нужны, а жертвам грабежей они точно не дойдут.
Потом я превращу зомби в скелетов. Первые бойцы моей армии тьмы, му-ха-ха! Ну, это я так, шучу. Хотя какой это некромант без скелетной орды?
Вернулся на место жительства на последнем троллейбусе. Кошку пришлось держать за пазухой, чтобы не заметили, да и Инга уснула после печёнки.
Вернулся в общагу так, что меня никто не заметил, и первым делом зашёл в комнату инквизитора. Злобин спал там, где я его оставил, а по телевизору показывали финал третьего сезона «Некромантского Петербурга», где могущественного тёмного мага Антибиотика захватила инквизиция.
По экрану поползли титры, и Злобин проснулся.
– Ну вот, опять всё проспал, – расстроенно сказал он и зевнул. – Так посмотреть хотел.
– Скачай в интернете.
– На незаконные делишки меня подбиваешь, Могильников? – инквизитор с подозрением посмотрел на меня и расхохотался.
Голос певца в телевизоре надрывался:
«Там для меня живёт мертвяк,
Как вечный знак запретных истин.
Мне до него последний вздох
И этот вздох длиннее жизни».
– Я спать, – объявил я, баюкая кошку на руках. – Мутный сегодня день был.
– Спокойной ночи, некромант, – Злобин тут же захрапел.
Ну и зря, как раз начинался четвёртый сезон, где Антибиотик вырывался на волю и начал подчинять себе Петербург запретными ритуалами и армией тьмы. Но я уже видел. Да и вообще, лучший сезон – второй.
Утром направился в школу. Погодка – лучше не бывает: пасмурно, мелкий дождик. Во дворе прибирались Пляскин и Косарь, собирая бычки и подметая шелуху от семечек.
– Захар ваш в милицию пошёл сдаваться, – сказал я. – Так что никаких дел для него больше не будет. Но если опять куда-то вляпаетесь…
– Никуда мы не полезем, Виталий Иванович, – заверили меня оба.
Я допросил зомби Захара, парни пошли на первое дело, и ко всему остальному причастны не были. Так что попробую исправить их обычным способом, без могилы.
Рядом с крыльцом остановилась красная тонированная девятка. Из неё вылез Матрас, он же директор школы Степан Геннадьевич, любовно посмотрел на свою машинку, потёр пятнышко платочком и вошёл в здание, даже не обратив на нас внимание.
– Здрасьте, – сказал курящий на крыльце охранник.
Директор прошёл мимо. Охранник посмотрел ему вслед.
– Жопой был, жопой остался, – философски заметил охранник. – А вот тебя, Могила, я точно не ожидал здесь увидеть ещё.
Я присмотрелся к нему. Точно, этот очень высокий здоровяк учился со мной в параллельном классе.
– Это ты, Годзилыч? – спросил я. – Хе, тоже не ожидал. А ты чего здесь?
– Так а работы нет, а матушка договорилась, взяли сюда. Да и охранники сюда с магическим профилем требуются, чтобы эти малолетки не устроили тут.
Годзилыч размахнулся, чтобы выбросить бычок, но посмотрел, как рьяно убирались парни, и осторожно затушил окурок о подошву, чтобы убрать его в урну.
– Ладно, за работу пора.
Он ушёл внутрь, а я остался немного покайфовать, раз уж погодка такая классная. Стало ещё пасмурнее, дождь пошёл сильнее, а ещё я вчера избавился от трёх подонков, а заодно и провёл воспитательную работу. Всё просто идеально.
– Годзилла идёт! – зашипел Пляскин, и оба начали убираться ещё тщательнее.
Мимо прошла Вера Иннокентьевна Газимурова, древняя бабулька, преподавательница стихийной магии. Она раньше учила меня, и до сих пор красила волосы в ядрёный фиолетовый цвет. И да, она мама Годзилыча.
Потом шли ещё преподаватели, ученики. Пора и самому заходить в класс. Даже жалко в такую дождливую погоду киснуть в кабинете.
И тут всё пошло не так.
Из окна школы выглядывал Тимур, парень по прозвищу Шаман, который ни с кем и никогда не разговаривал. Он улыбался, глядя на дорогу.
Но стоять, он же пиромант! И в придачу, пироманьяк.
Колёса машины директора загорелись.
А ведь так хорошо всё сегодня начиналось!