– Терпеть не могу больше я, – сказал Райволг. – Прекратит пусть он.
Я обернулся на усевшегося у костра Стаса. Бард с каменным выражением лица дергал струны лютни. Подбирал комбинации. Прямо какое-то машинное обучение. Нет, иногда у него какой-то не слишком зубодробительный порядок возникал, но в целом всё было более чем печально. Птицы спешно покидали оскверненный музыкантом лес.
Мы пока держались.
– У меня на родине говорят: критиковать каждый горазд, – задумчиво произнес я. – Ты будто бы лучше можешь.
– Могу! – в запале сказал Райволг. – Нет более терпеть у меня сил.
Я хмыкнул:
– Ну, покажи тогда.
Мы вернулись в лагерь. Остановились над скорченным от усердия Стасом. Я встал между ним и огнем. Молча. Нарочито. Бард то ли меня не замечал, то ли усиленно делал увлечённый вид. Я присел на корточки, заглядывая в лицо музыканту. Склонил голову набок.
Наконец, Стас перестал изображать вовлеченность в процесс.
– Что? – тускло спросил он. Свет от костра плясал на темнеющих кустах. Солнце заходило. Весь день мы чесали по тропе к Красному Хёргу. Ни одной порядочной твари не встретили. День без прокачки – время на ветер. Да, пока шли – открыли несколько локаций, но это уже как мертвому припарка. Хотя вон, Женя радовался каждой капле. Навык ему на втором уровне дали странный: возможность на десять минут увеличить собственное здоровье в два раза. С кулдауном в час. Ну, да что за «призыватель» и в чем вообще его суть – мне было неизвестно. Есть люди и поумнее – кто это придумывал. Мне-то что.
Стас смотрел на меня, я молчал.
– Егор, вы что-то…
– Дай гитарку погонять, – прервал его я, переключаясь на хулиганские интонации. – Не мандражуй – не отберу. Тут за гаражами тональность поминорнее.
– Зачем вам?
– Нашёл тебе в группу гитариста. Буду ща ему прослушивание организовывать. Слабает лучше – возьмём на гастроли вместо тебя.
Стас нахмурился.
– Не смешно, Егор.
– Да тут никто и не смеётся. Один плач стоит, Джимми ты наш Хендрикс, – обезоруживающе улыбнулся я, забыв, что лицо скрыто маской.
Он протянул лютню.
Райволг взял её бережно, словно великую драгоценность, плюхнулся на пятую точку, потянулся к настроечным колкам. Нежно тронул струны. Взгляд паренька из Рассветного поплыл, на губах появилась улыбка.
Мы наблюдали за нашим цифровым спутником молча и внимательно. Райволг устроил целое представление своими ритуалами. Даже Игнат приподнялся на своём месте, с интересом глядя на паренька.
Наконец, подергивания струн, скрип колков и бормотание Райволга закончились. Освобождённый раб выглядел довольным. Он прикрыл глаза и… заиграл.
Левая рука порхала по ладам, пальцы правой касались струн, а у меня даже сердце замерло от красоты того, что извлекал из инструмента чёртов НПЦ. Лицо Стаса вытянулось. Женя подошёл поближе и сел напротив Райволга. Лес вокруг сразу стал каким-то светлым, сказочным. Вот-вот из него должны были повалить эльфы и начать вокруг нас грациозные танцы. С венками, струящимися нарядами и прочей бутафорией околохиппового настроения.
Никто из нас и так-то не нарушал льющейся из инструмента симфонии, но когда Райволг запел – я даже дыхание затаил.
Песня была хоть и слащавая – про то, как в сердце наступает зима, как лето между героем и героиней уходит и прочая слезодавильня, и потом, божечки-кошечки, непременно ж настанет весна, и её ресницы бла-бла-бла, но…
Меня всё равно тронуло. После этих дней существования в чёртовом компьютерном мире прикоснуться к чему-то светлому, чудесному – было здорово. Те страшного качества песнопения в Бергхейме, на пиру Харальда, казались жутью жуткой.
Получено положительное воздействие «Песнь о любви». Ваше сопротивление магии тьмы увеличено до 20 %.
Внимание: эффект песен менестрелей действует только до полуночи.
– Ты уволен, – сказал я Стасу, когда Райволг закончил. Последние ноты уплыли в тёмный лес и растаяли там.
Бывший раб открыл глаза и увидел нас. По-моему, он даже смутился.
– Научи меня, – выдохнул наш бард.
Я оглянулся. Чёрт. Музыка пробрала всех. Игнат задумчиво пялился в костёр. Женя с восторгом наблюдал за НПЦ-музыкантом.
– Научи, прошу! – повторил Стас.
– В твоих краях все так умеют? – спросил я.
– Таверны да трактиры посещал я. Где за музыку получал еду я. Звонкую где монету. Голос и пальцы есть все, что у меня.
Пока он пел – этот ломаный говор уши не резал.
– Это было круто, Райволг, – покачал я головой. – Очень круто. Не так круто, как треки 4SGM, но я проникся.
– Понимаю не я, – нахмурился музыкант. – Треки?
– Просто не бери в голову. Бери в голову вот этого немолодого человека.
Стас буравил раба взглядом.
– Могу ли я? – посмотрел на меня Райволг.
– Ты свободный человек, живешь в свободной стране, – развёл руками я. – Так что сам выбирай. Но если выберешь неправильно, я вырежу тебе печень.
Музыкант испуганно моргнул.
– Шучу, – устало уточнил я. Как-то надо бы поменьше «блистать». Не проникаются они моим искрометным юмором.
Когда мы ложились спать – Стас и Райволг ещё сидели у костра, и пожилой пленник игры осторожно трогал струны, повинуясь любому знаку юного учителя. Лес стрекотал цикадами. Едва шумели кроны. Меж деревьев вспыхивали огоньки светлячков. Мирное место.
Я изучил панель соратников, но не нашёл нигде информации о классе Райволга. Получалось, что он бард. По-любому бард, раз повесил баф.
Мне нужно больше соратников. С каждого по плюшке – Егорка счастливый. Под редкие ноты лютни я уснул.
– Сейчас мне очень нужно пошутить, но в голову ничего не лезет, кроме того, что это, должно быть, местный аналог трансформеров? – сказал я, когда на дорогу перед нами вышло ЭТО. – Несколько викингов решили собраться, и получился один большой викинг?!
– Есть, – буркнул за спиной Игнат.
– Милость да будет Божья с нами. Озарение на владыку тьмы падет. Изгонит да с земель порок! – пролопотал Райволг. Осенил себя сложным символом, совсем не похожим на привычный крест. Сплюнул через плечо.
Тварь стояла посреди дороги, широко расставив ноги. Чья-то злая воля запихала в неё как минимум шесть человек. Двое мёртвых воинов сплелись в единое целое, образовав тело. Их головы торчали сверху, образуя четырехглазую гнилую морду монстра. Ноги ещё двоих вросли в груду плоти, обратившись в длинные руки существа. Стояло оно ещё на двух телах, повернутых к нам спинами. Когда чудовище сделало шаг, на заднице правого мертвеца лопнули штаны.
Боевое Братство Зодчей
Уровень 35
– Налицо явные признаки социопатии. Я наблюдаю в этом арт-объекте бунт против системы. Антимилитаризм, насмешка над военной машиной. Может, нам стоит подискутировать на эту тему, коллеги? – продолжил я. – Вернёмся в тот славный городок, закажем эля и проведём…
С хрустом и чавканьем тварь сделала ещё один шаг. Пахнуло гнилью. Соратники беседу не поддержали. Но хоть на бафы не ругались. После того как мое «воодушевление» усовершенствовала система – им стало гораздо удобнее. Ребята, когда получали мои улучшения, могли выбирать, какой из них им приоритетнее и задавать «значение по умолчанию». Разумеется, у всех стояло улучшение на «опыт». Так что всякие прибавки к хорошему настроению или же к скорости выпадения волос – остались в прошлом.
Шаг.
Те мертвецы, что служили голему руками, свисали вдоль тела безвольными плетями, ладонями вниз. Викинг левой ноги явно был ниже собрата, поэтому монстр чуть прихрамывал.
Танг!
Игнат заработал. Стрелы с чавканьем входили в плоть, но на движение монстра не влияли. Трупы-руки зашевелились, поднимаясь. Мертвецы, вмурованные в плоть голема, потянулись за оружием. Несмотря на неуклюжесть носителя, покойники крутили мечами весьма лихо. Хотя выглядело это мерзко.
– Райволг и Женя – держите глаза на затылке. Можете в него камнями покидаться, но ни шагу ближе. Стас?
Бард тренькнул лютней. Он вцепился взглядом в инструмент, как усердный школяр, дёрнул за струны. Тварь забулькала. Рты мертвецов раскрылись, выдавая жуткий звук, будто из недр покойников выходил последний воздух.
– В жопу ваши ужастики, – ринулся я в атаку, не дожидаясь конца мелодии.