Одна моя половина испытывала мучительный соблазн не беспокоиться, не пытаться выяснить, кто они такие, куда меня везут и какие у них планы, а просто вырубиться, дать им сделать что они хотят, и, как говорится, пусть будет что будет.
Другая же половина, та, что три десятка лет не позволяла мне сыграть в ящик, ни о чем таком и слышать не желала. И в глубине души я был этому рад.
«Познай врага своего», – говорит Библия. В течение восемнадцати месяцев интенсивной подготовки в Хайленде шесть лет назад мне часто говорили то же самое. Я изучал их, слушал их треп: ничего особенного – у спецов в разговорном отделе яичница вместо мозгов; главная тема – какой поворот, первый, второй или третий, ведет к Генри-Хадсон-Парквей. Считать до трех там умели.
Эти были головорезами. Четыре здоровенных наемных головореза. И что-то подсказывало, что они не ошиблись, взяв меня. Я уже почти слышал шум бетономешалки в багажнике, готовившей быстросохнущий бетон для пары тесных ботинок девятого с половиной размера.
Сквозь волоски в ноздрях головореза справа я видел далекие огни Бронкса. Мы ехали по западному берегу Гудзона, вдоль живописного Пэлисейдс-Парквей, мимо аккуратно подстриженных лужаек, аккуратно подрезанных кустиков и аккуратно выкрашенных указателей к аккуратно расположенным красивостям – все для того, чтобы показать, как богат и успешен штат Нью-Джерси по сравнению с задрипанным соседом на другом берегу глубокой-глубокой реки. И сегодня она казалась еще глубже, чем всегда.
Кольнуло в задницу. То, что в начале поездки ощущалось как небольшой комочек, теперь причиняло боль, становившуюся все острее с каждой новой неровностью. Я сидел на чем-то колючем. Эта боль вместе с тычками в интимные части тела начинала меня раздражать.
Впереди затрещала рация.
– Браво-Дельта, на свадьбу успеваешь?
– Браво-Дельта забрал жениха, – ответил сидевший впереди громила.
Некоторое время рация только потрескивала и попискивала, как делают все рации, потом голос сообщил:
– Понял, Браво-Дельта. Выезжаем за невестой. До встречи у церкви.
– Все так, – сказал громила.
Чтобы понять, кого они называют невестой, сильно напрягаться не приходилось, но сидящий впереди тип – зубы у него выглядели так, словно подверглись атаке термитов, а изо рта воняло, словно он всю ночь пил из водосточной трубы, забитой дохлыми летучими мышами, – повернулся, явив помещавшуюся ниже шляпы и выше шеи жутковатую коллекцию шрамов, вмятин, пятен и фурункулов, и пояснил:
– Это про твою шлюшку, милый.
Сей перл английской лексики окончательно рассеял опасения насчет того, что меня взяли по ошибке. Вот только боль в заднице ничуть не ослабла, и общее самочувствие нисколько не улучшилось. Я по-прежнему не знал, кто они такие и чего хотят, – получить труп, или источник информации, или же все вместе. Большого желания идти им навстречу я не испытывал, однако в свете сложившейся ситуации – если в ближайшее время не сделать умный ход – мое мнение не слишком много значило.
Мы свернули с Парквей на Западную Девятую и выскочили на пролегавшее через лесистую местность двухполосное шоссе. Пошел дождь, пока еще легкий, он уже стучал по крыше резко и сильно. Этот хлесткий звук мне доводилось слышать раньше при такой же примерно, как сегодня, температуре – колючий, леденящий дождь, едва ли не самый опасный из всех. Водителю он видится обычным дождиком – так оно и есть, да только при встрече с землей вода обращается в лед, и уже через несколько секунд дорога становится катком. В зимнее время это явление – обычное дело для северо-восточных прибрежных штатов. Вести машину по обледеневшей дороге трудно и страшновато. Судя по сдавленным проклятиям и снижению скорости, водитель осознал опасность. Пока идет дождь – пусть даже идти он будет и не долго, – о шофере можно не беспокоиться.
Я постарался сосредоточиться на стволе, клином застрявшем у меня между ног. «Смит-и-вессон» 44-го калибра или дешевая подделка, состряпанная каким-нибудь подпольным умельцем? В любом случае эта штука была сродни ручной гаубице и могла запросто вынести мои коронные регалии через сиденье и днище машины. Имея дело с подделкой, нужно прежде всего беспокоиться из-за спускового механизма, весьма ненадежного и чересчур чувствительного к малейшему движению, что вполне устраивало сидевшего впереди громилу. Для таких типов не важно, где и когда пульнуть, – лишь бы пулять почаще, сохраняя свое место в платежной ведомости хозяина.
Верзила справа от меня беззаботно таращился в окно. Его коллега впереди вытирал запотевшее ветровое стекло. За стеклом, далеко впереди, горел зеленый глаз светофора. Между нами и светофором мигали задние огни большого грузовика, скорее всего, тягача с прицепом. Мы катились вниз, причем слишком быстро, учитывая состояние дорожной поверхности.
Громила на переднем сиденье включил радиоприемник, который тут же разразился коммерческим джинглом. Потом музыка оборвалась, и бойкий, веселый голос взялся рассказывать, какими мерзкими, паршивыми, гнусными мужьями мы все будем, если не бросим прямо сейчас все и не займемся установкой в доме дренажной системы «Уэмтрэш», которая намного облегчит жизнь наших жен. Поскольку ни один из моих спутников не проронил ни звука, я решил, что они, должно быть, обдумывают преимущества означенной системы.
– Один из ваших друзей забрел прошлой ночью в мои апартаменты и застрелил не того парня, – сообщил я.
Громила с халитозом обернулся, изрек короткое «Заткнись» и снова уставился вперед.
Зеленый на светофоре сменился красным. Радио рассказало об изумительных сделках, ждущих нас в офисе местного дилера «Понтиака». Надо только прийти и спросить Элмера Хайамса. А уж Элмер Хайамс сделает все в лучшем виде. Осчастливить наши семьи, купив новенький «понтиак» дешевле, чем где-либо еще в Соединенных Штатах Америки, просто – только загляни к Элмеру Хайамсу.
Я со всей силы надавил левым большим пальцем на спусковой крючок револьвера, а ребром правой ладони врезал по державшей оружие руке, ствол прыгнул вверх, и я выдернул палец. Курок щелкнул по патрону, пуля вылетела и вынесла изрядный кусок крыши, другая вошла между лопатками сидевшего впереди громилы, вышла из его груди вместе с половиной сердца и, пробив ветровое стекло, исчезла в сельских просторах Нью-Джерси.
Теперь у меня было оружие. Водитель, ухватившись обеими руками за руль, пытался посмотреть, что происходит сзади. На мгновение он забыл про красный свет и остановившийся грузовик, потом вспомнил, врезал по тормозам и принялся крутить баранку туда-сюда. Сосед слева, получив удар по яйцам, взвился от боли. Я рванул ручку вниз, толкнул его прежде, чем он успел опуститься на сиденье, и выкатился вслед за ним. Еще одна пуля прошила ему кадык. Я грохнулся на самый край поросшей травой обочины и увидел, как большой черный автомобиль сделал полный разворот и заскользил носом вперед прямо под длинный кузов огромного грузовика, который бритвой прошел через переднее стекло, руль, шею водителя и сидевшего впереди верзилы, швырнул их головы на колени громиле на заднем сиденье и, наконец, срезал голову ему самому и вынес ее на заднее крыло, с которого она скатилась на дорогу.
Колющая боль в заднице никуда не делась. Я осторожно ощупал проблемное место, обнаружил что-то большое и твердое, оторвал от брюк и поднес к глазам: это была вставная челюсть.
Я сел и сделал несколько глотков воздуха и окиси углерода. На шоссе стало тихо, и только где-то впереди долго рвало водителя грузовика.