Нади эль-Фарусся – «Кавалерийский клуб» – располагался неподалеку от ипподрома спортивного клуба «Гезира» на нильском острове того же названия в пяти минутах езды от района Замалек, где находился мой дом. На следующий день в восемь часов, чуть позже обычного, мы с Вальтрауд приехали в клуб. Въезжая в узорные чугунные ворота, я сразу заметил, что все завсегдатаи клуба уже были здесь – одни уже верхом, другие еще пили утренний кофе на безупречном английском газоне перед входом в клуб.
Слева от нас на манеже генерал Гураб отъезжал превосходную арабскую кобылу серой масти по имени Бульбуль, которую клуб содержал специально для этого высокопоставленного члена. Юсуф Гураб великолепно смотрелся верхом на лошади. Он считался одним из лучших наездников в стране и действительно являлся отличным спортсменом, хотя его манера управлять лошадью, на мой взгляд, была излишне жесткой. Увидев нас, Юсуф спрыгнул с лошади, похлопал ее по вспотевшей спине и подошел к нам.
– Я жду вас, – сказал он. – Надеюсь, мы сможем взять с вами несколько барьеров. Хотя, может быть, вам не удалось как следует отдохнуть прошлой ночью. Ну что, поедем?
– Не думаю, что нам надо торопиться, – ответил я. – Моей жене нужно взять первый урок, а после этого будет слишком жарко, чтобы упражняться в прыжках через барьеры, и нам останется только сидеть в тени.
– Хорошо, – согласился Гураб. – Тогда пусть урок начнется прямо сейчас, а потом она сможет осмотреть клуб и познакомиться с его членами.
После первой тренировки мы с Гурабом и Вальтрауд осмотрели стойла. Когда я показывал ей одного из моих серых жеребцов, я вспомнил одну историю, которую не мог рассказать в присутствии Гураба. Вскоре после моего прибытия в Каир я узнал в клубе, что один хорошо известный владелец скаковых лошадей по имени Аль-Шараи распродает часть своей конюшни. Я дал знать, что ищу хорошего жеребца, и один из членов клуба, доктор Махмуд Рагаб Фахми, старший советник в министерстве сельского хозяйства, предложил отвезти меня на ферму, где Аль-Шараи держал своих лошадей. Один из жеребцов привлек мое внимание, и я поинтересовался его ценой. Хотя я свободно говорил по-арабски, мне было важно, чтобы у окружающих сохранялось впечатление, что мне известны только несколько фраз. Поэтому доктор Фахми выступал в роли переводчика.
– Сколько вы хотите за эту лошадь? – спросил я.
– Сто двадцать фунтов, – последовал быстрый ответ.
– Она не стоит больше ста, – вступил в разговор Фахми, – но, поскольку ты мой друг, а этот проклятый иностранец набит деньгами, я раскошелю его на сто двадцать фунтов. Я уверен, что ты меня отблагодаришь.
Потом он обратился ко мне по-английски:
– Он хочет очень дорого, но я позабочусь, чтобы вас не ограбили. Предоставьте это мне, господин Лотц. Платите сто семьдесят фунтов, и ни одного пиастра больше.
Что мне оставалось делать? Я мог продолжать торговаться, мог приехать в другой раз с кем-то другим, более честным. Но мне было нужно дружеское расположение этого чиновника, если я хотел заняться разведением и экспортом лошадей. Ничего не оставалось, как с улыбкой выложить сто семьдесят фунтов.
Осмотрев стойла, мы втроем отправились в клуб. Было уже около десяти, и жара становилась невыносимой. Никто уже не ездил верхом, члены клуба отдыхали в плетеных креслах на тенистой веранде, попивая кофе и лимонад со льдом. Некоторых Вальтрауд уже знала. Данни объясняла, каким должно быть настоящее седло. Тут же находилась Надя Кисов в необычайно элегантном костюме для верховой езды. Рядом с ней стояла небольшая, бурой масти кобыла, к которой она боялась подступиться. Рядом с Надей располагался Баух, у которого, как всегда, была масса свободного времени. Юсуф начал представлять Вальтрауд тех, с кем она еще не была знакома. Присутствовали полковник Камаль Хадили, начальник полицейской академии; полковник Мохсен Сабри, который прислал Вальтрауд цветы, но не смог приехать к нам вечером; доктор Рауф Мегалли, хирург-окулист, женатый на австралийке Вин. (Мне удалось убедить Вин, что мы встречались в Австралии, и с тех пор она рассказывала об этом всем и каждому.) Там было также пять кавалерийских офицеров, членов национальной сборной, которые после утренних упражнений целыми днями болтались в различных спортивных клубах, курили гашиш или проводили время с девушками в отелях «Хилтон» и «Семирамида».
Мы заказали себе кофе, все придвинули к нам свои стулья, и завязался общий разговор.
– Вы собираетесь постоянно поселиться в Египте? – спросил полковник Мохсен Сабри. Я точно не знал, к какой конкретно разведывательной службе он принадлежал, но он имел отношение к контролю за иностранцами и редко задавал праздные вопросы.
– Постоянно – это, пожалуй, слишком сильно, – ответил я, – но если моей жене Египет понравится так же, как и мне, мы можем прожить здесь несколько лет. Конечно, если это понравится властям.
– А почему это может им не понравиться? – быстро отреагировал Сабри. – Наоборот, мы все вас любим. Только вчера вице-президент Хуссейн эль-Шафеи очень высоко о вас отзывался.
– Очень любезно с его стороны. Пожалуйста, передайте ему мою признательность. Я с ним уже давно не виделся.
С эль-Шафеи я познакомился через конноспортивную ассоциацию, почетным президентом и активным членом которой он был. В политическом смысле он был полный ноль. Он лишь поддакивал Насеру, хотя официально занимал пост вице-президента республики. За глаза его часто называли «аль гахаш аль гумхури» – осел республики.
– Я сегодня уже видел таблицу заездов, – заметил майор Алви Гази, один из кавалерийских офицеров. – Там ваша лошадь в пятом заезде. Может быть, мне поставить на нее пятерку?
– Ну, Алви, это не самый плохой выбор, хотя я ничего не могу гарантировать.
– А кто ваш тренер?
– Моррис. Первоклассный специалист.
– Да, я был в его конюшнях в Гелиополисе. Они расположены как раз рядом с танковым корпусом.
Это было, конечно, не простым совпадением. Я вдумчиво подошел к подбору тренера. Если не считать нескольких танковых частей, которые находились в зоне канала, египетская армия сосредоточила все свои бронетанковые силы на огромной базе в пустыне около Гелиополиса. Любое сколько-нибудь значительное перемещение бронетехники началось бы с этой базы. Трек, на котором Моррис тренировал лошадей, был расположен рядом с базой. В центре овального трека была построена пятиметровая деревянная смотровая башня, откуда тренер и гости могли наблюдать за лошадьми.
Каждое утро я забирался на эту башню с мощным биноклем и наблюдал за лошадьми, и не только за ними. Стоило повернуться чуть вправо, и передо мной открывалась панорама базы. Если бронетехника покидала базу, то я мог четко видеть направление ее движения, а затем на машине по следам гусениц мог точно установить пункт ее назначения. Этот пример еще раз наглядно показывал, как важно было израильской разведке иметь здесь наблюдателя, обладающего военной подготовкой и боевым опытом, который мог с одного взгляда определить состав военной колонны, оценить, была ли это рутинная тренировка, транспортировка техники в мастерские для ремонта или боевое развертывание.
– Ты собираешься покупать еще лошадей? – спросил меня Баух.
– Конечно, в будущем. Ты же знаешь, я хочу заняться разведением этих прекрасных созданий. На прошлой неделе я видел пару настоящих красавиц на ферме паши Хамзы. Он вроде готов их продать, но только после того, как я приобрету свою ферму и у меня будет место, где их содержать. Ведь здесь в клубе нет ни одного свободного стойла.
– А почему бы тебе, Рыжий, не поместить их в нашей армейской конюшне при казармах в Абассии? – спросил майор Гази. – Омар, ведь это можно организовать?
Полковник Омар эль-Хадари, командир кавалерийского подразделения в Абассии и начальник армейской команды наездников, с достоинством погладил свои усы.
– Я не вижу к этому никаких препятствий, – ответил он после небольшой паузы. – У нас есть много свободных мест. К каждой лошади будет приставлен солдат для ухода. Это можно организовать.
Я тепло поблагодарил его, однако тут же сказал, что, поскольку в Абассии расположен большой военный гарнизон, я не смогу туда часто приезжать, мне всегда нужен будет сопровождающий.
Мой собеседник засмеялся.
– Рыжий, ты просто неисправимый немец! У тебя что, не найдется простой фотографии, твоей и мадам? Передай их мне, и для вас будут сделаны постоянные пропуска. Будете приезжать, когда вам захочется.
Вот так все просто! Я уже давно искал подходы к гарнизону в Абассии.
Алви Гази посмотрел на часы.
– Пора идти. В спортивном клубе «Гезира» меня ждет одна шикарная блондинка. Американка.
Четверо других офицеров тоже встали и, отдав честь, последовали за Алви.
– Веселые ребята, – заметила Вальтрауд.
– Это не серьезные офицеры, – с усмешкой заметил Юсуф. – Их интересует только выпивка и женщины. Никогда, Рыжий, не одалживай им денег, ты их больше никогда не увидишь.
– Старина Юсуф! Не беспокойся, меня они не проведут. Но как тебе нравится предложение Омара для моих лошадей?
– На первое время это неплохое решение, но тебе нужна своя ферма. Я наведу справки.
– Отлично! Может быть, ты поищешь и приличную виллу? Теперь я женатый человек, и мне нужен приличный дом.
Юсуф, Данни и Надя – все с энтузиазмом вызвались помочь нам найти дом, и, проведя еще полчаса за кофе и светской болтовней, мы собрались уезжать. Герхард Баух проводил нас до машины, жалуясь на то, что с его лошадью в клубе плохо обращаются. Он, конечно, преувеличивал, но мне было интересно, куда он клонит.
– Я слышал, полковник Хадари предложил тебе конюшню в Абассии. Может быть, ты сможешь замолвить и за меня словечко?
Вот в чем дело! Я чуть не расхохотался.
– Это не так просто, Герхард, – заметил я. – Хадари может подумать, что я хочу его использовать. Ты знаешь, какие они щепетильные. Ты должен понять.
На этом мы расстались и уехали, довольные проведенным утром.
– Это как в рыбной ловле, – сказал я Вальтрауд, которая едва сдерживала свое изумление. – Ты насаживаешь на крючок насадку, забрасываешь удочку и ждешь. Если повезет, то можешь поймать крупную рыбу. Фридрих Великий как-то сказал: «Удача важнее хороших генералов». Будем надеяться, что удача нас не оставит и на сегодняшних скачках.