Борис улыбнулся другу и уверенно вышел из закоулка. Тёмная улица выводит на главную, а на ней уже располагается притон Михаля. Может статься, что никто и не попадётся даже.
И всё же, на шухере поставили одного пацанёнка. Вот он, проссавшись, вышел на угол главной и проулка, по которому идёт Борис. Огляделся для порядка – выставили-то его на всякий случай, вдруг Барс явится, что вообще не точно. Сначала взгляд мазнул по фигуре в мешковатой рубахе с капюшоном и побежал дальше, но паренёк вздрогнул и тут же посмотрел снова. Следом раздался громкий свист.
Борис побежал. Сейчас осторожничать нельзя. Даже если и чуть покровоточат раны – не страшно. Надо успеть выбежать на главную улицу, пока свора трущобных псов не сбежалась травить зверя.
Паренёк начал пятиться, с ужасом взирая, как на него несётся Барс. Успел вытащить заточку и замахнуться, но от удара ноги в грудь его кубарем отбросило на противоположную сторону улицы. Борис быстро огляделся.
Притон Михаля справа в шагах тридцати. Оттуда бегут трое. Слева улица постепенно теряется в сумерках и там тоже слышен топот. Борис решил, что там ещё двое. Самое предсказуемое – это бежать напрямик к дому Михаля, забирая влево. Что Барс и сделал.
Трое противников начали менять направление, чтобы зажать его у стены. Орут и матерятся, обещают мучать перед смертью. На самом деле, если бы поймали, то пришлось бы очень быстро оттащить сначала Бориса куда-нибудь подальше, так как, вот-вот из притона повалит любопытный люд, и за Бориса могут заступиться.
Но Барс на это не рассчитывал. Добежав до середины улицы, он резко сменил траекторию и подловил крайнего справа паренька на неожиданности. В руках у того оказалась дубинка, он успел вскинуть её для защиты, но Барс ловко поднырнул здоровой рукой и снёс незадачливому пареньку челюсть – хруст слышен на всю улицу.
Это охладило пыл нападающих и дало Борису время добежать до дверей. Он почувствовал, как напиталась кровью тугая повязка на рёбрах и пообещал себе, что спросит с них за каждую каплю.
– Чо там у тебя снаружи случилось? – уставился рыбьими глазами на Бориса Михаль. В прошлом он носил кликуху Сом за безразличный взгляд, но потом стал управителем подпольной арены и сменил прозвище.
– Попросил у пацанов табачку, а они дёрнулись, – с наигранной задумчивостью произнёс Барс, неспеша присаживаясь в кресло. Михаль напротив, а между ними стол. На нём пока пусто, а вот появится ли что-то зависит от хода разговора. – Непорядок.
– Будешь мне предъявлять за порядок, Барс? – дёрнул бровью Михаль.
– Мне пришлось как крысе через всякие щели сюда добираться, – низким голосом и раздельно проговорил Борис, – я думал, что хотя бы вокруг твоего дома можно ходить спокойно. А вокруг бегают какие-то дикие псы.
Михаль ответил не сразу, сначала пристально посмотрев в глаза Барсу.
– Ну может и завелось пару одичалых. Велю разобраться. Только ты сам не забывай, как оказался в таком положении. Не я виноват, что тебе приходится уподобляться крысе.
Борис отвёл взгляд и посмотрел в мутное стекло, из которого виден игровой зал первого этажа, с баром и сценой.
– Других вариантов не было, я тебе говорил.
– Мотал я это твоё “не было” на чём дед Макар лошадей не таскал, понял? – процедил Михаль. – Ты мне нужен пока на тебя ставят. А тут такой финт, что клановские городового спускают, а Мох просит для тебя три месяца на восстановления. С какого хера, Барсик?
И снова Борису пришлось сжимать челюсти потуже, сдерживая гнев.
– Я не твой ручной пёс – помни это. Ну, а насчёт дела, у меня уже есть план. Я хочу драться в панцире из толстой бычьей кожи.
В мёртвом взгляде Михала проклюнулся огонёк.
– Это не по правилам, никто не…
– У меня правая рука висит, Михаль! Это тоже не по правилам. У всех, кто встанет против будет преимущество.
Тот откинулся в кресле и достал кисет со смесью трав и грибов. Макнув подушечку большого пальца, он оттянул нижнюю губу и обмазал с внутренней стороны зеленоватый порошок. Некоторое время елозил языком, растирая. Получив первый кайф, заговорил:
– Ну, допустим. Но три месяца, Барс, это много.
– Две недели, – не задумываясь выдал тот.
– Гонишь?
– Забей на Моха. Он лекарь – работа такая. Через две недели ставь меня в сетку и найди до тех пор панцирь размер в размер.
Взгляд Михаля на короткое время потерял осознанность. Потом он очнулся, снова сел прямо.
– Я могу прям щас за подмастерьем портного послать. Мерки снять.
Борис помотал головой.
– Я ещё не советовался с Мохом. Пусть подумает, как меня быстрее подлатать. У него голова на этих рельсах катается. Дай нам день на всё и шли подмастерье.
– Ну лады, – повёл головой Михаль. – Жрать хочешь?
– Погоди, ещё дело есть. Мне надо где-то схорониться, пока не окрепну. Мох дал несколько дней, но потом сказал убираться.
Михаль хмыкнул, потом сглотнул и говорит:
– Это твои проблемы.
– Чёртов Сом! – выругался Борис. Орлёнок вовсю наяривал яблоко и просто слушал. – Мне теперь как отщепенцу ютится в брошенных забоях? Реально конченый байстрюк! Столько золота на мне заработал, а чуть попросишь – ужмётся.
– Тебе надо научится драться ногами, я думаю, – выдал Орлёнок.
Борис невольно сбился с настроя костерить Михаля, с недоумением уставился на друга.
– Думает он… нет такого стиля, а нет потому что нихрена не работает. Пока будешь махать ими – полную моську напихают.
– Это когда у тебя руки целы, – немного обидевшись, отозвался Орлёнок. – А когда одна? Ты сам-то думай, осёл!
– Мне может ещё гопака сплясать на арене? Очень поможет. Кто увидит, сдохнет со смеху.
Орлёнок призадумался на полном серьёзе.
– И спляши! Только не гопака, а так, чтобы не достать было. Скачи, прыгай, крутись. Свилю-то делаешь.
– Вредно тебе яблоки жрать, – заключил Борис. Его мысли целиком занимала проблема где жить.
Возвращаться пришлось другим путём и значительно дольше. Причин тому нашлось аж несколько: во-первых, на переходе с четвёртого на пятый ярус Борис спуститься не сможет – с одной здоровой рукой велик риск сорвать и хряпнуться на гору неисправных крепей; вторая причина – ядовитые пары, что концентрируются в некоторых частях пути после обеда; а в третьих, друзья решили, что из-за стычки возле притона Михаля, их могут поджидать на прошлом пути. Кто-то, что-то мог видеть и спешно доложить главарям шаек за щедрый куш.
Орлёнок поделился, что пару раз подрабатывал на Изобретателя. Вообще, его зовут Вольф Карл Германович, но прославился он не немецкой фамилией, а тем, что изобрёл “благодетельницу” – безопасную шахтёрскую лампу. Одна из самых страшных напастей преследующая киевских шахтёров, стоило им зарубиться глубже в недра – гремучий газ. Далеко не всегда удавалось успешно вентилировать выработки и это провоцировало взрывы. Изобретатель постоянно что-то выдумывает и прослыл блаженным, но после создания лампы стал народным героем. Больше уже никто не ругается на него за растраты и эксперименты.
Такому человеку всегда что-нибудь нужно. Большую часть поставляет клан Земли, которому приходится выкупать основные материалы у Огня, владеющего всей добычей угля, железа и других руд. Если бы не коксование и сушка, принадлежащие Земле с Воздухом, то быть беде, а так, кланы всегда договариваются.
Изобретатель – человек далёкий от мирского, потому расходует материалы беспечно. За это, а также за угрозу жизням и здоровью живущих поблизости людей, он получал общественное осуждение. После изобретения “благодетельницы” настроения изменились.
Орлёнок был нужен Изобретателю по двум делам. Первое это узнать, в какой части Нижнего Киева можно разместить новый испытательный цех, чтобы он был близок к воде, углю, и в случае аварии не навредил большой массе народа. Борис с удивлением выслушал, что Орлёнок облазил все нижние ярусы, где располагаются плавильни, кузнечные мастерские и переработка угольной породы. Вместо платы он получил первоклассные ботинки, которые спрятал и пока не решается носить – боится, что отберут.
Второе задание было – найти два особых порошка, которые, как узнал Изобретатель, используются для приготовления дурманящих веществ. В Верхнем Киеве такое производство существовать не может, ибо порядок соблюдается намного лучше, а в Нижнем, действительно, есть.
Так как Орлёнок уже давно якшался с самым отборным бандитским отребьем, то знал, где подобное можно достать. Борис, конечно же тоже, но ему всё это сильно не нравилось и только воля Михаля не давала просто прийти и разнести там всё. Либо хотя бы попытаться.
За второе дело Орлёнок несколько месяцев хорошо питался у Изобретателя, пока не разгневал его и до сих пор ходит в опале.
Орлёнок успел узнать всё, например, что дом у Карла Германовича в Верхнем Киеве, но из подземелий он практически не выбирается. Главная лаборатория на третьем ярусе, ближе к краю, а всякие экспериментальные цеха, в количестве четырёх штук, на нижних. Новый путь было решено проложить как раз через главную лабораторию, потому что Изобретателю, в виду частых спусков, оказалось неудобно пользоваться шахтёрскими клетями и общими лестницами, вот он себе и оборудовал личный лифт – Орлёнок знает, как им пользоваться и друзья смогут сразу спуститься на нужный ярус.
Понятно дело, Борис возмутился, почему же они сразу не поехали на нём.
– Это тебе не по щучьему велению и твоему хотению работает, – фыркнул Орлёнок. – Господин Изобретатель же для себя сделал. Его можно запускать либо с третьего яруса, либо с тех, куда клеть лифта прибыла и висит.
Друзья уже почти подобрались к главной лаборатории, которую слышно за много зданий до. От креплёного стальным двутавром потолка отражаются скрипы, треск и гул механизмов. Иногда по каменному полу проходят колебания. Орлёнок с Борисом взволнованно переглянулись: не разрушится ли каменное перекрытие между ярусами?
Для нужд лаборатории и во избежание случайных повреждений, перед ней выдержано пространство и по периметру возведена крепкая ограда из двойного кирпича. Сама лаборатория выстроена почти в три этажа под самый потолок, упираясь в него стальными балками. Камень, красный кирпич, цементный раствор щедро перемежаются стальными конструкциями. С одного края лаборатории выпирает пристройка, стоящая на колоннах; в неё ведут латунные трубы. С другого – примыкает площадка на которой возведён массивный механизм, тоже перевитый трубами разной толщины. Всё здание производит вид единого агрегата, исходящего паром и угольным ароматным дымком. Для утилизации оных предусмотрен раструб вентиляции, труба которой прикреплена к потолку и уходит прочь к общим шахтам.
От стоящего на площадке агрегата отведены ременные передачи и вал в лабораторию. Сейчас он крутится, исторгая скрипы и гул. В здании тоже происходят процессы. В работу вовлечено несколько людей, слышатся громкие разговоры и приказы. Орлёнок и Борис застыли, поражённые происходящим.
Со стороны сложного механизма на площадке мощь звуков только нарастает. Огромный бак с золотистым отливом затрещал. Из лаборатории вышел высокий господин с тростью и помахал ребятам. Они не заметили его, так как во все глаза пялились на шумный агрегат. Вдруг, бак затрещал сильнее, выстрельнули струйки пара в разные стороны, а следом он с ужасным грохотом взорвался. Волной взрыва ребят легко смело и бросило на кирпичный забор, а после всё потонуло в облаке пара.