– Эй. Таара. Проснись.
Крост потряс меня за плечо, и сон слетел мигом. Я испытала острое разочарование, даже поморщилась и попыталась украдкой вытереть слезы, но с таким же успехом можно было делать вид, что я сдохла: Крост прекрасно все видел и пришел, наверное, потому что я завываниями мешала ему спать.
– Ты в порядке?
– Да. Голова болит. Сколько мы вчера выпили?
– Не «сколько», – хмыкнул он, – а всё. Ленард с утра ныл, что даже кефира не осталось.
– Ленард?
– Да, я как раз хотел тебе сказать прежде, чем ты устроишь очередное явление богини подданным в своем любимом стиле. Мы не планировали встречаться здесь, но Сайлер выступил с новым предложением, и надо его обсудить. Хочешь – можешь присоединиться, рано или поздно тебя придется всем показать. Либо ближайшие три-четыре часа не спускайся вниз.
– А кто пришел?
– Ленард, Берген, Яспера, Уотерторн, несколько магистров, которых ты вряд ли знаешь, и глава стражи Спаркхарда. И ди Файр.
– Я думала, он во Флеймгорде, – нахмурилась я.
– Извини, он не докладывает мне о приключениях и перемещениях. Но, полагаю, во Флеймгорде он был, потому что именно ди Файр привез нам занятные новости. Так что? Принести тебе завтрак сюда?
– Нет, – чуть подумав, сказала я, – спущусь.
Пора уже что-то делать, иначе, пока я здесь заботливо взращиваю и удобряю страдания, Сайлер развалит королевство, Акорион устроит апокалипсис, а Яспера родит тройню. И неизвестно еще, что хуже.
– Тогда давай договоримся, что мы не будем пугать людей, хорошо? – улыбнулся Крост.
– Я не могу отстегнуть крылья. А это уже пятьдесят процентов испуга.
– Но ты можешь с ходу не обещать утопить в хаосе Арена Уотерторна, например.
– Я никогда не обещала утопить Уотерторна.
– Но вчера ты вернулась злая, ничего не рассказала и выпила все мои запасы. Поэтому я перестраховываюсь. Скоро начинается учебный год, и мне некогда закапывать трупы.
– Хорошо, я поняла. Буду молча слушать.
– Свежо предание, – фыркнул он. – Одевайся.
Я бы с удовольствием надела что-то простое и удобное, но Алайя только сняла мерки и вряд ли приступила к заказу, поэтому снова пришлось взять платье с открытой спиной и пытаться втиснуться в него вместе с крыльями. Наряд не слишком подходил для встречи на тему грядущего апокалипсиса, поэтому, спускаясь вслед за Кростом, я чувствовала себя идиоткой.
– Кхм… господа. Скрывать ее нет смысла, поэтому лучше вы узнаете сейчас. Сегодня к нам присоединится…
Он обернулся вправо, но я уже успела передислоцироваться и, хихикнув, помахала рукой с левой стороны. Мне достался укоризненный взгляд Кроста, равнодушный – Ясперы, заинтересованный – Ленарда, Бергена и остальных, веселый – Уотерторна.
А Бастиан лишь обжигающе холодно скользнул по мне взглядом. Нарочито бесстрастно, но я успела поймать его взгляд и заметить в глубине темных глаз опасные искорки. О нет, он не остался равнодушным, увидев меня, но неужели научился держать эмоции при себе? Сердце невольно сжалось от мысли, при каких обстоятельствах пришлось учиться.
– Деллин! – первым воскликнул Ленард и, подскочив, заключил меня в объятия, совсем не свойственные магистру, который у меня даже не преподавал. – Я рад, что вы очнулись!
Интересно, он не заметил крылья или тактично сделал вид?
– Я так понимаю, – усмехнулся Уотерторн, – нам следует преклонить колено?
– Вам – было бы неплохо, остальным необязательно, – холодно ответила я.
– И в чем разница между ней и Деллин Шторм? – поинтересовался водник.
– В том, что у меня дисграфия пропала. Могу нацарапать тебе на лбу неприличное слово без ошибок.
– Так, – Кейман мягко отстранил меня подальше от водного короля, – давайте вспомним, что у нас временный нейтралитет, и не будем царапать никакие слова. Таара, сядь, пожалуйста, куда-нибудь. Арен, не дразните ее, она этого не любит, а теперь еще и может сделать физическое замечание.
Я ему что, собака? Не дразни Бобика, он кусается.
Но села в кресло, так, чтобы видеть всех присутствующих. Наличие зрителей за спиной неимоверно бесило.
– Я так понимаю, король сделал предложение? – спросил Крост.
Бастиан мрачно кивнул, все так же на меня не глядя.
– Брину отправят в закрытую школу до полного истощения магии, затем отпустят.
– Если?
– Если я передам Дом Огня дяде.
– Ожидаемо.
– Я отказался.
У меня сам собой открылся рот.
– Но ее же казнят, – вырвалось у меня.
Бастиан долго молчал. Никто не решался нарушить гнетущую тишину, а Крост выглядел мрачнее тучи. Он любил детей, которых воспитывал. В Брину вообще было сложно не влюбиться. Холодная, надменная, но с огромной любовью к брату и жизни вообще.
– Она этого хочет, – наконец с видимым трудом произнес Бастиан. – Она просила, чтобы мои законники выбили казнь.
– В закрытой школе она не дотянет до выпуска, – вздохнул Ленард. – А если и дотянет, то будет тенью прежней Брины. Как ни жутко признавать, но она права. С казнью все хотя бы кончится быстро.
– Нельзя, чтобы на трон сел Кайден, – равнодушно бросил Уотерторн. – Есть вещи, ради которых нужно жертвовать всем.
– И многим ты уже пожертвовал? – поинтересовалась я.
– Да прекратите! – рыкнул Крост. – Вы либо заодно, либо катитесь к демонам, мне хватает школы, чтобы еще и здесь играть в воспитателя.
– Извини, – буркнула я. – Но нельзя жертвовать Бриной! Надо дать понять, что Акорион не может получить все, что хочет.
– И что вы, моя богиня, предлагаете? – хмыкнул Уотерторн.
«Заткнуться», – подумала богиня, но по настоятельной просьбе Кроста промолчала.
Я повернулась к Кейману.
– Надо ее вытащить, и все.
– Надо. Предлагаешь пойти на открытый конфликт со стражей и Сайлером? Вломиться в школу и увезти ее?
– Предлагаю делать то же, что делает он. При возникновении вопросов валить все на меня. Пришла Таара, снесла стену, умыкнула принцессу, плюнула в директора и ускакала, лихо хохоча. Претензии не принимаются, кто знает, что там у этой долбанутой бабы в голове.
– Почти официальный ответ. Ну а если король потребует тебя для суда? Что мы ему скажем?
– Тогда пусть объявляет меня Таарой и доказывает, что я и Деллин Шторм – это одно лицо. С удовольствием на это посмотрю. Особенно если вдруг ему удастся, и придется рассказать Штормхолду, что мне его дочурка в свите нахрен не сдалась. Кстати, мне в голову тут пришел вопрос.
Кейман изрядно веселился, наблюдая за реакцией на меня остальных. Сложив руки на груди, он сел на подлокотник дивана, и от меня не укрылось, как чуть отодвинулась Яспера. Кстати, чего это они с Бастианом не рядышком?
– И что за вопрос?
– Король всем объявил, что приносит дочь в жертву богине смерти во имя блага Штормхолда. Но согласно ритуалу Катарина сначала должна сгореть в пламени хаоса, а уж потом лоббировать папочкины интересы в ряду фрейлин богини. Учитывая то, что я не имею ни малейшего желания обращать против нее пламя хаоса, а еще не уверена, что помню, как это делается… что будет делать Сайлер, который в курсе, что все это постановка? Спрячет ее и объявит, что Таара теперь наша?
– Хороший вопрос.
Что-то мне подсказывало – в первую очередь в глазах Кроста, – что на вариант «спрячет и наврет» он не слишком-то надеялся.
– Можно я воспользуюсь репутацией пессимиста и предположу? – сказал Уотерторн.
Крост пожал плечами, мол, валяй.
– Принцесса должна умереть. Если Катарина объявится где-то, пусть даже вне Штормхолда, для Сайлера это будет означать конец. А так история красивая: король скрепя сердце и скрипя зубами отдает дочку в жертву богине, чтобы спасти королевство. Принцесса в муках погибает. А дальше либо наш дорогой друг Кейман Крост спасает мир и Сайлер гордо предстает перед восхищенным народом, либо все катится в хаос, но в этом случае бунт – последнее, чего будет нужно бояться. Поэтому примет Таара жертву или нет, Катарина умрет.
– Проблема в том, – Ленард сделал глоток остывшего кофе и поморщился, – что Акорион так или иначе найдет, как надавить на его величество. И лучше бы нам надавить первыми.
– Поэтому Катарина должна жить, – кивнула я.
– И что ты предлагаешь? Снова сломать стену и убежать в закат, лихо хохоча? – спросил Крост.
– Да!
– Как у тебя все просто.
– Что не так?
– Мы не можем вламываться в тюрьмы и школы по своему хотению. Это рискованно. Твоя сила не восстановилась, ты едва ли сильнее Деллин. А может, и слабее.
Я щелкнула пальцами, вызвав сноп электрических искр. Потом, правда, тут же пожалела: Кейман помрачнел и стиснул зубы, но зато впечатлились окружающие. Не столько проявлением магии – в общем-то, простеньким и почти детским – сколько сочетанием магии и крыльев.
– Если тебя поймают…
– Кто меня поймает? Взмахнула крыльями – и до свидания.
– Крылья не съемные. И доказать, что девушка, забравшаяся во дворец, и адептка Деллин Шторм – одно лицо, сможет даже глухонемой престарелый законник в маразме!
– Мы уже пробовали делать по-твоему! – почти крикнула я. – Это не сработало! Брина в закрытой школе, Катарина готовится стать шашлыком, а адептке Деллин Шторм всадили нож по самую рукоять! Давай попробуем по-моему. Никто ничего не успеет понять. Мы устроим грозу, такую, чтобы у Сайлера башни попадали, я не буду лезть через забор, стража меня не заметит. Спущусь сверху, залезу в окно – и принцесса спасена. Все.
– Все, – передразнил меня Крост. – Ты сначала научись летать на крыльях, спасительница принцесс.
– Впереди больше двух недель. За это время можно стать чемпионкой крылогонок. Зато у нас будет принцесса. Спрячем ее и выдадим королю ультиматум: или он кончает заниматься мракобесием и готовит Штормхолд к противостоянию с Акорионом, или мы предъявим народу принцессу, богиню и посмотрим, как его вздернут на площади. И да, будем дико хохотать при этом.
– А потом вломимся в школу и заберем Брину. Может, сразу пойдем и убьем Акориона?
– Классная идея. Схожу за плащом.
– С тобой невозможно разговаривать.
Я закатила глаза. Народ вокруг притих и, похоже, просто наблюдал за шоу.
– Что ты предлагаешь? Сесть за стол переговоров? Я. Не. Хочу. Разговаривать. Король идиот. Запутавшийся, натворивший дел придурок, который онанирует на корону вместо того, чтобы решать реальные проблемы. И он казнит Брину, прекрасно зная, что она не виновата. И однажды объявит меня ненормальной психопаткой, которая заживо сожгла всеми любимую принцессу просто по приколу.
– Как будто это неправда, – тихо хмыкнула Яспера.
На ее несчастье, именно в этот момент все замолчали, и слова повисли в воздухе. Я встретилась взглядом с демоницей и кожей ощутила ее ненависть, смешанную со страхом. Темная сущность внутри Ясперы боялась меня. Я чувствовала, что стоит лишь ухватиться за нужную ниточку, потянуть – и власть превратится в абсолютную. Чувствовала это и Яспера, поэтому казалось, будто она сражается за собственную жизнь с гордо поднятой головой.
– Тебе лучше вернуться в школу, Яспера, – ласково улыбнулась я. – Ванджерий в городе. В школе тебе будет безопаснее.
На лице демоницы застыло выражение недоверия и ужаса, Крост выпрямился, да и остальные тревожно переглядывались. Я поднялась.
– Пожалуй, я бы не отказалась от чашечки кофе. Кому-то сделать? Нет? Ладно. Вернусь через несколько минут.
– Таара! – рявкнул мне вслед Крост.
Я уже засыпала в турку кофе, когда он следом вошел в кухню.
– Как это понимать?
– Что?
– Прекрати. Что значит Ванджерий в городе? Ты видела его?
– Да, видела.
– Когда?
– Вчера. – Я пожала плечами. – Он шел за мной от самого дома Бастиана, хотел поговорить.
– Тебя ничего не смущает?
Крост выглядел примерно так же, как турка: вот-вот готовился перейти к кипению. Я старалась наливать кофе в чашку спокойно, но мысленно готовилась к бою. И видят боги, этот бой я проигрывать не собиралась!
Хотя какие боги? Боги здесь ни черта не видят.
– Что меня должно смущать, по-твоему?
– Ты могла мне рассказать о Ванджерии.
– Я только что рассказала.
Он со всей дури грохнул кулаком по столу, но времена, когда гнев господина директора меня пугал, миновали.
– Вот так? При всех? Выбрав удобный момент?
– Если тебе интересно, я собиралась сделать это днем. У нас есть сливки?
– Ты перешла черту, Таара.
– Что тебе не нравится? Я сказала правду, дала совет, в котором уверена. Ей будет безопаснее в школе, Ванджерий одержим. Школа хорошо охраняется, в школе есть ты.
И даже я. Если хоть кто-то, близкий Акориону, туда сунется, к хозяину поедет по частям, разными рейсами.
– Ты могла сказать вчера. Мне. Наедине.
– А она могла промолчать? Или только твоей Яспере можно распускать язык? Чего она ждала? Пора уже уяснить, что времена, когда можно было бить по рукам ненавистную студентку, прошли. И теперь или она заткнется, или бить по рукам буду я.
– Хватит! – рявкнул Крост. – Ты не смеешь манипулировать людьми в моем доме и в моей школе! Думаешь, я не понимаю, зачем ты придержала ценную информацию о Ванджерии? Считаешь, все это – твои игры? Думаешь, можно убрать Ясперу подальше от ди Файра, и снова станешь ему нужна?
– Да-а-а. – Я отхлебнула горячий кофе. – Иногда тебя стоит злить просто для того, чтобы слетела маска разумного опекуна.
Горчит. Кофе? Или то, что мы сейчас творим?
– Я бы сказала тебе, лично, наедине, шепотом и в подробностях, но видишь какая штука. Яспера не умеет держать при себе свою ненависть, хотя лично моей вины в том, что ее чуть-чуть покоцали в ранней юности, нет. Это братик придумывал ритуал с пересаженным сердцем, и твоя подружка могла бы предъявлять претензии ему. Но вот незадача: братик был далеко, а еще мог втащить. Поэтому объектом травли выбрали Деллин Шторм. Издевались над дислексией, рассказывали о том, как меня следовало бы убить, чтобы нормальные люди не мучились. И даже сейчас, когда, казалось бы, стоит засунуть язык в задницу, она лезет на рожон.
Я все-таки не выдержала: под потолком опасно сверкнуло электричество.
– Но к Яспере у меня нет вопросов. Она получила то, на что нарвалась, и мне правда плевать, будет деточка рыдать в подушку от страха в доме Бастиана, вернется в школу, чтобы портить мне настроение, или отправится к демонам в прямом смысле этого выражения. Меня волнует вопрос, почему ты промолчал. И почему хамство Ясперы в мой адрес при всех, при преподавателях, которые знают меня как Деллин, при человеке, которого я люблю, спустя пару недель после возвращения из мертвых – это нормально, а когда я ответила – снова во всем виновата. Может, потому что ты сам не можешь разобраться в себе?
– Я с тобой согласился, Таара. Я готов был выслушать твои предложения и подумать над тем, как вытащить Катарину и Брину. Но если ты будешь так вести себя, то разговора у нас не получится. И жизни тоже. Я тебе не нужен, считаешь меня и мое окружение врагами – можешь жить самостоятельно. Акорион обрадуется, если мы превратимся в кучку враждующих скандалистов.
– Одна проблема, Кейман: это твое окружение считает меня врагом. Ты просишь меня быть милой и доброй с человеком, который не упускает случая ударить побольнее.
– А ты вообще способна быть милой и доброй? – поморщился он.
Воцарилась гнетущая, противная тишина. Пахло мятой: свежие листья лежали в вазочке на столе. Запах напоминал о школе, мятном чае, который давали по выходным. Пушистом снеге за окном.
– Не возвращайся. Я не хочу сейчас тебя видеть, – бросил напоследок он прежде, чем вернуться в гостиную.
Кофе обжигал ладони. Подумалось, что стихийная магия мне все еще неподвластна, и придется купить браслет с крупицами. Да и кучку черных повесить на запястье для маскировки, так же, как это делал Крост.
За окном сгущались тучи. Меня разобрал нервный смех, когда от первого раската грома сотряслись стены. Родной Штормхолд. Родная гроза, как давно я тебя не слышала! Как же хотелось, чтобы ураганом снесло все подчистую. Флеймгорд с ополоумевшим королем и готовящейся в жертву принцессой, школу со всеми ее мажориками, этот чертов дом, где я тоже гостья. И Кроста, будь он проклят.
– Деллин, вы в порядке?
Я словно вышла из оцепенения, взглянула на часы и поняла, что просидела на кухне почти полтора часа. Все, должно быть, разошлись, а ведь я хотела поговорить с Бастианом. Почему он не зашел?
– Садитесь, магистр. Хотите кофе?
– Не откажусь, если вы… м-м-м… готовы его сварить. Я могу и сам, просто обычно у меня получается какая-то бурда, если честно.
– Для вас – все что угодно. Все уже закончилось? Все разошлись?
– Бастиан и Кейман еще здесь, обсуждают судьбу девушки, Брины. И Яспера, кажется, поднялась наверх. Вряд ли он теперь выпустит ее.
– Тогда придется собирать вещи. У вас большой дом?
Он рассмеялся, размешал в чашке с кофе сахар, когда я подала, и с наслаждением пригубил.
Молчать с Ленардом было проще, чем с Кростом. Он, конечно, нет-нет, да и с любопытством на меня поглядывал, но при этом хотя бы не видел во мне безумную богиню. Или видел, но до конца не понимал, как именно связаны она – девушка из легенд о темных – и я – внешне почти обычная Деллин Шторм.
– Вы меня боитесь? – спросила я.
– Нет, а должен?
– Не знаю. Эти крылья жутковатые.
– Я видел и не такое, Деллин. И потом, вы заблуждаетесь, если считаете, что сильно изменились.
– Что? – Я вскинула голову.
– Невозможно остаться прежним человеком, пройдя то, через что прошли вы. Я, конечно, не знаток, возможно кто-то и видел в вас трепетную наивную девицу, но я еще помню, как вы приперли меня к стенке, пытаясь выяснить правду об адептке Фейн.
– И вы мне ее не расскажете?
– Нет, – с улыбкой подтвердил Ленард.
– Значит, и вправду не боитесь. Это немного утешает.
– Если хотите поговорить с Бастианом, вам стоит поторопиться. Он не слишком-то любит ходить в гости к Кейману.
– Да уж, мне сейчас только Бастиана не хватало, – пробормотала я, но все же поднялась.
За окном снова громыхнуло, порывом ветра распахнуло окно, и стакан, опрометчиво оставленный на подоконнике, полетел на пол. Машинально я вскинула руку, замедляя падение. Ленард задумчиво наблюдал.
– Думаете, что-то может быть хуже, чем ваш недавний разговор с Кейманом?
– Его вся улица слышала или только пара соседей?
– Мы слышали лишь грохот, но у господина директора очень живая мимика, – усмехнулся Ленард. – Не волнуйтесь, Деллин. Все образуется.
Нет, правда, я почти готова переехать к Ленарду. Пусть он не умеет варить кофе, зато восхищается моим, а это не самая, надо заметить, божественная эссенция. А еще Ленард смотрит на Деллин. И видит Деллин, и разговаривает с ней. Глоток свежего воздуха среди настороженных опасливых взглядов.
Что ж, к голосу разума стоило прислушаться. Невозможно жить во сне, рано или поздно придется говорить с Бастианом. Почему бы не сегодня?
Хотя я бы нашла миллион этих причин. Только они все сводились к позорной панике, совершенно недостойной образа, которого я придерживалась. В районе солнечного сплетения все жгло от иррационального страха. Руки неприлично дрожали. Когда я вошла в гостиную, Крост с Бастианом уже закончили. Кейман лишь скользнул по мне холодным взглядом – и устремился к лестнице, а Бастиан подхватил плащ, висевший на спинке кресла.
– Привет, – сказала я.
Рука парня замерла над плащом.
– Привет, – после паузы ответил он.
– Я заходила вчера.
– Да, Яспера сказала.
Я жадно всматривалась в знакомые черты. В светлые, по обыкновению растрепанные волосы, чуть более длинные, чем когда мы расстались. Этот Бастиан казался необычным: на его лице отсутствовала привычная усмешка, а в глазах появилась совсем не свойственная Бастиану серьезность. Она и раньше, вместе с пламенем, зажигалась в темных омутах, но сейчас, похоже, стала неотъемлемой частью его облика.
– Я думала, ты хотя бы напишешь. Или поговоришь со мной.
– О чем?
– Считаешь, что не о чем?
– Прости. – Он нахмурился. – Действительно не понимаю, о чем я должен с тобой говорить.
Я сделала судорожный шаг вперед, но запуталась в полах платья и замерла, чтобы не свалиться на пол, как мешок с картошкой. Демоновы крылья!
– Может, о том, что нужно спасти Брину? Наплевав на все аргументы и решения Кроста, просто взять и спасти?
– Да, – кивнул он. – Мои руки связаны, но если тебе удастся, я буду у тебя в долгу.
– Мне не нужен твой долг. Я…
Показалось, будто меня окатили ледяной водой.
– Я знаю, что прошло много времени. Все так изменилось. Но мне казалось, за полгода невозможно разлюбить. Ты ведь любил?
– Деллин? Любил. Только какое отношение к ней имеешь ты?
– Все не так просто… Она…
– Она мертва, – отрезал Бастиан.
– Она всегда была мной.
– Нет. Ты похожа на Деллин, но между вами пропасть.
– Тогда почему ты не ответил Арену, когда он спросил, в чем разница между мной и ней?
Там, где еще недавно сидел страх, теперь словно разорвалась осколочная граната. В памяти всплыл разговор с Бастианом, еще в школе, когда он признался, что отношение после пересадки к нему изменилось. Что сестры стали бояться, что никто больше не смотрел на него как на родного человека. В глазах Бастиана сейчас не было страха, но он смотрел на совершенно постороннего человека, лишь отдаленно похожего на девушку, которую он пригласил на выпускной.
Мне хотелось узнать тысячу вещей. Как он, как Брина, получил ли Бастиан диплом, чем теперь занят. Но между нами теперь выросла гигантская глухая стена.
– Разница в том, что у Деллин не было крыльев темной твари. Она не смеялась над бедами Штормхолдда. И никогда бы не использовала чужой страх, теша свою ревность.
Он, подхватив плащ, сделал несколько шагов в мою сторону, и та часть меня, что отчаянно хотела спрятаться в самый темный угол дома, победила: я опустила голову, только чтобы не видеть ни равнодушия, ни сожаления на его лице. Не было магии, которая вернула бы ему Деллин, но если бы существовала, я бы исчезла. Только ради него вернулась бы снова в хаос.
– Мне так жаль, Бастиан.
Я закрыла глаза, пряча подступающие слезы. Ненавижу плакать! Ненавижу эту проклятую беспомощность!
– Я не хотела, чтобы и ты во мне разочаровался.
– Ты получила второй шанс, как и я. Тебе его дала Деллин, как и мне. Не оскорбляй ее память.
Я уже ощущала такое раньше. Однажды, стоя на балконе, скрытая за тонкой тканью штор, смотрела на опадающие с крыльев перья, как они неотвратимо превращаются в пепел. Тогда казалось, будто я поддаюсь мимолетному порыву, вкрадчивому опасному внутреннему голосу, уговаривающему сделать шаг в пропасть, и в последнюю секунду, когда падение неотвратимо, понимаю, что отдала бы душу за то, чтобы за секунду «до» просто обернуться.
Всматриваясь в зеркало, я ждала, что увижу себя прежнюю. С непослушными каштановыми волосами, с привычными кругами от недосыпа под глазами. Как в свое время Таара улыбалась из зеркала, так казалось, что и Деллин сейчас взмахнет рукой, улыбнется и по привычке покажет большой палец, даря уверенность, что все будет хорошо.
Прежняя Деллин не смогла бы одолеть Акориона. А нынешняя сумеет, только, скорее всего, отправится вслед за братом. И в этом будет определенная справедливость.
Я побрела к себе в каком-то полусонном состоянии, с намерением залезть под одеяло и отключиться. А проходя мимо двери кабинета Кроста, замерла, услышав приглушенные голоса. Узнав в них Ясперу и Кроста, получила какое-то мазохистское удовольствие от болезненного укола в то место, где должно было располагаться сердце.
– Я не хочу возвращаться. Я не могу снова оказаться с ним, Кейман, он ведь не остановится, пока не получит свое!
– Успокойся, слышишь? Мы всегда знали, что однажды он объявится. Я не позволю ему к тебе приблизиться. Я тебе обещал. Ты вернешься в школу, там он тебя не достанет. Не бойся.
– Поцелуй, меня, пожалуйста… То есть… я знаю, что ты с ней, я знаю, что она твоя жена, что все кончено, я просто… если он все же придет, если от меня ничего не останется… хотя бы будет за что держаться.
– Яспера, – мягкий голос Кроста кромсал душу безжалостнее самого острого ножа, – я никогда тебя не брошу. Я обещал, в тот день, когда тебе сохранили жизнь, я поклялся, что не позволю ему тебя забрать.
– Даже если она решит иначе?
Я прислонилась лбом к холодной стене.
– Она ничего не решает.
– Теперь ты понимаешь?
– Что? – Я оборачиваюсь. – Демоны, я думала, это закончится. Ты теперь будешь вечно кошмарить меня снами?
– Ты не станешь частью их мира.
– Я не хочу быть ничьей частью. Я самодостаточная личность. Ты ведь жил на Земле. Неужели не слышал о феминизме?
Акорион усмехается. Я смотрю под ноги, где мягкие волны океана размывают песок, и понимаю, что подсознание привело меня на Силбрис. Там всегда было хорошо и спокойно. Хотя я бы предпочла другой сон, с другим мужчиной. Но выбирать в последнее время не приходилось.
– Хочешь, Таара. Ты всегда хотела вырваться на свободу, найти себя в мире. Узнать, что такое дружба или любовь. Иронично, да? Ты больше не нужна Кросту, он тяготится заботой о тебе. Не нужна этому мальчику, он не готов принять тебя настоящую. Не нужна подруге, ты ее оттолкнула. А той, что помогла тебя вернуть, осталось совсем немного. И что тебе останется? Стать оружием в чужой войне? Смотреть на чужое счастье?
Он берет меня за руку. Я отстраненно чувствую на пальце ледяное кольцо из числа его прошлых подарков. А вернее, моей давней коллекции.
– Ты никогда не думала, что с тобой не так? Почему ты годишься только для ненависти?
– А ты умеешь ухаживать за девушками.
– Я говорю правду, ты знаешь это. Даже нося другое имя, ты неизменно вызывала только ненависть и раздражение. Почему?
Я молча смотрю на небо. Старый детский трюк: задрать голову в глупой надежде, что слезы не прольются на щеки. Раньше казалось, он работал.
Три звезды удивительно ярко освещают пляж. Я бы отдала все, чтобы одна из них погасла.