Кокетка, прижавшись к тихоне, приветливо улыбнулась.
– Подумала сначала, что не ты! Но нет, не ошиблась! Ты ещё во-о-о-о-н там стояла: возле пожилой женщины и какой-то семьи. Это твоя бабушка? Помогаешь?
– Вообще-то это моя мама, – недовольно буркнула Поспелова, расплатилась с продавщицей и, подобрав котомки, развернулась прочь от непрошеного общения.
– Ой, не знала! – сконфузилась Ната. – Тебе помочь? Давай я одну сумку понесу!
Люба не успела ответить, как девушка выхватила из её рук одну из хозяйственных авосек.
– Ого, какая тяжёлая! Разве можно такие тяжести таскать?!.. Ты что?!.. Спину не жаль?
– Если не по силам – не утруждайся. Я привыкла. Давно с базара продукты ношу.
– И тебе себя не жалко?
– Что значит «жалко»? А кто за меня носить их будет?
– Родители. А тебе, чтобы не надорваться, можно поменьше покупать. Или везти на велосипеде, если машины нет. Моя мама в хирургии медсестрой работает. Говорит, что, если спину сорвать или живот, страдать от болей потом всю жизнь будешь. Мне и сестре она запрещает таскать тяжёлое. Мол, вы девочки, ещё детей вынашивать и рожать. Беречься надо!
Любе нечего было на это ответить; она лишь раздражённо поджала в гримасе губы.
– Я всё равно помогу. Далеко живёшь?
– Возле Таманской. Слушай, не надо, зачем? Одна справлюсь! У тебя свои дела есть. Ведь тоже за чем-то на рынок пришла!
– Уже нашла, что искала. – Рыжая приподняла небольшой свёрток. – Вчера щуки солёной захотелось! Вот, купила. С икрой продавщица выбрала! Так что у меня дел нет: с тобой пройдусь да поболтаю.
– Только ради одной сухонькой щучки на рынок тащилась?!
– Ну да. Я в паре кварталов от рынка живу. И за меньшим сюда бегала.
Поспелова поняла, что от Натальи отвязаться не удастся. Растерянность от неожиданного появления кокетки сменилась раздражением. Язык зачесался от злого желания как следует нагрубить бывшей любовнице Сэро.
Школьницы зашли в мясной павильон, расположившийся в небольшом кирпичном здании. Едва девочки занесли ноги над порогом, как их оглушили вопли продавцов, требовавших купить именно у них парное мясо. Прилавки были завалены рульками, окороками, пластами мяса на рёбрах, шматами сала, ножками, ушами и хвостами для холодца. Люба не любила этот отдел из-за крови на прилавках, стука топора, дробившего кости, гор сырого мяса. Здесь пахло смертью, явной и неприглядной. Наглые, бесцеремонные продавцы виделись ей падальщиками, плясавшими над трупами убитых животных. Школьница ела мясные блюда, но только не те, что приготовила сама, потому что помнила оравшую дурниной птицу, которую нёс отец ко бревну с топором, запахи разделываемой тушки, тёплых кишок и сырого свежего мяса.
Чей-то прилавок украшала свиная голова в запёкшейся крови и подпалинах. Что-то внутри заставляло Любу вглядываться в мёртвую плоть, в стеклянные незрячие глаза, отталкивающие и устрашающие. Наталья казалась потерянной и не произнесла ни звука, пока Поспелова оплачивала покупку. Видимо, мясной отдел вызывал у рыжей примерно те же ощущения, что и у тихони.
На выходе из мясного Поспелова, к неприятной неожиданности, столкнулась с Лыткиной, приклеившейся было с расспросами и начавшей зазывать в гости. Та, не готовая к общению, кое-как отмахнулась. Катя ещё некоторое время смотрела вслед бывшей подружке и её яркой компаньонке, в которой тут же узнала одну из компании Ибрагимовых.
Девушки, виляя в потоке праздной толпы, вышли с продуктового и подошли к мосту. Люба из-за окончательно испорченного настроения сохраняла напряжённое молчание, а у Наташи, не успевавшей поравняться с ней из-за плотного течения медленно бредущих людей, никак не получалось заговорить. Модница видела, что угрюмая десятиклассница ей не особо рада, но решила во что бы то ни стало пробить холодную завесу отчуждения, которую сама же по глупости умудрилась вместе с Ленкой соорудить.
Поспелова резко остановилась, прижатая к перилам моста. Ната затормозила следом, принявшись разглядывать причину остановки. Толпа гуляк перестроилась и стала лениво огибать плотную кучку людей возле ограждения. Изрядно смутившаяся, после непродолжительных приветствий и раскланиваний, Люба переговаривалась с темноволосой женщиной средних лет, одетой неброско, даже скромно. Стоптанные сапоги, затёртое, в выцветших пятнах, пальто, на голове шапка из порядком лежалого меха. Лицо дамы, припухшее и несвежее (видимо, от хронического бытового пьянства), выражало почтение крайней степени, а растянутая до ушей подобострастная улыбка демонстрировала синеватые зубы вперемешку с золотыми и стальными коронками.
Мадам, обрадованная встречей, решительно не желала дать девчонке уйти, задавала назойливые вопросы и, подойдя неприлично близко, заставляла последнюю вжиматься в кованые перила моста.
Выход из приветливо-липкого капкана перегородил темно-русый сутуловатый высокий парень лет двадцати, с неприятным хулиганским лицом, в выражении которого читалась кабацкая развязность вперемешку с плебейским невежеством. Засунув руки в карманы и нависнув над юной девой, отчаянно стеснявшейся из-за докучливого внимания, молодой человек разглядывал ту сальным взглядом настолько бесцеремонно, что у Натальи засвербело под ложечкой.
– Похорошела, деточка! Загляденье! Глаз не оторвать! Хоть прямо сейчас замуж ягодку выдавай! Тимоше скажу, чтоб он тебя к нам домой привёл чаю попить! Не стесняйся, заходи в гости!
– Ну, даже не знаю, – промямлила перепуганная и растерянная Люба. Она крутила головой, ища возможность вырваться, но заточители ещё крепче сомкнули приветливый круг.
– Учишься с Тимофеем в одном классе, а не дружишь почему-то. Знаю, строгая мама следит. Но чего же моего сына стесняешься? Ведь друг друга с детского садика знаете! Я его хорошо воспитала! Он мальчик добрый, ласковый, порядочный – тебе ничего плохого не сделает!
Долговязый парень оторвал от побелевшей Любы беспардонно-ехидный взгляд, посмотрел на Нату, наблюдавшую за сценой, и улыбнулся самодовольно-развязно. С левого боку вместо зубов красовался ряд стальных коронок.
– Пропустите нас, пожалуйста! Мы опаздываем! – громогласно заявила рыжая, интуитивно почувствовав необходимость вмешаться. Она схватила Поспелову за руку и грубо вытолкнула из дружеских тисков семейства Степанченко.
– Куда это вы опаздываете?! – смешалась Зинаида, недовольно оглядывая яркую да броско одетую Любину спутницу.
– По делам, тётенька, по делам! Работа не волк, в лес не убежит. А вам – всего хорошего! – отстрелялась Ната.
– И вам! До встречи, Любонька! – крикнула напоследок женщина быстро уходившим вдаль подросткам. – В гости заходи!
Тихоня не обернулась. Она пошла чуть ли не бегом. Казалось, тяжёлая сумка в руке не обременяет движений. Наталья удивлялась её скорости, поравняться не успевала. Скоростной запал прошёл через четыре квартала от рынка, когда они спустились с возвышения проезжей части к пустынному тротуару набережной. Люба остановилась, поставила авоську с продуктами на землю, потянулась, отдышалась и начала разминать затёкшую руку.
– Устала? – посочувствовала догнавшая Ната. – Может, посидим на ступеньках у воды, выдохнем? Или торопишься?
Десятиклассница с грустью посмотрела на неё, отвернулась, затем, выдержав паузу, ответила:
– Мне некуда торопиться.
Школьницы спустились к реке и присели на край холодной бетонной ступеньки. Темно-зелёная вода мелкими волнами колыхалась и плыла куда-то мимо.
– Ты, однако, популярная! – улыбнулась Наташа. – Всем от тебя что-то надо!
– Всем от меня что-то надо, только моё мнение спросить забыли! День сегодня какой-то не очень. Впрочем, как и все уже прошедшие в новом году, – хмуро улыбнулась Люба, глядя на течение. – Не перевариваю рынок. Столько народу! Обязательно с кем-то столкнёшься.
– Ещё б чуть-чуть, и мамушка тебя бы прямо с моста домой к себе уволокла, а назад не выпустила! – засмеялась рыжая, прикуривая. – Приглядела тётка сыну невесту! Везёт тебе! Баба, конечно, настырная до тошниловки. Передо мной так ни одна мамка не ластилась! Сынок-то тебя плотоядно как рассматривал! Он вроде красивый на мордашку, но какой-то диковатый…
– Это не мой одноклассник, а его старший брат Сергей. Говорят, дурной, непутёвый.
– А-а-а! А твой одноклассник другой?
– Тимофей? Да. Красивый. Веселый очень. Друзей много. Все его поддерживают. Девочки без ума; особенно когда в классах помладше были. Сейчас у некоторых парни есть, но на Тимона всё равно заглядываются.
– Ух ты! Популярный! Повезло с женихом! И свекровь уже от тебя в ударе!
– Считаешь, что мне повезло?.. Забирай! Я не жадная.
– Чего красавчиками раскидываешься?
– Наташа, я нравлюсь маме Тимона, но не ему самому. Он меня ненавидит, презирает и открыто чурается. Уверена, если б дали ему право на убийство, он бы меня голыми руками удушил, на части расчленил и в разных концах света закопал! Иногда я даже не знаю, кто меня ненавидит больше: он или его компания.
– Ох, нифига ж себе! – нахмурилась модница. – А мамка лезет и знать не знает! Решила всё за сына. Вот же родители!
– Молчу о том, что он меня несколько раз бил. Как сам, так и с друзьями, – вздохнула Люба.
– Прям бил?!
– Прям бил. Так что радуйся, Наташа, что за тобой ни одна подобная мамашка не бегает и не пытается угодить. Завидовать нечему. Я лично была б рада, если б я и Тимон никогда бы в этой жизни не встретились.
Рыжая сочувственно взглянула на школьницу.
– Почему к тебе такое отвратительное отношение, Люба? Ты красивая, интересная, человек хороший…
– Правда что ли?!.. А я поняла, что в вашу компанию не вписываюсь, потому что среди ваших друзей нет людей, которые бы водились с такими, как я. Вы же с Леной на днюхе Санька так и не поняли, что я там делала, не так ли? – съязвила сверстница, пристально и зло вглядываясь в Наташино лицо. Та покраснела, испытав укол совести. – Хотя нет, вы поняли, что я там делала, лишь когда я объяснила, что на вашего Сэро не покушаюсь. Так ведь?
– Люба, извини, пожалуйста! Мне очень стыдно! Я не со зла…
– Вот как?!.. А от чего же? Из ревности?
– Как бы да. – Рыжая ещё больше покраснела от неловкости и стыда, глупо хихикнув. – Я подумала, что у тебя и Сэро отношения, потому что рядом с ним просто так не могла ты появиться…
– Наташа, рядом с Сэро абсолютно все девушки появляются просто так и просто так исчезают. В том числе и я. Все на что-то рассчитывают, но только зря время тратят.
– Почему? – насторожилась ровесница.
– Не знаю толком. Понимаешь, когда я ещё не была знакома с Сэро, то мне казалось, что он недосягаем. Как что-то дорогое и очень редкое! А к дорогому и редкому сокровищу могут приближаться только лучшие из лучших! Я завидовала «лучшим» и наблюдала за ним и Имиром. Когда мы начали общаться, я поняла, что…
Люба, задумавшись, замолчала. Наталья подождала, но вскоре её терпение не выдержало.
– И?..
– Знаешь, почему я завидовала?
– Девушкам?
– Нет. Не только девушкам, но и самому Сэро.
– Почему?
– Потому что была уверена, да и до сих пор так считаю, что и у этих девушек, и у Сэро есть то, чего нет у меня и никогда не будет. Любви и уважения. Сэро любят и уважают все, понимаешь?.. С ним хотят общаться, дружить, находиться рядом. А я странная, ненормальная, чужая для всех «богачка». Ты вот решила, что я понравилась маме одноклассника. Нетушки! Ей нравятся мои несуществующие богатства! Не могу только никак понять: где они богатства нашли-то?! В моем доме, в моей семье? Нет их! Почему к одним людям тянутся за просто так, а других – за просто так – ненавидят и избегают? Я никому никогда ничего плохого не делала! Почему ты, едва меня увидев, брезгливо скривилась, а второй раз решила указать место и унизить? Когда ты увидела первый раз Сэро, то повела себя с ним точно так же, как со мной?
Кокетка поджала губы. Она не знала, что ответить на столь откровенную тираду. Что-то смутное, болезненное ёкнуло в сердце, и она невольно почувствовала неприятную горечь во рту.
–Так вот, Наташа, Сэро прекрасно знает, как выглядит в глазах девчонок и какова его цена. В моей школе многие хотят получить его, выпендриваются, клеятся, строят глазки! А Сэро… Он как ветер. Летает там, где хочется. Непредсказуемый и своенравный. Как кот, который гуляет сам по себе. Сэро со всеми и одновременно ни с кем. Принадлежит только себе – и больше никому. Натура, наверно, цыганская такая!
Поспелова замолчала, начав разглядывать свои руки.
– Рыбку хочешь? – предложила Ната, озадаченная монологом тихони.
– Хочу, – откликнулась хмурая школьница.
Ровесница зашелестела пакетом, достала рыбину и начала сдирать шкурку.
– А сигарету хочешь?.. Не смотри такими глазами! Мне кажется, тебе надо. Вдруг поможет расслабиться?
Десятиклассница согласно кивнула. Наталья наблюдала, как Люба неумело берёт зажигалку и пытается прикурить, но не вмешалась. Поспелова заглотила дым и хрипло закашлялась.
– Лучше не вдыхай глубоко. Первый раз?
– Ага, – еле выдавила осипшим голосом девочка.
– Бывает. Тут рядом ларёк был. Я за пивом сбегаю, чтоб рыбу всухую не есть. Будешь пиво?.. Ну вот – опять широкими глазами смотришь! Никогда не пила? А хочешь? Отлично! Я немного куплю. Рыбу съедим, отнесём продукты, а потом (если пожелаешь) пойдём ко мне в гости! Чего так глазеешь всё время, Люба? Мы в одной компании! Пора б и подружиться! – Ната подмигнула удивлённой приятельнице, поднялась по ступенькам к тротуару и, обернувшись, с высоты добавила.
– В первый раз ты мне не понравилась, потому что выглядела иначе, чем те ребята, с которыми я привыкла общаться. Замкнутая, угрюмая, молчишь и совсем не улыбаешься. Людей сторонишься и выглядишь редкой занудой. Ты шла с Сэро, и я не поняла, что этот красавчик в тебе нашёл. Но первое впечатление обманчиво, разве не так? Кажется, у нас много общего, а ты – очень хороший человек и подруга. Как там, в народе, говорят: встречают по одёжке – провожают по уму?
Наталья рассмеялась. Люба чуть улыбнулась.
– Вот что думаю насчёт того, что ты только что сказала. Всё в жизни не так просто, Люба. Если Сэро с тобой общается, значит, нашёл что-то крутое! Уж молчу про Имира… Может, хватит оглядываться на тех, кому ты не нужна? Ума-то не занимать!
– Слушай…
– Что?
– Ты очень красивая. И одеваешься интересно!
– Спасибо! Моя сестра шьёт. Многое перешивает.
– Круто! А ещё на Ариэль похожа, только волос короче!
– Ах-ах! Спасибо! Обожаю этот мультик! Ты первая, кто мне это сказал!
Щука под пиво неплохо ушла. Правда, Люба не смогла понять, почему от невкусного напитка все тащатся. Она провела Нате экскурсию по Солнечному 27, не обращая внимания на глубоко недовольное лицо Александры, которой не понравился внешний вид новой подружки дочери.
Натальин домик, старенький, запущенный и покосившийся, тихоню – любителя состарившегося и брошенного – сразу впечатлил. Скромная чистота внутри, вкусный чай и бутерброды, просмотр фотоальбомов и болтовня до позднего вечера сблизили двух непохожих девчонок. Ната проводила подружку до школы № 1, заручившись от той обещанием приходить к ней почаще, а Поспелова с полным удовлетворением решила, что две недели домашнего ада закончились весьма продуктивно.
«Теперь есть два места, куда можно приходить в гости: Паша и Наташа! Можно ещё к Денису заглянуть. Хотя нет. Неудачная идея. Обойдусь. Чёртовы каникулы закончились наконец! Книги прочитаны, а в понедельник – снова школа, чтоб она под землю провалилась! Как заработать денег, чтобы летом свалить? У меня никогда даже мелочи на личные нужды не водилось», – размышляла подросток, свернувшись клубочком под одеялом, пока сон не одолел.
А в это же время Наталья, сидя в одиночестве за небольшим кухонным столом у окна, размышляла над беседой с Любой и взаимоотношениями в компании Ибрагимовых.
«Она точно подметила, что Сэро как ветер! Как кот. Ветреный кот, ах-ха! Люба умная и наблюдательная! Мне б её осторожность и разборчивость! Наверно, многих проблем бы избежала!»
Девушка спрятала под себя ноги в шерстяных носках и глубоко задумалась о бывших парнях.
В её семье женщины не заморачивались серьёзностью отношений с противоположным полом. Мама забеременела Натальей и её старшей сестрой от разных мужчин, не будучи в браке, и ни один из отцов не остался в семье – оба ушли задолго до рождения дочерей. Ната позже нашла в альбомах снимок папы, расспросила мать о нём и вышла с родителем на контакт, выяснив, что родному папочке ни на грош ни сдалась и что мужик прекрасно поживает без неё в новой удачно сложившейся «правильной» семье и совсем о судьбе брошенной дочки не задумывается.
Мама – зарекомендовавшая себя талантливая медсестра с солидным стажем в хирургическом отделении – не стремилась построить «приличную» полную семью. Девчонки росли, наблюдая в крошечном домишке, доставшемся в наследство от бабули, парад постоянно менявшихся сожителей. Женщина при каждом расставании тарелки не била и волосы на голове не рвала, лишь собирала подруг за бутылочкой крепкого и жаловалась на неудачу и одинокую судьбинушку. Дочки слушали стенания матери и причитания дружеской поддержки, замечали, что снова пропал из домика мужской гардероб, и, взрослея, прекратили называть всякого вновь появлявшегося дядю папой. А в старших классах Ната на каждую свежую мамину любовь обращать внимание вообще перестала.
За половое воспитание девочек медсестра не тревожилась ровно так же, как и за собственные взаимоотношения с мужским племенем. Мальчиков ни Наталья, ни её сестра не стеснялись. Первый секс у рыжей случился в двенадцать лет с другом из компании сестры, парнем семнадцати лет. Девочка отдалась чисто из любопытства, в выборе партнёра совершенно не заморачивалась и ни о чём не жалела. В своём классе в тринадцать лет Ната выглядела не по годам взрослой, и, пока её ровесницы дурачились и разглядывали прыщи на щеках, у неё не было отбоя от женихов – мальчики, как сверстники, так и старше – липли, будто пчёлы на мёд. Девчонка вызывающе одевалась (благо, в доме ей никто этого делать не запрещал), с пацанвой отнюдь не робела и легко шла на контакт, если паренёк нравился.
Чувствуя себя дамой востребованной и опытной, Ната запросто приводила парней домой и не обращала никакого внимания на кривившихся соседей. Уже в пятнадцать школьница стала замечать, что, несмотря на её открытость, обаяние и сговорчивость, практически все юноши после интима начинали избегать её и куда-то испаряться. Кокетка, лёжа в постели, наблюдала, как после нежностей и страстей очередной молодой человек вставал, одевался и, пряча конфузливый взгляд, намекал, что планов на неё нет.
Девушке не удавалось задержать возле себя надолго ни одного пацана, не получалось почему-то вывести на длительные серьёзные отношения новые знакомства, хотя начиналось всё всегда страстно, красиво, романтично. Матери молодых людей кривились или брезгливо ухмылялись Нате в лицо, если она решалась навестить женихов или сталкивалась с их родней на улицах города.
«Не стоило отталкивать Дениса, разрывать с ним из-за истерики Ленки. Он классный, трудолюбивый. Из воздуха деньги достаёт, обеспечивает себя сам. А ведь ему шестнадцать! Ещё школьник! Дарит Ленке подарки, на карман даёт, возит в кафе-рестораны, шмотки покупает, а она ни в грош не ценит. Глупая! Плачет у меня на кухне, кричит, что Ден – кобель, новые шашни завёл, хотя виляет жопой перед Сэро и думает, что Коробкин не видит! Унижает своими выходками и себя, и Дениса да роет яму с изменами! Я бы Дена не разменяла! Но получилось всё по-идиотски. – Ната отпила чай и задумалась об Ибрагимовых: – Люба права, сказав, что все Сэро хотят получить, но он никому не даётся. Если б я подружилась с ней раньше, то повела бы себя по-другому. После него ни на кого смотреть не хочется. Что за человек такой?!»
Сэро в постели играл за целый оркестр. Ласковая нежность сочеталась с бесцеремонной грубостью и невероятной чуткостью. Не нужно было руководить, поучать, организовывать, строить учителя-всезнайку да объяснять, что, где и почему. Повеса умел расслабить и расслаблялся сам. Слово «стыд» Ибрагимову было чуждо. Ноль эгоизма, чёрствости, комплексов и ханжества. Брюнет умел любить и совершенно этого не стеснялся.
Оторвались они по полной. Девушка балдела. Парень от души веселился, шутил, дурачился. Лукавая улыбка не сходила с красивого лица, умные глаза по-доброму щурились. Рыжей было по-настоящему хорошо. Настолько, что, пока юноша спал, она, счастливая и довольная, решила потихоньку оставить на его шее кровоподтёки.
От воспоминания Ната сжалась на стуле. «Ужасная ошибка! Зачем? Как же он взбесился! Но ведь мне ставили синяки парни, и я никогда не злилась. Ворчала и одевала кофту с воротом повыше. А Сэро это расценил как неуважение. Теперь его не видать как собственных ушей! Чёрт! Могла бы и догадаться, что он гордый, как горный орёл! Почему я вечно делаю что-то не так?!» – расстроилась она. Тело опутала тоска и тягучая истома. Оказывается, парни бывают опытными и при этом редкими недотрогами.
«Пусть Сэро ушёл, но хотя бы высказал в лицо причину. Не юлил, не изворачивался и не кривился перед компанией, а, наоборот, вступился и познакомил. Зато Имир… Господи, как же я его боюсь! Такой вредный! «Тебе что, денег за обслуживание дать?» Козёл! Лучше б ударил! Никогда столько не плакала, как после слов этого гавнюка! Зато и «цену», наконец, услышала: обычная дешёвка»
На глаза снова, как в ту субботнюю ночь осенних каникул, навернулись слёзы и полились градом. Школьница не выдержала и конвульсивно задрожала от всхлипываний, рвавших грудь.
«С Имиром нельзя строить из себя кокетку и играть – ему ужимки с уловками до одного места. Ему нужно другое. Но что? Что гад нашёл в Любе? И что в ней нашёл Сэро? – Ната вытерла заплаканное лицо рукавом тёплой вязаной кофты. – Сначала Денис галантно отвёз её домой, слова не сказав никому из гостей. А потом приехал за нетрезвой Леной, которую вальяжно вытащил из общей пьяной тусы и грубо объяснил при всех, чего в ту ночь хотел получить. Какое разное поведение! Не хочу быть больше никогда в такой роли! Не хочу!»
Ната надеялась вернуть повесу ровно до момента, когда на вечеринке за столом начался спор из-за тихони. Она молча наблюдала за пререканиями и поняла, что мышка в компании умудрилась занять совсем иное место. Если бы на балконы полезла другая деваха, никто б париться не стал. Тогда-то рыжая посерьёзнела и, не взяв в рот и грамма за вечер, принялась наблюдать за близким кругом Ибрагимовых, тихо встав в тени дерева.
«Все приглашённые девки были как на подбор. Без комплексов, лёгкие на подъём. Никто из поциков не ушёл один, кроме Паши и Имира… Всё решают близнецы. Особенно Имир. Люба вообще не компанейская. Держалась как чужая. Где Паша, там и Люба – и там же Имир. Ни одну парочку этот хам в дом не пустил. Интересно, а если бы с ним рядом в хате не было Любы – пустил бы? Вроде компания дружная, общая, но у парней свои разговорчики и тайны. Ден не уважает Ленку, лишь пользуется. Впрочем, она сама заслужила, хотя могла бы с Коробкина сливки снимать! Паша, Денис и Имир воспринимают Любу как друга. Ещё бы, неприступная гордячка! Если бы меня так воспитали! Почему маме до бани и моя репутация, и моё будущее, и мои отношения с парнями? Лучше б вместо использования резинок научила держать пацанов на расстоянии!»
Старшеклассница вспомнила, как, окончив девятый класс, привела парня, и он остался жить у неё в доме на всё лето. Ел-пил, не выкисал из постели – мама слова не сказала. А к сентябрю Ната забеременела. Парня от новости из домика сдуло ветром, а мать через врачебные связи организовала дочке операцию, чтобы сохранить всё в тайне от школы и не только.
«Лучше бы мама вмешалась да ремнём перепоясала! Может, ума бы прибавилось в башке, как у Любы! Хотя у неё свои проблемы… Не такая уж она и везучая: мамкам нравится, а парням – нет. Возможно, я, как всегда, делаю поспешные выводы. Хоть мозгов да гордости от неё наберусь. Давно пора! Теперь понятно, почему она мне не понравилась сразу. Не только из-за ревности и монашеского прикида. Взгляд у неё тяжёлый, хмурый. Как у деда, потрёпанного жизнью да многое повидавшего на веку. Лицо б ей попроще – и люди бы расслабились. – Наталья встала, поставила чашку в раковину и пошла укладываться на сон грядущий. – Может, дружа с Любой, смогу снова заинтересовать Сэро или Дениса… Кто знает!»