Худющий парень, сидевший за прилавком с книгой в руке, отложил томик.
– За вами гонится разъяренный лев?
– Нет, лягушка, – честно ответила я.
На лице продавца не дрогнул ни один мускул.
– Жабища-мутант? – поинтересовался молодой человек. – Сто пять килограммов веса и зубы длиной с метр? Не тревожьтесь, она жрет только юных блондинок.
– Немолодой шатенке можно спокойно разгуливать по лесу? – уточнила я.
Продавец рассмеялся.
– Ага. Даже оборотень из нашего болота ею не заинтересуется. Вы что хотели?
– Но за мной действительно скачет лягушка, – сердито сказала я. – Белая!
Парень засмеялся в голос.
– С Веркой пообщались? Вы вроде похожи на нормального человека. Не верьте чепухе. Белых лягушек, приносящих удачу, не существует. Это сказки. Предание.
– Никогда его не слышала, – удивилась я.
Юноша встал.
– Тысячу лет назад сын царя выстрелил из лука…
– Про Василису Прекрасную знаю, – улыбнулась я. – Кстати, самодержцы на Руси появились значительно позже, отнюдь не десять столетий назад.
Маленькая дверца в углу магазинчика приоткрылась, показалась полная женщина.
– Саша, я пойду домой.
– Ступайте, Вера Сергеевна, – милостиво разрешил продавец. А когда та исчезла из вида, добавил: – Это как раз автор местной легенды. В ее версии жабенка не превращается в красавицу, а служит женщинам – приманивает им суперженихов. Выбирает одну, ту, что понравится, и приводит ей парня, потом опять прячется в нашем лесу. Вот уже пару-тройку столетий так орудует. Наизнанку вывернется, а устроит выбранной бабе личное счастье, будет охранять свою избранницу, сделает ее богатой и так далее, и тому подобное. Жуткая глупость, но я Веру Сергеевну не останавливаю – она своими россказнями народ в мой магазин привлекает. Вот, кстати… – Александр взял с полки белую фигурку лягушки. – Послушают люди Веркину галиматью и покупают игрушку на счастье. В месяц непременно штук двадцать уходит. Такая за вами гналась?
Я подошла к прилавку.
– В природе она более серая. А ваша живая?
Саша кашлянул.
– Это игрушка. Сшита из какой-то ерунды, имитирующей лягушачью шкуру.
– Очень натурально выглядит, – протянула я. – Сколько стоит?
– Сто рублей, – заявил Саша. – Для вас сделаю скидку – девяносто девять пятьдесят.
Я полезла в сумку, которую побоялась оставить в пустой машине на шоссе, достала из кошелька пятисотрублевую купюру и попросила продавца:
– Можете ее убить?
Саша, шедший к кассе за сдачей, замер.
– Кого?
– Ее, – терпеливо пояснила я, показывая на покупку.
– Женщина, – серьезно произнес Александр, – игрушка не живая!
– Понимаю, – кивнула я, – но надо, чтобы она выглядела… как… ну… как труп. У вас это получится?
Саша почесал в затылке, помял муляж и спросил:
– Так сойдет?
– Отлично, – обрадовалась я. – Ну прямо натурально мертвая! Вот только…
– Даша! Даша! – донеслось со двора.
– Живенько сверните ей шею, и я побегу, – попросила я.
Молодой человек вытер ладонью лоб, покрутил голову жабке, потом с опаской поинтересовался:
– Хватит?
– Дарья! – заорала с улицы Надя. – Вадя, где она?
Я схватила испорченный сувенир, выскочила на крыльцо, сбежала по ступенькам, бросилась в лес и сразу налетела на Вадима.
– Я решил, что тебя демоны уволокли, – упрекнул меня работодатель. – Где ты бродила?
Я изобразила смущение, опустила взгляд, увидела на земле все ту же серую, быструю, но до изумления глупую лягушку, живо бросила на нее свою мешкообразную сумку и протянула Вадиму покупку.
– Вот!
Фэншуист по-детски обрадовался:
– Молодец! Думал, мне ее никогда не достать.
Перед тем как сесть в машину, я на всякий случай оглядела пространство перед передними и задними колесами. Лягушки нигде не было.
– Бомбу ищешь? – захихикала Надя.
– Как бы не наехать на кусок стекла или острую железку, – нашлась я.
Едва мы вошли в квартиру, как Вадик стал звать жену, но Нина не соизволила выглянуть из спальни.
– Ну и характер у моей сестрицы, – вздохнула Надя. – Делает только то, что хочет. Вот я всегда сначала о других думаю. Вадюша, как насчет чайку? Предлагаю сбор из гречихи с клюквой. Повышает иммунитет.
– С удовольствием, – согласился фэншуист.
– А ты? – повернулась ко мне Надежда.
– Если не затруднит, я еще раз выпью того, миндального, – попросила я.
– Повкусней сделаю! – азартно пообещала Надя. – У меня с собой разные чаи. А чем это в квартире воняет? Канализацию прорвало?
– Не ощущаю никакого запаха, – ответил Вадик, – пойду, помою руки.
Фэншуист направился в ванную, Надежда исчезла на кухне, а я начала снимать ботинки.
– Сюда! Скорей! Помогите! – вдруг раздался голос хозяина, и я, позабыв про далеко не чистую обувь, стремглав кинулась на зов.
Вадим стоял у раковины, безостановочно повторяя:
– На помощь! На помощь! На помощь!
Около унитаза, привалившись к нему боком, сидела одетая в халат Нина. Глаза ее были закрыты, в ванной отвратительно пахло, а рулон туалетной бумаги валялся почти у входа.
– Ой! Мама! – завизжала Надя, втискиваясь следом за мной. – Что с ней? Фу, слейте воду!
Вадик перестал твердить одно и то же, протянул руку к кнопке на верху унитаза, но я успела остановить фэншуиста.
– Не трогай!
Хозяин, не заметив, что я бесцеремонно обратилась к нему на «ты», возмутился:
– Ты чего?
– Надо вызвать врача, – сказала я, – а он определенно пожелает узнать, что с Ниной.
– Понос у нее, – скривилась Надя. – Эй, сестричка, очнись!
Хозяйка тихо застонала.
– Она жива! – выдохнул Вадик.
– А ты думал, умерла? – пробормотала я, наклоняясь к хозяйке. – Нина, вы можете встать?
– Плохо мне, – прошептала Сперанская, – совсем. Ног не чувствую.
– Звони в «Скорую», – приказала я Наде, – да побыстрей.
– Всего-то расстройство желудка, – не особенно встревожилась Надежда. – Небось слопала что-то несвежее.
– Вадим, отнеси жену в спальню, – велела я. Затем вытолкнула Надю в коридор, вышла за ней и сказала: – У твоей сестры может быть что угодно: инсульт, инфаркт, вирусная инфекция и даже холера, сейчас ее легко можно подцепить от выходцев из Азии или заразиться во время отпуска, проведенного в Индии.
– Да ну, – махнула рукой Надя, – не пори чушь.
– Не могу Нину поднять! – воскликнул Вадик. – Очень тяжелая!
Я вернулась в ванную. Нина, совсем не крупная, даже тощая женщина, но супруг не мог взять ее на руки.
– Как нам ее утащить? – продолжал ныть Вадим.
– Нина сидит на коврике, – сориентировалась я, – буду придерживать ей голову, а ты тяни подстилку. Повезем беднягу, как на санках.
– Я вызвала врача, – заявила Надя, когда мы «довезли» Сперанскую почти до середины коридора, – едет.
– Хорошо, – отдуваясь, одобрила я. – Теперь помоги нам.
Уложить Нину на кровать у нас не получилось, но мы постарались как можно комфортнее устроить несчастную на полу – подсунули ей под затылок подушку, прикрыли одеялом. Я попыталась выяснить, что произошло, но хозяйка не реагировала на вопросы. Похоже, ее состояние ухудшалось.
Врач приехал через полтора часа и оказался совсем молоденьким, на мой взгляд, ему едва ли исполнилось восемнадцать. Из-за юного возраста он старался выглядеть суровым! Он не пошел в ванную, не стал осматривать Сперанскую, а сразу заявил:
– Отравление. Или наркота.
– Нина ведет здоровый образ жизни! – возмутилась я.
– Значит, съела несвежее, – не дрогнул эскулап. – Несите ее в машину.
– Это должны делать мы? – удивился Вадик.
– А кто, я? – саркастически поинтересовался современный Гиппократ. – Позовите соседей, так все поступают. Или договаривайтесь с нашим водителем. Но ему понадобится человек в помощь.
Мне никогда до сих пор не приходило в голову, что перенос в машину лежачего, даже не крупного больного является тяжким испытанием для его родственников.
Вадик пошел звонить соседям и пропал на полчаса. Я кинулась во двор и сумела достичь консенсуса с шофером. Наглый парень решил воспользоваться бедственной ситуацией и потребовал за свои услуги пять тысяч, но после торга согласился на одну. Вадиму в конце концов тоже улыбнулась удача, хотя большинство соседей, услышав, что надо помочь дотащить до «Скорой» носилки, быстро говорили: «Сам болен. Рад бы услужить, но здоровье не позволяет».
Вадим пробежал почти до чердака, прежде чем нашел некоего Серегу, готового за ящик пива на любой подвиг.
– Везем в больницу на улице Янина, – сообщил врач, и микроавтобус, включив сирену, рванул со двора.
Я поспешила к своей таратайке.
– Эй, ты куда? – спросила Надя.
– Садитесь скорей! – не обращая внимания на вопрос, воскликнула я. – Едем в клинику.
– Вы отправляйтесь, а я квартиру уберу, – засуетилась младшая сестрица. – Чего нам троим в приемном покое делать?
Остаток вечера я провела в холодном, мрачном, воняющем хлоркой коридоре. Едва войдя внутрь здания, Вадик сел на колченогий стул и прошептал:
– Здесь висит мрак. Мебель, цвет стен, освещение – все неправильно, все приманивает боль и смерть.
Несмотря на мое критичное отношение к фэншуисту-психологу, я была с ним согласна. Мне не хотелось оставлять Вадима одного, но требовалось найти врача.
Дежурный медик явно справил шестидесятилетие, но вопреки пословице про ум и годы, похоже, не приобрел мудрости[5].
– Чего вы так всполошились? – спросил он. – Пищевое отравление. Принимаем меры. Езжайте домой.
– Мы все ели одно и то же – куриные котлеты, пюре и чай, а заболела одна Нина, – сказала я.
– По-разному бывает, – протянул врач, вынул из кармана бейджик и прикрепил его к карману.
Я решила предпринять еще одну попытку встряхнуть эскулапа и заставить действовать, посмотрела на бейджик и сказала:
– Уважаемый Леонид Никитович, цыпленка привезли из деревни. А от пюре какое зло?
Терапевт издал тяжкий вздох.
– Попалась вашей родственнице несвежая часть курчонка. Или молоко стухло, масло несвежее. Ступайте домой, вы тут не нужны.
– Она умрет? – вдруг спросил неслышно подошедший Вадим.
– Мы все когда-нибудь скончаемся, – элегически ответствовал собеседник, – рано или поздно сыграем в ящик. Ну как я могу вам что-то конкретное сказать? Пообещаю сейчас, что она завтра встанет, а ночью – бумс, нет человека. Предупрежу: готовьтесь к худшему, а она через день в палате лезгинку спляшет. Будем лечить, наблюдать.
– Сделайте анализ крови на вирус, – попросила я. – Мы заплатим!
Леонид Никитович усмехнулся.
– На какой?
– Простите? – не поняла я.
– Какой вирус следует искать? – снисходительно спросил доктор. – Их огромное количество! Гепатит? Краснуха? Полиомиелит? Бешенство? Эпштейна – Барр? Ласса? Эбола? Марбург? Энцефалита Сент-Луис? Или вирусы ньюкаслской болезни, неаполитанской лихорадки, контагиозного моллюска?
– Ищите все! – решительно сказала я. – Мы найдем деньги на обследование.
Леонид Никитович рассмеялся.
– Идите домой, не мешайте работать. Хуже нервных родственников больных – только занедужившие коллеги.
Но я стояла на своем:
– В газетах много писали про какой-то особый вирус, который убил гостей олигарха Стебункова. И сегодня утром по телику о нем же говорили. Он вызывает понос, а затем смерть. Вроде лекарств от него не существует.
– СМИ надо закрыть! – взвился Леонид Никитович. – Останкинскую башню взорвать! Вечно глупости транслируют. И какая вам разница, есть у больной тот вирус или нет? Все равно он, по вашим же словам, не лечится.
– Доктор, – завопили из другого конца, – «парашютиста» привезли! Десятый этаж. Жив.
– Могуч русский народ, – протянул Леонид Никитович. – Небось пьяный сиганул, поэтому и остался жив. Утром вы сможете более подробно узнать о состоянии Сперанской у ее лечащего врача.