Самолет шел в густых облаках тумана, здесь он висит постоянно, то поднимаясь, то опускаясь по высоте. Ясная погода здесь бывает, если дует юго-западный ветер. Если штиль, то туман никуда не убегает. В одном из просветов показался полуостров Крильон, но буквально на несколько мгновений. По иллюминатору ползут полосы воды, нам осталось совсем чуть-чуть, вот уже и показалась земля, до нее метров 400, снижаемся, толчки шасси, рев реверса, аплодисменты пассажиров. Что хлопать? Основной «виновник» всё равно этого не слышит. Дверь к нему наглухо закрыта. Несмотря на длинную полосу, Хомутово совсем небольшой аэропорт. Его совсем недавно облагородили, когда сюда зачастили летать американцы из ExxonMobil. Сахалин-1,2 и далее по списку, это американские проекты превращения России в страну-бензоколонку. В тот момент у нас всем заправлял тесть Окулова, вот и профинансировал из госбюджета увеличение доходной части компании дочки. Впрочем, линия на Южно-Сахалинск до сих пор дотационная, опять-таки, из бюджета. Вся страна оплачивает лизинг этих «Боингов». Нас встречают два таких же пенсионера, бывшие рыбаки. Обнимашки, потом довольно длительное ожидание багажа. Светлана и Славик едут в Корсаков, я – напрямую в Озерское, там возьму машину и вернусь на Флотскую улицу. Сегодня мы в гостях у старого знакомого, он и его супруга обеспечивали наш первый визит на остров, затем был небольшой совместный бизнес в Питере, они приобретали там квартиру «на старость». В чемодане у Светланы подарки от супруги Сергея, которая уже перебралась, а Сергей пока с дочерью живет здесь, в этом году собирается перебраться окончательно. Я же сидел в другой машине, c нашим новым знакомым: Андреем. За заводом асфальт в нефтеносной области кончился, Андрей сбросил ход на своей «кореянке». Мы с ним только что познакомились, в аэропорту, до этого просто переписывались и перезванивались несколько раз. Он работал в колхозе Кирова капитаном на сейнере, затем был бригадиром, комиссовали из плавсостава. У него один из самых старых домов в поселке, а не так давно они получили квартиру в новеньком доме, четыре года назад. Вот в его старом доме мы и будем проводить отпуск. Знакомимся, рассказываем друг другу о себе, о жизни здесь и там. Материк, он и Африке: материк, и жизнь там кажется раем для местных. Они этой экзотики уже накушались, и, насколько я понял, они с супругой не прочь провернуть такую же операцию по переезду в Питер, как и Сергей. Слух об успешном завершении сделки уже проник на остров, и нас рассматривают и с этой точки зрения.
– Приехали, Сергей! Вот моя деревня, вот мой дом родной! – Андрей остановился у штакетника и одноэтажного домика на Набережной улице. Дом, явно, недавно был отремонтирован.
– Вот, его признали негодным для проживания. Я его разобрал, и перенес на это место. Тут старый фундамент обнаружил, с надписью: «Чеписань», камнем выложено.
– На каком языке?
– На русском, у нас же два озера Большое и Малое Чибисанские. А там, дальше – Муравьевский пост, это у Буссе, за протокой. Мои родичи сюда в сорок седьмом приехали, сеструха, покойная, уже здесь родилась, а я через шесть лет после нее. Так и прожил здесь, только в армию уходил, на флот на три года, да в Корсакове в мореходке учился. Ну, как? Устраивает? – спросил он после того, как мы вошли в горницу.
– Все нормально, держи. Что по поводу интернета и доверки? – Я передал ему подготовленную женой стопку «пятерок».
– Доверенность вот, машина в гараже, сегодня заводил, все в порядке.
Речь шла о пятидверной «Ниве-Шевроле» 2003 года выпуска, ключи и доверенность на управление я забрал у Андрея.
– Ладно, Андрей, мне надо забросить вещи и мотать к Сергею.
– Я помогу.
Вдвоем мы быстро перебросили вещи, закрыли дверь, я открыл гараж с помощью и консультациями Андрея, завел старенькую Ниву, помахал Андрею рукой и повернул направо по Набережной улице. Чуть постукивал один из амортизаторов, там пришлось менять сайлент-блок по ходу пьесы, но так – вполне ничего, тем более, что усилитель руля стоял уже «бошевский». В Корсакове выяснилось, что у Светланы уже все закуплено, заехали по дороге в «Пятерочку» возле автостанции. Я, быстренько, бросил на сковородку привезенные с материка котлеты на косточке в вакуумной упаковке, и высыпал на вторую уже порезанный картофель из «пятерки». Так как «за рулем», то все досталось хозяину дома, а ближе к вечеру мы перебрались из-за стола в «Ниву» и направились «домой».
– Дом-то запомнил? – поинтересовалась Света.
– В случае чего: у соседей спросим.
– Тараканы есть?
– Не видел.
– А комары?
– Должны быть, хотя их ветром с моря сдувает.
– Где ты ветер-то увидел?
И точно, у Южной Юноны на перевале влетели в туман. Ветра не было вообще. По приезду пошли на пляж купаться, больше всех радовался Славка.
Несмотря на наличие трех комнат и кухни, общей постели не было, всего домик мог вместить восемь человек, если считать по спальным местам. Позже выяснилось, что еще существовали четыре раскладушки и белье к ним. Сдавать большой компании, вообще-то, выгоднее. Немного поболтали, но усталость взяла свое, поэтому быстро погасили свет, и… Четкого плана на утро составлено не было. У нас «дневка»! День отдыха!
Как же, поспишь здесь! В голову лезет всякая чушь, снятся какие-то бородатые личности, хорошо слышно прибой, и опять возникла та самая душная комната с печкой. Блин, привяжется же всякая фигня! Я в отпуске и на рыбалке, пошли на фиг!
– Чу, Скурат, чуешь: чуораан, и чак-чак. Чуораан, слухай!
Честно говоря, я ничего не слышал и ничего не понял. Чуточку погодя, в голове появился перевод того, что я услышал: Внимание, обращение ко мне, слышишь, ботало и слышен топот копыт. Я их теперь и сам слышал. Но где я и почему со мной говорят на незнакомом языке?
«Чох-чох!» – послышалось за темной дверью, – «Скурат, то я, Нетребко, обернулся, открывати!»
Я понимал его с трудом, но человек, к которому обращались, откинул медвежью шкуру, под которой спал, из-под подголовья достал довольно широкий пояс и висевшую на нем саблю, подпоясался ею, приподнял какую-то пластину, глянул в показавшуюся щель и откинул затвор двери.
– Проходь, холод не пускай. – Говорил он на старославянском, но то, что он хотел сказать я понимал лучше, чем то, что услышал со стороны. – Чваниться буш?
Незнакомый оборот! Но человек откинул башлык, с головы, подошел к печке и налил в стакан какой-то горячий отвар. Скурат запер дверь, прошел к тахте и присел на нее. Вошедший стащил с себя меховой тулупчик, повесил его на стену возле двери, под тулупом у него висел торбасок, из которого он достал свиток и передал его Скурату.
– Сергий, боярин Бекетов две седмицы назад отбыл в Тунгусский острог, и уедет в Москву. Нам прислали нового воеводу. Зовут Петром, по отчеству Петрович, Головин, боярин Якуцкий. Вольница наша кончилася. Грамоту тебе прислал, на словах велел передать, что в марте пришлет тридцать конных, да двадцать гребцов.
– Мучицу-то прислал? Али вновь гольное мясо хрумкать?
– Со мной – нет, Кондратий сказывал, что выйдет через седмицу к нам.
– Ясен конь! Ступай, олешка в загон поставь, а я боярскую грамоту почитаю.
С чтением есть некоторые проблемы, если бы не мог «слышать» мысли этого Скурата, то вряд ли я её так быстро одолел. Многие буквы совершенно не так пишутся, как принято сейчас. В общем, приказывает в марте спускаться вниз к устью Уды, и шерстить гиляков. Шерстить означает: приводить к присяге. Требует составить списки, переписать население. Глупая затея, видать боярин свеженький и местных обычаев не знает. Вернулся Нетребко, это кстати не фамилия, а имя такое. А фамилия у него Колобов, но это не важно. Мне-то что до всего этого? Я тут каким боком и зачем мне эти ужасы снятся?
Скурат свернул обратно листок, но делиться ни с кем из присутствующих не стал. В избушке было шесть топчанов, но находилось всего четыре человека. Нетребко уже лег, хотел что-то спросить, но Скурат уже снял с себя саблю и укладывался спать. В дверь опять постучали, лежавший ближе к двери незнакомец встал и открыл ее, не спрашивая кто там. Стук был необычный, какой-то сигнал. Вошел бородатый мужчина с налучем в руках, передал лук вставшему.
– Макар, твоя смена. – сказал он и начал раздеваться. Интересно они производят смену! Видать устава совсем не читали! Мне всё это надоело, я заставил себя открыть глаза, встал, прошел на кухню, где открыл бутылку с гранатовым соком, напился, и вернулся в комнату. Полежал подумал об увиденном, повернулся на бок и вновь уснул.
Опять двадцать пять! Теперь это было утро или день, и день явно был весенний. Календари здесь тоже присутствуют, но не бумажные, а вырезанные на доске. Рядом уголек из печки, которым перечеркивают закончившийся день. Контактирую я только со Скуратом, он старший этого поста. Сумел заставить его достать свиток, присланный Головиным, чтобы посмотреть число. С момента написания прошло три месяца, то есть, сейчас уже март 1642 года. С вышки крик часового, что он видит конный отряд. Точное время мне было неизвестно, но Скурат подошел к какой-то колоде, на которой были нанесены знаки, солнечные часы. После этого открыл писчую книгу, видимо вахтенный журнал, взял грифель и записал туда это событие. Объявил тревогу. Ага, у них и ружья есть, и пушчонка имеется! Ружья – фитильные, тяжелые и неудобные. У Сергия еще и два двухствольных пистолета. Порох – просто порошок черного цвета. Не густо! Но отряд оказался тем, который обещал выслать боярин. Приведший их десятник доложился, что прибыли в его, Сергия, распоряжение. Никаких новых указаний боярин не прислал. Конные остались с десятником в остроге, а гребцы, не разгружаясь тронулись вниз по реке к его устью. Заскрипели полозья саней, Скурату подвели коня, и он тронулся следом за колонной, прихватив с собой Нетребко. Гребцы по одежде отличались от казаков. Те и одеты побогаче, и при оружии. Эти, кроме топоров за поясом, его не имели. Ну и, когда Скурат к ним подошел, то все сняли шапки и поклонились в пояс. Он для них – большой начальник! Казаки шапки не мяли, становились во фрунт, если к ним он обращался, а так, с разговорами особо не лезли, только Нетребко иногда задавал вопросы, да рассказывал о том, как съездил в Якутск. Что удивительно, так это то, что ни одной женщины в округе! Время здесь летит совершенно по-другому, сон есть сон! Но отряд добирался до устья более двух суток. Я не присутствовал постоянно, когда надоедало, то прерывал сон и оказывался опять там, но уже в другое время. Кочи были вытащены на берег, укрыты оленьими шкурами, которые были закреплены. Под ними находились специальные полушпации, создававшие наклон, чтобы снег, дождь и другие осадки в трюма и на палубу не попадали. Я считал, что все кинутся их снимать, но в первую очередь мужики начали строить острожок. Работали быстро, видимо не в первый раз это делают, тут же на кострах начали готовить обед, лед в небольшой бухте был битым из-за приливов, а ледовые поля начинались метрах в трехстах от берега. Место скучное и постоянный ветродуй. Удивительное дело, но никто никаких палаток или шалашей не строил. Набросают лапника вокруг костра, так и спят. На второй день была готова избушка-штаб, Сергий перебрался туда с Колобовым. Остальные построили себе небольшой барак и стали спать там. Больше всего времени отняли внешние стены.
А у меня, наконец, сработал телефон, я встал и пошел готовить себе завтрак, все приятнее, чем наблюдать за тяжким трудом группы крестьян в Средневековье. Поднявшееся где-то к 11 часам, семейство позавтракало, и мы вышли на пляж. Увидев, что начался отлив, Славка тут же поменял свое мнение и, сбавленным от волнения голосом, обратился ко мне:
– Папа, я хочу съездить на Буссе.
Мы переглянулись со Светланой, и предложили ему бежать переодеваться и собираться. Я вывел машину из гаража, быстренько побросали туда все нужное и не очень, на багажник пристроили лодку, двигатель подвесили на место запасного колеса, и тронулись. 15 километров, даже по очень скверной дороге – это не расстояние, когда ты на машине. Мои тут же убежали на отмели, а я занялся лодкой. Требовалось запустить движок, затем компрессор, набить его, а уж потом качать лодку. В общем, провозился полчаса, не меньше. Многие приобретают для этого бесколлекторные двигатели и насосики к ним, но добивать лодку все равно приходится ручным насосом. Мой способ несколько уступает по скорости, зато все отсеки набиты на одинаковое давление, и не надо прыгать по насосу. Плюс, если остаемся на ночь, то мотор-генератор далеко не лишнее в лагере. Тем более в таком беспокойном месте, как Сахалин! Первой вернулась Светлана, Славку в непромокайках из воды не вытащить. В четырех километрах от того места, где мы остановились, находится Муравьевский пост или село Муравьево. Еще недавно оно было полностью заброшено, но после снятия с него статуса погранзоны немного ожило, теперь там появились домики-дачи. Немного неказистые, сборно-щелевые, но есть. Рыбы на Буссе много, и много крабов. Я рассказал Светлане о странном сне.
– Понимаешь, я в том месте никогда не был, но как-то сразу опознал его. Не совсем понятно: что это такое, но я могу, это я уже проверял, заставить этого Сергия выполнить то, что я хочу.
– Слушай, а ты не хочешь проверить его тем, что он явно никогда не делал? Но то, что ты сам хорошо умеешь. Ну, например… – она задумалась.
– Из того, что я умею, а он точно нет? Могу сделать из него кузнеца. Выход железняка я там видел, если этот сон, конечно, повторится. Ладно, зови Славку, будем учить его вскрывать устрицы.
Домой вернулись довольно поздно, так как на приливе в протоке появилась горбуша. Довольно большое стадо. Так что, дома пришлось много потрудиться, тем более, что подошедший Андрей показал место, где лежит коптильня.