Глава 1. Как появились шаманы?
Первые шаманы появляются в самом начале мироздания или вскоре после того, как оно было создано. Это и неудивительно, ведь шаманы должны выполнять две важнейшие задачи: обеспечивать порядок в человеческих сообществах и выступать посредниками между людьми и божествами.
Иногда первыми шаманами являются создатели и устроители вселенной – таков Ворон, главный персонаж чукотско-корякской и эскимосской мифологии. В мифах чукчей Ворон Куркил – это создатель-демиург, а корякский Кутхиняку и ительменский Кутх ближе к первопредку и культурному герою. Но во всех случаях ворон – это первый могучий шаман, устроитель жизни на земле и посредник между всеми слоями мироздания. Ведь для того, чтобы быть связующим звеном между людьми и другими обитателями вселенной, нужно уметь путешествовать по всему мифологическому космосу, перемещаться между Верхним и Нижним мирами, населенными божествами и духами, и Средним миром, в котором живут люди и земные животные. Птица ворон, умеющая летать и ходить по земле, связанная и с небом, и, как падальщик, с Нижним миром, миром смерти, оказалась очень удобным существом для создания образа универсального мифологического медиатора. И произошло это в глубокой древности, когда формировалась мифология Северной Азии[13].
В мифологии нганасан первым шаманом был сиротка Дяйку, ставший впоследствии богом Дяйба-нгуо – Сиротой-богом. Богом он стал потому, что совершил много подвигов по устроению земли для людей: победил великанов-людоедов, принудил их не трогать людей и отдать им стада диких оленей и рыболовецкие угодья. Он спустился в Нижний мир, где боролся с Сырада-нямы, Подземного льда матерью, а затем ушел на небо, став нгуо – небожителем. С тех пор Дяйба-нгуо стал покровителем шаманов – это он им «ум дает».
Изображение духа, научившего эвенков шаманить.
КГАУК «Красноярский краевой краеведческий музей»
Подобный культурный герой есть во всех уральских мифологиях: у энцев это Дюба-нга или Ди’а, у ненцев – Иомбо, у селькупов – Ича. Аналогичные персонажи имеются и у других народов Сибири: Дебегей – у юкагиров, Альбэ – у кетов, Одёлоко (Оёлоко) – у долган, Ивуль – у эвенков. В мифе эвенков шаман неба спускает на землю непослушных богатырей-великанов, которые постепенно «вырождаются» в обыкновенных людей. А других богатырей, которые хотели уничтожить первых людей, шаман неба превратил в камни.
В нанайском мифе первым шаманом становится Ходай (Хадау) – первый живущий на земле человек и одновременно культурный герой: он направил движения воды в реках в обе стороны (правда, потом передумал, чтобы люди не обленились) и убил из лука два лишних солнца, обеспечив тем самым комфортный климат на планете. После этого земные люди, возникшие из капли крови Мяменди, сестры Ходая, стали плодиться еще больше, и на земле стало тесно. Тогда Ходай по просьбе Мяменди пошел искать двери на тот свет, нашел и отпер. Люди стали умирать, но их тела оставались на земле – так как «шаманов на земле еще не было». Что же было делать? Вот как повествует миф о дальнейших событиях.
Увидел ночью старый Ходай сон, будто какой-то страшный сеон (дух) явился к нему и говорит: «Я хочу сделать тебя шаманом, чтобы ты умел хоронить людей и провожать их в Буни (загробный мир). Иди в лес, найди шаманское дерево, на котором растут толи (бронзовые или медные шаманские зеркала), конгокта (колокольчики) и рога. Выбери этих вещей сколько хочешь, и ты будешь шаманом». Утром старый Ходай отправился в лес и скоро нашел указанное шаманское дерево; выбрал он себе множество и толи, и конгокта, и рогов; положил в мешок и принес домой. Но ночью вдруг все эти вещи зашумели и заговорили: «Зачем ты забрал нас один? Для одного тебя будет слишком много». Когда же старый Ходай развязал мешок, то шаманские вещи со свистом вылетели из мешка и через ченко (небольшое круглое отверстие в стене юрты) полетели в разные стороны к людям, достойным шаманского звания, из разных хала (родов): Юкамика, Удинке, Бельды, Одзялъ и других. Таким образом появилось сразу много шаманов, и старый Ходай стал вместе с ними хоронить умерших и уводить души их в Буни[14].
Этот миф демонстрирует нам сразу несколько важных черт шаманского ремесла. Во-первых, шаманом нельзя стать по собственному желанию – даже культурный герой, совершивший много подвигов, становится шаманом по воле духа. А из земных людей для шаманства выбирают только самых достойных. Во-вторых, существует некое древо, с которым связан шаман. В-третьих, для шаманства необходимы определенные атрибуты – и это не просто вещи, они обладают сознанием, душой, фактически являются помощниками шамана. В-четвертых, в каждой родовой группе людей должен быть свой шаман. Наконец, в-пятых, среди функций шамана – проводы умерших в загробный мир. Эти черты мы выявили по нанайскому мифу, но вот что интересно: если убрать конкретику (названия шаманских атрибутов и нанайских родов), то выделенные признаки будут действительны для шаманских традиций и других народов Сибири.
Шаманское дерево. По рисунку нанайской шаманки.
Иванов С. В. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XIX – начала ХХ в. М.; Л., 1954. С. 247, рис. 117
Бурятская шаманка.
Георги И. Г. Описание всех в Российском государстве обитающих народов. СПб., 1799. Ч. 4. Вклейка к с. 36, рис. 82
А есть ли мифы о женщинах – первых шаманках? Да, есть, хотя встречаются они гораздо реже, чем мифы о первых шаманах-мужчинах. В традиции нганасан есть персонаж Нейминьг, первая женщина на земле и первая шаманка. Она получила от божеств-нгуо огонь и швейную иглу, она впервые охотилась на дикого северного оленя и научила людей шить меховую одежду из его шкур; ее имя и означает «игла». Как говорит миф, после того как Нейминьг изготовила первую меховую одежду, на земле появились люди. Люди начали болеть, и тогда Нейминьг совершила первое камлание, охотясь за коча – духами болезней, нападающими на людей.
Когда-то раньше земли не было. Была одна вода только. Людей не было. Моу-нямы (Земля-мать) стала жить, трава на ней выросла. Как-то баба стала (жить), ей рожденная. Совсем голая ходила. «Ладно, – говорит, – как-то огонь добывать надо. Как люди появятся без огня?» Много травы на земле растет – хюй имя. Семь травинок хюй та баба взяла. В кучу положила. «Если люди вперед будут, – говорит, – пускай огонь будет, трава сгорит». Сразу огонь вспыхнул, трава загорелась. Баба, однако, все голая ходит. «Давай, – говорит (как-то), – еще раз думать надо». ‹…› Ушла далеко. Совсем упавшую важенку (самку) дикого (оленя) нашла, теленка худенького. В тот день убила эту важенку. Это Баби-нямы (Диких оленей мать) была. Шкуру-то баба нашла, однако иголки (нейминьг) нет. Три дня кричала баба тогда, нгуо (небожителей) просила. Откуда-то пришло наконец семь нейми – иголок. Тогда этой голой бабе имя пришло. Ее Нейминьг звать надо, будто она иголкам Мать будет. Не иголкам, однако, одежде, иголками шитой. Огонь есть, иголки одежду шить есть, почему людей не будет? Люди как-то стали. Тогда Коча (Болезнь) стала их есть. Эта баба Нейминьг стала Коча гонять, шаманить как-то стала. Заболела баба сама как-то. ‹…› Думает: «Сама я – шаманка. Почему болею? Наверное, потому что раньше все вместе ходили мы – олени, люди, собаки. Когда шаманила я, в бубен била, какие-то самцы-духи со мной спать хотели. Теперь из-за меня ссорятся. Это Сырада-нюо (Матери подземного льда парни) из-за меня ссорятся. Кто-то из них меня насиловал. Поэтому у меня брюхо огромное стало». ‹…› Тут как-то люди пришли, просили – иди шамань. «Как пойду? Брюхо у меня. Однако пойду». Худенькую парку сняла, совсем брюхо пропало. Так пошла. Время подошло – двух парней родила. Быстро они выросли. ‹…› Эти-то ребята сразу шаманить стали. ‹…› Старуха (Нейминьг) говорит: «Помирать хочу. Ты, парень, моих койка (идолы) собирай, лопоть (одежду) шаманскую храни хорошо». Умерла. Эти Нейминьг-койка теперь у Исая Турдагина есть[15].
В этом мифе есть два любопытных момента, связывающих его с реальной шаманской практикой и с рассказами о шаманах. Нейминьг получает огонь так же, как шаманы во время камланий получают знамения: она загадывает (к кому из божеств она обращается, неизвестно), будут ли люди на земле, и просит дать знак в виде огня, если ответ «да». И второе – Нейминьг начинает камлать, будучи беременной, и в момент ритуала она становится тонкой в талии: ее живот временно исчезает. В последующем то же будет происходить и с реальными шаманками – об этом говорится в рассказах о шаманских чудесах (подробнее обсудим их в восьмой главе).
Не так давно – моттюирма – шесть родителей (поколений) мера[16] – баба была из фонка (рода) Нейминьг. Тоже ее так звали. Один раз беременная она была. У нее-то мужик был. Пришли к ней большие шаманы. Говорят ей: «Шамань!» Сняла она парку тогда, свернула, говорит: «Не трогайте». Сама надела шаманскую парку, прыгать стала. Брюхо-то у нее совсем пропало. Вернулась потом, парку простую надела. Брюхо-то опять стало. После нее все шаманы меньше силой стали[17].
Нейминьг считалась нганасанами прародительницей шаманского рода Нгамтусуо. Вообще же мифический первый шаман, основатель шаманского ремесла, нередко считался и предком каждого камлающего шамана. На алтайских бубнах изображения первого шамана мы встречаем на рукоятках. На рукояти бубна вырезана личина – этот образ осмыслялся как дух-хозяин бубна, шаман-предок, избравший владельца бубна своим наследником и ставший его покровителем.
А на рукоятке другого алтайского бубна мы видим уже две личины. Верхнее изображение – это шаман-предок, а нижнее – его жена, дочь Ульгеня, бога Верхнего мира. Она также помогала шаману во время камлания, давала ему силу – подобно тому, как ранее она давала волшебную силу своему супругу-первошаману. Отметим, что здесь женский персонаж – не шаманка, а божество, покровительствующее шаману, как и в следующем примере.
Алтайский бубен с одноголовой антропоморфной рукоятью.
ГАУК НСО «НГКМ»
У кетов человек, нарисованный на обтяжке бубна, считался изображением шамана-предка, от которого владелец бубна унаследовал свой дар. Также человек на бубне отождествлялся с первым шаманом по имени Бангдэхып (Сын земли), который женился на Есьтехунь, дочери небесного бога Еся.
Алтайский бубен с двухголовой рукоятью.
Потапов Л. П. Алтайский шаманизм. Л., 1991. Вклейка к с. 192, рис. 2
По другой версии, на этом бубне изображен легендарный кетский шаман Дох. Но версии не очень противоречат друг другу: и Дох, и Бангдэхып были великими шаманами, воплощали связь между частями мироздания, а также между прошлым и будущим, предками и потомками.
Сюжеты, в которых фигурирует Дох, повествуют о его шаманских путешествиях: в теплую страну богини Томэм – на юг, в верховья рек; к богине смерти Хоседэм – на север, в низовья рек. Также Дох отправляется на небо в поисках лучших мест жительства для своих сородичей (он считался предком одного из двух родовых подразделений кетов). С живущими на земле людьми Дох остается связан и после своей смерти: он научил людей правилам поведения, сформулировал основные моральные установления. «Доху приписывается создание правил енисейского обычного права и многих правил философской и житейской мудрости. В большом ходу у енисейцев полупесни-полупритчи, которые речитативом поют шаманы, и каждая глава такой притчи неизменно заканчивается словами: “Так Дох говорил (рассказывал)”»[18].
А Бангдэхып был не просто первым человеком, а культурным героем, как и нанайский Ходай. Он родился из деревянной колоды и был абсолютно одинок на земле, как и положено первочеловеку. Затем он встретил девушку и женился на ней. Оказалось, что это Дочь Неба, спущенная отцом на землю. Когда она после ссоры уходит назад на небо, Бангдэхып отправляется туда и возвращает жену. Так воплощается его связь с Верхним миром. По некоторым мифам, Есьтехунь и Бангдэхып остаются на небе и он становится месяцем. Но и после этого Бангдэхып продолжает быть важной фигурой шаманской мифологии кетов, именно он наделяет шамана бубном.
Дох. Рисунок на кетском бубне.
Иванов С. В. Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XIX – начала ХХ в. М.; Л., 1954. С. 95, рис. 88
Бангдэхып сам родился, без матери и отца. Когда месяц нарождается и его чуть видно – это Бангдэхып и есть. Бангдэхып был женат на Солнце. Хоседам гоняла его, гоняла до чума Солнца. Солнце своих сторожей-волков выпустило. Хоседам схватила, к себе его тянет, Солнце – к себе. Разорвали пополам. Солнце качало, качало [оживляло] – не получается: днем – как человек, ночью – половина человека. Светить не может. Солнце сказало: «Ты ночью половиной свети! Когда его пополам разорвали, тут и кончился Бангдэхып, остался месяц»[19].
Связь первого шамана и луны может показаться контаминацией («загрязнением», смешением) мифологических мотивов, но она отнюдь не случайна. И у других народов Сибири мы встречаем эту идею. Так, нганасанский Дяйба-нгуо после всех своих подвигов уходит на небо, к дочерям Солнца-матери и Луны-матери.
А у многих народов Сибири: ненцев, нганасан, селькупов, якутов, долган, эвенков – есть мифы о том, как некогда шаман стал хвастаться своей силой. Он заявил, что сможет, камлая, приблизить к земле луну. И, недолго думая, начал камлать, пытаясь заставить луну приблизиться. Луна возмутилась, разгневалась, приблизилась – но по своей воле! – и притянула к себе шамана. Шаман приклеился к луне и с тех пор так и стоит на ней с бубном – его можно увидеть в лунных пятнах.
В старину жили два знаменитых шамана. Однажды один из них начал хвастаться:
– Я поднимусь на небо, возьму солнце и спущу его на землю.
Второй шаман тоже хвастался:
– Ты так не сделаешь. А вот я поднимусь на небо, возьму луну и спущу ее на землю. Все это увидят.
Оба шамана поднялись на небо. Шаман, поднявшийся к солнцу, сразу сгорел, ничего от него не осталось. Второй шаман прилип к луне и сразу замерз до смерти. Он до сих пор виден. Кажется, будто стоит он на луне, держа бубен в руке[20].
В чукотских мифах есть близкий мотив, но проступок шаманов иной: луна разгневалась на двух шаманов, которые своими злыми чарами истребили других людей, и с помощью аркана притянула провинившихся шаманов к себе. Так и стоят они на луне, привязанные за голову и руки.
В этих мотивах нашли отражение еще два важных принципа шаманской практики: нельзя хвастаться своей силой и нельзя вредить людям. Шаману надо всегда отдавать себе отчет, что он избран на эту роль гораздо более могущественными силами природы и его судьба – это служение вселенной и забота о людях, а не достижение собственных корыстных и эгоистических целей. Вот как рассказывал об этом нганасанский шаман Дюхадие Нгамтусуо этнографу Андрею Попову в 1930-х годах.
Некоторые из худых моих духов во время начала моего шаманства все время подстрекали меня к скверным поступкам, говоря: «Ты обязательно должен съесть [убить] такого-то человека или оленя». Несмотря на их подстрекательства и мучения, я все время воздерживался от этого греховного поступка. Тогда мои три духа-начальника сказали: «Пока нашего шамана на десятом году жизни духи не заставили испить человеческой крови, надо отделить их и запереть» – и куда-то увели и заперли злых духов-подстрекателей. С тех пор они перестали беспокоить меня, и я не стал злым шаманом, по-прежнему остался доброжелательным. Когда я призываю духов, мои духи-начальники выводят из местообитания необходимых из них и после камлания уводят обратно[21].
И если шаман соблюдает моральный закон, то и луна для него не опасна, а, наоборот, помогает ему, как это случилось с Демниме Нгамтусуо, сыном шамана Дюхадие. Весной 1968 года Демниме во время ледохода переправлялся через реку Дудыпту, и льдины стали громоздиться вокруг его лодки. Ему пришлось ступить на лед, и его нога попала между сходящимися льдинами, которые раздробили ногу. К счастью, это случилось недалеко от поселка, по рации вызвали вертолет и отвезли Демниме в Дудинку, где в больнице спасли ему жизнь. Демниме потом говорил, что Быды-нямы, Воды мать, не отпустила бы его, если бы Кичеда-нямы, Луны мать, не сбросила ему лямку, за которую его и вытащила. После этого Демниме вырезал из алюминия изображение себя и луны, спасающей его, и хранил его в доме на почетном месте[22].
Получается, что шаман одинаково тесно связан не только с рекой, тайгой, тундрой, оленями – земным миром, но и с мирами, для обычных людей бесконечно далекими. Шаман хорошо знает не только таежные тропы и ложбины тундры, не только земные реки и озера, но и ландшафт иных, неведомых нам земель. Он умеет ходить по космическим дорогам, ездить по ним на олене, плавать на юркой лодке по космическим рекам… На бубнах нарисована карта вселенной – шаман рисует ее под руководством шамана-предка и по ней ориентируется в мифологизированной вселенной.
Лодка-ветка металлическая. Шаманский атрибут.
Отрисовка Юлии Тар
Какова же вселенная шаманов? Попробуем это понять, рассмотрев карту, нарисованную в 1929 году семидесятилетним орочским шаманом Савелием Хутунка, жившим в Хабаровском крае. Она была нарисована по просьбе этнографов В. А. Аврорина и И. И. Козьминского и опубликована ими в 1949 году. Приведем фрагменты этой публикации (опустив только орочские названия соответствующих объектов и их деталей).
Этнографы пишут следующее: «Во время работы на реке Хади нам пришлось присутствовать на похоронах одного орочского мальчика. Цикл похоронных камланий исполнялся его бабушкой, довольно известной и авторитетной в среде местных орочей шаманкой. В связи с описанием процесса похорон у нас возникла идея изобразить на бумаге представления орочей о путях странствия души умершего. Шаманка не отказала нам в своей помощи. В результате появилась небольшая “карта” маршрутов души умершего человека. К сожалению, “карта” эта не сохранилась. Работая на реке Тумнин, мы встретили в сел. Хуту-дата, километрах в ста от устья, старейшего и крупнейшего по всему Татарскому побережью орочского шамана Савелия Хутунка, которому в то время было более семидесяти лет. ‹…› Савелий Хутунка охотно согласился сделать “настоящую карту” вселенной со всеми необходимыми подробностями, но только не здесь, где он был в гостях, а у себя дома, на Чепсаровском острове.