Я сидел на пластиковом стуле около бассейна и смотрел на занятие Вильяма. Дети с плеском и криками пытались плавать от стенки к стенке в мелкой части бассейна. В теплом воздухе висел густой запах хлорки и мокрых полотенец. Тренер стояла по пояс в воде и руководила процессом. На ней была футболка поверх купальника, чтобы не смущать субботних папочек.
Плавать Вильям не очень любил, но за обещанную после каждой тренировки шоколадку был готов провести час в воде. Так что он занимался, а я следил за процессом, чувствуя, как меня переполняет гордость за сына.
Один ребенок в группе не плавал вовсе. Он просто ходил от бортика к бортику, изображая руками гребки и время от времени сильно отталкиваясь от дна ногами, чтобы обогнать тех детей, что действительно пытались плавать. У бортика он каждый раз оказывался первым.
– Почему этот мальчик все время ходит, а не плавает? – спросил я Вильяма после занятия, вытирая ему спину.
– Райан?
– Светловолосый и кучерявый.
– Да, Райан.
– Он просто ходит по дну.
Вильям кивнул, задумчиво разглядывая пальцы, ставшие морщинистыми от воды.
– Его мама – учительница и она говорит, что так тоже можно.
– Да? Неужели она не хочет научить его плавать?
– Она говорит, пусть делает, как ему нравится.
– Но он же так никогда и не научится.
– Его мама говорит, что он всегда будет плавать в нарукавниках, на всякий случай.
Я посмотрел на кучерявого Райана, которого вытирала и одевала кучерявая мама, ободряюще улыбаясь и о чем-то с ним радостно разговаривая.
Даже детям мы все время лжем. Видимо, так нужно.
Ладно, надеюсь, у Райана всегда будет рядом человек, который о нем позаботится.
В машине Вильям сидел тихо и спокойно – необходимость физической активности была удовлетворена часом в бассейне. Маленькие дети похожи на щенков, им также нужно хорошенько побеситься, ведь режимов у них только два: бурная активность и сон. А если их не выгулять, они начнут разносить дом на части.
Следующим пунктом плана на сегодняшний день была поездка в Доллис-хилл на день рождения детсадовского друга Вильяма – Джейкоба Пендлбери. В доме стоял шум и гам. Мы отдали куртки отцу Джейкоба, который понимающе улыбнулся с выражением лица «мне и самому тут страшно». Вильям побежал в гостиную и уселся на пол вместе с десятком уже расположившихся там детей. Родители устроились на диванах и стульях, стоящих вдоль стен.
Аниматор – громогласная женщина в костюме шута – показывала фокусы, взяв именинника в ассистенты. Работала она от души, и дети были по-настоящему увлечены. Однако шум в комнате стоял такой, что выпитый вчера вечером алкоголь напомнил о себе резкой болью в висках. Выдержав полчаса, я сбежал на кухню, которую нашел по запаху кофе и выпечки. Там я застал миниатюрную темноволосую женщину, ее лицо мне было смутно знакомо по площадке в детском саду Вильяма. Она аккуратно втыкала свечки в торт, разукрашенный под эмблему футбольной команды «Манчестер Юнайтед». Ну, конечно, Джейкоб Пендлбери жил в северном Лондоне и ему положено болеть за «МЮ». Я же, как уроженец Беркшира, был фанатом «Челси». Мальчишки всегда болеют за победителей. Нужно подрасти, чтобы понять смысл поддержки своей команды, даже если она играет до ужаса посредственно.
– Аниматор знает свое дело, – сказал я.
Она замерла со свечкой в руке и улыбнулась.
– Это точно. Мы приглашали ее для дочки пару лет назад, Джейкобу так понравилось, что он только и ждал, когда настанет его черед.
– Кстати, спасибо за приглашение.
– Рады, что вы смогли прийти.
– Если что, я папа Вильяма.
Она кивнула и вернулась к торту и свечкам.
– Я знаю, мы с вами дружим в фейсбуке.
Я почувствовал укол тревоги. Вот откуда я знаю ее лицо. Интересно, сколько еще человек знает меня, хотя бы шапочно, через «фейсбук»? Сколько раз я нажимал «Добавить в друзья», почти не глядя, и забывал об этом? Да, среди «френдов» по социальной сети есть и немало друзей в старомодном понимании этого слова, но большинство-то и знакомыми можно назвать лишь с натяжкой. Как, например, вот эту женщину, с которой за всю предыдущую жизнь я не перекинулся и десятком слов.
– Да? – выдавил я. – Я туда редко захожу.
– А вчерашнюю пропажу нашли?
– Какую пропажу?
– Ну, браслет. Вы еще картинку выкладывали.
– А, браслет… Да, нашел. – Я почувствовал, как краснею. – Дурацкая история. Не стоит мне лезть в соцсети после пары бокалов.
– Я на самом деле тоже с фейсбуком не особо дружу и посты очень редко пишу.
– Понимаю, да.
Она закончила втыкать свечки и выпрямилась, посмотрев на меня.
– Так что в сети я скорее слежу за другими.
Интересно, что она на самом деле думает о вчерашних фотографиях?
– Ну, для слежки фейсбук – самое то.
Она вдруг указала пальцем мне на грудь:
– Кстати говоря, отличная футболка.
Я улыбнулся и опустил взгляд. На синей футболке красовалось облачко со словами: «А про себя я исправляю ваши ошибки».
– Это жена купила. Намек на то, что я учитель английского. Знаете же, как молодежь сейчас говорит. Со всеми этими новыми словами и сокращениями из переписок и соцсетей.
Из соседней комнаты вдруг раздались радостные возгласы и аплодисменты, а потом громкий разочарованный вопль. Мы разом обернулись на звук.
– Пойду проверю, что там у них. – Я решил воспользоваться предлогом, чтобы закончить неудобный разговор.
Дети в гостиной играли в «Музыкальные стулья», и две девочки в нарядных платьях приземлились одновременно на один стул, когда остановилась музыка. Остальные дети, в том числе Вильям, теперь завороженно смотрели, как, скорчив недовольные гримаски, девочки начали соревноваться в громкости возмущенного плача.
Наконец дети отправились в столовую, где их ждало угощение. Как обычно в таких случаях, они первым делом набросились на чипсы и шоколадное печенье, не обратив внимания на морковные палочки и помидоры-черри в центре стола.
Я же старался держаться от мамы Джейкоба подальше, чтобы не продолжать разговор.
Вернувшись домой, мы застали Мел в кухне. Она пила кофе и, судя по одежде, собиралась на тренировку по теннису. Мел поцеловала меня и, вручив чашку кофе, поинтересовалась, как прошел праздник и смог ли Вильям проплыть весь бассейн на утренней тренировке. Обычная суббота с привычными субботними делами. В который раз я подумал, а не приснился ли мне дурной сон про вечер четверга – сцена между Беном и Мел, подземная парковка и все, что случилось потом? Может, это только мое воображение?
– Курьер приходил, – с этими словами Мел указала на небольшую запечатанную в полиэтилен коробку на кухонной стойке.
Открыв ее, я обнаружил новый телефон, который по страховке прислала компания-оператор. Господи, сделай так, чтобы мы никогда не оставались без сети дольше, чем на сутки. Я вынул аппарат и размотал кабель зарядного устройства.
– Свой ты так и не нашел? – спросила Мел.
– Неа.
– Может, все-таки дома куда-нибудь завалился?
– Нет, я все перерыл.
– Вил последнее время так и тянется ко всякой электронике, ну, знаешь, телефоны, пульты, в общем, любые гаджеты. Все время играет с ними, а потом сует куда ни попадя, в том числе в коробки к игрушкам. Может, тебе там проверить?
Я воткнул в розетку зарядку нового телефона.
– Ну, уже этот есть.
– А позвонить на него ты не пробовал?
Я сообразил, что в приступе паники тогда, вечером четверга, даже не подумал позвонить на собственный телефон – может, нашедший его поднял бы трубку. А сейчас в ответ раздался только автоматический голос, сообщавший, что телефон в сети не зарегистрирован.
– Ты права, это первое, что надо было сделать. Но я ничего не соображал, да и эта история с фейсбуком меня из колеи выбила.
– Какая история?
– Да кто-то сделал несколько странных постов на моей страничке.
– Думаешь, это был Бен?
– А кто еще?
Мел взяла свой телефон и открыла «фейсбук».
– И что было в этих постах?
– Да я их удалил сразу, как увидел. Какая-то чушь про меня на парковке «Премьер Инн». Странно все это, конечно.
– Может, это был и не Бен, а просто твой аккаунт взломали?
В ее тоне появились странные нотки, и последняя фраза прозвучала слегка неестественно.
– Может, – ответил я.
– Но это действительно странно, ты прав.
В дверях возник Вильям, в каждой руке у него было по три машинки.
– Пап, давай поиграем в парковку в аэропорту!
Это означало, что нужно принести все его игрушечные машинки – уже, наверное, пару сотен, я давно сбился со счета – и расставить аккуратными рядами на полу в гостиной, распределив по маркам и моделям. Финальная картина отдаленно напоминала парковку в аэропорту в миниатюре – отсюда и название.
– Сначала нужно пообедать, парень, потом поиграем.
Он протянул руку с машинками.
– Тебе все бимеры.
Я взял три игрушечных машинки, металл которых еще хранил тепло детской ладошки.
– Спасибо, приятель.
Вильям отправился обратно в гостиную.
– Тебе бы пароль поменять в фейсбуке, – заметила Мел.
– Уже поменял.
– Ты как вообще? – спросила она.
– Нормально, – улыбнулся я в ответ. – Или ты о чем?
– Ну, я про всю эту нервотрепку, странные посты. У Мари с работы такое было в прошлом году. У нее чуть нервный срыв не случился. Для этого даже специальный термин есть: цифровое изнасилование.
– Цифровое изнасилование?
– Ну да, когда насилуют твой аккаунт в соцсети.
– Никогда об этом не слышал, – покачал я головой. – Кто вообще такое выдумывает?
– Но ты уверен, что все в порядке?
– Да, конечно, ничего страшного же не произошло.
– Ладно, я хотела съездить в теннисный клуб, сыграть несколько сетов, – сказала Мел. – Вы же тут без меня не пропадете, серьезные мужчины?
– Конечно, не пропадем. Планы на вечер в силе?
В этот момент раздался писк телефона. В кои-то веки звонили на городской.
– Алло?
В трубке была тишина.
– Алло? – повторил я.
– Мне нужна Мел. Она дома?
Это была Бет, жена Бена, и ее голос дрожал, как будто она изо всех сил пыталась держать себя в руках, но получалось с трудом. Мел одними губами спросила: «Кто?» Я сообразил, что так и стою с тремя игрушечными машинками в руке, и наконец поставил их на стол.
– Бет, у тебя все хорошо?
– Нет. Не знаю. – Она замолчала, и я услышал в тишине сдавленный всхлип. – Дай мне Мел, пожалуйста.
Я передал трубку жене.
– Мелисса у телефона.
Она отвернулась и вышла на застекленную веранду. Я собрался было пойти за ней, но на пороге снова появился Вильям.
– Папочка, так ты поможешь принести машинки?
– Какие?
– Все!
Мы пошли к нему в комнату, где меня ждали две большие коробки, полные машинок. Коробки были довольно тяжелые, и таскать их пришлось по одной. К тому моменту, когда я вернулся на кухню, Мел прощалась с Бет. Она хмурилась и казалась расстроенной.
– Что случилось? Голос у Бет был невеселый.
Она отвела взгляд, моргнула, проверила свой мобильник и сунула его в карман.
– Мел, что случилось?
Она убрала от лица прядь волос – характерный жест, который означал, что жена взволнована или расстроена.
– Бет хочет приехать. Это из-за Бена.
Если попробовать описать впечатление, которое Бет Делейни производила в обычной жизни, то в голову сразу приходило слово «безмятежность». Ее спокойствие и тихую элегантность, казалось, ничто не могло поколебать. Не помню ни единого случая, чтобы она выглядела возбужденной – только безупречно спокойной и собранной.
Но не сегодня.
Сейчас Бет выглядела как фарфоровая статуэтка, вот-вот готовая разбиться, стоит только ее задеть. Она была высокой и стройной, а кремового цвета водолазка и серые брюки сидели идеально по фигуре, подчеркивая длинные изящные ноги. Темные волосы свободно падали на плечи, на лице легкий макияж. Она всеми силами пыталась скрыть тот факт, что находится на грани нервного срыва.
За последний год – с тех пор как они с Беном купили дом в Хэмпстеде и переехали из Манчестера, – мы виделись, наверное, раз пять-шесть, не больше, на разных вечеринках и дружеских барбекю. Бет, несомненно, была весьма красива. О себе говорить она не любила, а мне так и не удалось преодолеть ее сдержанность и найти общие интересы и темы. Так что толком я ничего о ней и не знал.
У Бет и Бена была очень рассудительная и спокойная для своего возраста – четырнадцати лет – дочь Элис, которая время от времени приходила посидеть с Вильямом. Мел и Бет вместе учились в школе и потом продолжали тесно общаться, пока из-за работы не разъехались по разным концам страны. По характеру они были совсем разными, но это не мешало, а может, и помогало их дружбе. Мел всегда была выраженным экстравертом, спортсменкой, альфа-самкой, а Бет полной противоположностью: тихой и задумчивой, хотя столь же целеустремленной и всегда добивавшейся своего.
Когда Бет и Бен переехали в Лондон, Мел настояла, чтобы мы пригласили их на ужин, а потом помогли обжиться в столице. Бен приглашал меня поиграть в покер – раз в две недели он собирал друзей и знакомых за картами. Один раз я даже сходил, проиграл семьдесят пять фунтов за два часа и решил, что покер – не мое.
А сейчас мы втроем сидели на веранде. На столике перед Бет стояла нетронутая чашка со свежезаваренным бескофеиновым травяным чаем из яблок и бузины. Она не пила обычный чай или кофе. Никакого кофеина, а также мяса, молока, сахара или не «органических» продуктов.
Бет начала было говорить, но закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Потом выдохнула и снова вдохнула, не открывая глаз. Это было похоже на медитацию.
– Все в порядке, Бет. Все будет хорошо. – Мел успокаивающе взяла ее за руку. И тут же взглянула на меня и опустила глаза, словно смутившись. – Если хочешь, Джо выйдет, и мы поговорим вдвоем.
В обычной ситуации я бы уже вышел сам. Но сейчас мне очень нужно было услышать, что Бет узнала от мужа за прошедшие полтора дня. Сама же Бет, по-видимому, разрывалась, как сохранить все между ней и Мел, но при этом и не обидеть меня. Она скорее умерла бы на месте, чем обидела бы кого-то.
– Нет-нет, не надо уходить, – наконец выдавила она. – Все нормально.
– Что случилось, Бет? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал максимально деликатно.
Мел же бросила на меня резкий взгляд, который говорил: «Не лезь, я разберусь».
– Не торопись, расскажешь, как будешь готова, – сказала она Бет.
Бет сделала глоточек травяного чая и поставила чашку на стеклянный столик так аккуратно, будто боялась, что он расколется от любого неосторожного прикосновения.
– Это Бен. Он… Не знаю, – Бет никогда не говорила громко, но сейчас буквально шептала.
– Бет, что бы ты ни сказала, это останется между нами. Мы твои друзья.
Бет ссутулилась и переплела пальцы рук.
– Я совершенно не понимаю, что сделала не так, – сказала она. – Из-за чего он сорвался.
– Расскажи, что случилось.
– Какой-то кошмар, просто Джекил и Хайд.
– Не торопись, расскажи, что произошло.
– Хорошо. В общем, позапрошлым вечером Бен пришел домой очень поздно. Я к тому времени уже легла спать. Он в принципе не говорит мне, когда планирует вернуться домой с работы, но в этот раз пришел сильно позже обычного – почти в полночь. Думаю, он был пьян. Совершенно не представляю, как он мог в таком состоянии вести машину. На людях он таким не бывает… – Бет замолчала.
Мел наклонилась чуть ближе к подруге.
– Каким не бывает? – спросила она мягко.
– Время от времени, когда на работе проблемы, он много пьет. А когда напивается, то становится злым. Ломает все подряд.
– На работе или дома?
– Дома… – тихо произнесла Бет.
– Он не бьет тебя?
Вот она, моя Мел. Прямо к делу.
Бет прикрыла глаза, ее подбородок задрожал.
– Это случалось не раз? – спросил я.
Бет отвернулась, сжав губы. По щеке сбежала слеза, и она быстро смахнула ее ладонью.
– Весь прошлый год, с тех пор как мы уехали из Манчестера, он стал замкнутым и будто отстраненным. Бывало, злился, но обсуждать дела отказывался. И настроение все время скакало: то все хорошо, то в следующую минуту…
– Бет, он поднимал на тебя руку? – снова спросил я.
Она молча кивнула, взяв предложенную Мел салфетку.
Я вдруг почувствовал боль в спине, в месте, которым ударился о машину, когда Бен толкнул меня. Для человека, настолько ниже и легче меня, он был весьма силен. Я и раньше предполагал, что домашнее насилие более распространено, чем мы привыкли думать, но лично его жертв не встречал. А следом, словно резкая вспышка, в моей голове возникла мысль: «Господи! Неужели в четверг он вымещал свою злость на Мел?»
Очень спокойным и тихим голосом Мел спросила:
– Что произошло, когда он вернулся?
– Я услышала, как он ходит внизу, хлопает дверями, что-то крушит. Все ждала, что вот он поднимется, но нет. А я так и лежала, ожидая его, не в силах пошевелиться.
Мел пересела на диван рядом с Бет и обняла ее за плечи.
– Постарайся успокоиться. С тобой и Элис все в порядке, это главное.
– Мне так страшно, Мел. Господи, так страшно.
Я попытался поймать взгляд жены, но она отводила глаза. Бет промокнула щеки салфеткой.
– А на следующее утро ни Бена, ни его «Астон Мартина» не было. Еще исчезли несколько его вещей, ноутбук и маленький чемодан.
– Ох, Бет, несчастная ты моя. Я и представить не могу, что ты пережила. Ты пробовала ему позвонить?
Бет кивнула:
– Не меньше двадцати раз. Мобильный он не берет. Я ждала весь день, что он вернется, чуть с ума от беспокойства не сошла. Позвонила на работу, там его тоже не было, несколько встреч из-за этого сорвалось. Даже маме его позвонила, но и она ничего не знала. Я не спала полночи, все ждала, но он так и не вернулся. А потом, уже сегодня, внезапно поняла, что не уверена, хочу ли быть дома, когда он вернется. Вот я тебе и позвонила.
– Во сколько Бен вернулся домой в четверг? – спросила Мел.
– Примерно без четверти двенадцать.
– Ничего не понимаю.
– И я. Раньше такое часто случалось за-за работы. Но последнее время дела компании шли хорошо, и Бен казался довольным.
– Нет, я другого не пойму: как он так быстро перешел из нормального состояния и разговоров о делах к пьяной истерике и крушению вещей, а потом еще и из дома сбежал.
– О каких делах? – нахмурилась Бет.
– Да по работе.
– Когда вы с ним обсуждали работу?
– Как раз в четверг вечером.
– Вы встречались? – спросила Бет чуть громче обычного.
– Да, – кивнула Мел. – До моей тренировки по теннису. Он не показался мне особо взволнованным.
Не совсем правда, отметил я про себя.
– Да, и я его встретил, – добавил я уже вслух. – Мы оба его видели.
Бет ерзала на диване и переводила недоумевающий взгляд с меня на Мел.
– Но зачем вам было встречаться?
Мел коротко пересказала подруге все то, что говорила мне вчера вечером, опустив только детали моей стычки с Беном.
– Но если вы расстались с ним сразу после пяти, то, где же он был еще семь с лишним часов? Куда он мог поехать?
– Он тебе ничего не говорил, когда вернулся домой? – спросил я медленно. – Постарайся вспомнить. Возможно, получится его найти, помочь ему, если мы поймем, что произошло.
Бет аккуратно высморкалась, а потом промокнула покрасневшие от слез глаза.
– Да ничего он толком не говорил. Просто пришел, забрал вещи и ушел. На самом деле в единственной фразе, что мне удалось услышать, было твое имя.
– Мое? – хором спросили мы с Мел.
– Джо, – Бет указала на меня.
– Серьезно? – переспросила Мел несколько быстрее, чем было бы естественно. – И что это была за фраза?
– Всякие гадости.
– Серьезно? – теперь уже я пытался изобразить удивление.
– Да, почему-то он тебе угрожал.
– Это действительно странно.
– С чего бы ему такое говорить? – спросила Бет, не сводя с меня прямого взгляда. – Вы с ним поругались?
– Ну, мы немного…
– Джо сдавал задом на парковке и задел «порше» Бена, – перебила меня Мел. – Нечаянно, конечно, знаешь, как это бывает. А Бен разозлился. Да, Джо?
Я уставился на жену.
Зачем сейчас врать?
А потом у меня в голове щелкнуло.
Чтобы защитить тебя, идиот.
Мел ответила мне одним из своих фирменных серьезных взглядов.
– Да, Джо? – повторила она.
– Да, все так.
– У него такая любовь к этой машине, – заметила Бет. – Даже больше, чем к «моргану»[3]. «Порше» его любимая.
– Так что именно сказал Бен тогда вечером?
Бет сделала глоток чая и так аккуратно вернула чашку на стол, будто боялась издать хоть какой-либо звук.
– Что-то типа. «Джо, блинский Линч. Пора поставить тебя на твое блинское место». Или что-то в таком же духе. Он-то был внизу в кухне, а я наверху. А потом только дверью громко хлопнул, и все.
Я никогда не слышал, чтобы Бет ругалась матом. Максимум она говорила словечки типа «блинский» или, как старушка, восклицала «батюшки». Но каким-то странным образом угрозы Бена, переданные в таком вот условно менее грубом виде, звучали еще страшнее и реальнее.
– Господи, Бет, ты серьезно?
Она кивнула, поджав губы.
– Думаешь, он может заявиться к нам домой? – спросила Мел.
Бет пожала плечами, а я попытался вспомнить, запер ли за ней дверь, когда она пришла.
– Не представляю, куда он может пойти и где объявиться. На самом деле я просто не понимаю, что с ним происходит. Не удивлюсь, если он ушел насовсем.
– Не говори ерунды, Бет. Он вернется.
– Ну, сюрпризом это не будет.
– Хочешь сказать, такое уже случалось?
– Иногда он пропадал на несколько дней, когда работа совсем доставала. Сбегал, чтобы выпустить пар. Последний раз уехал в Сандерленд, погулял по казино, проиграл кучу денег, ночевал в отеле, а телефон отключил. Потом вернулся.
– Извини, я и представить не могла, что он такое себе позволяет.
– Ну, в фейсбуке об этом не напишешь.
– Да уж! Ну, тогда я тем более уверена, что он вернется и в этот раз, – Мел постаралась, чтобы ее слова прозвучали как можно более оптимистично.
– Надеюсь.
– Видимо, просто выпускает пар, как ты и сказала. Все будет хорошо.
– Наверное. – Голос Бет звучал неуверенно. – Но есть еще один момент.
– О чем ты?
– Вещи, которые он взял…
– Ты говорила про одежду и небольшой чемодан.
– Это не все.
– А что еще, Бет? – спросила Мел.
– Именно из-за этого я так волнуюсь. Особенно в сочетании со словами про Джо.
– Так что еще?
Ответ Бет заставил меня застыть неподвижно.
– Пропало одно из ружей.
– У него есть ружья? – Я старался сохранить спокойствие.
Бет кивнула, сделала глоток травяного чая.
– В основном дробовики.
– И по чему он из них стреляет?
– По голубям и уткам в лесу. Иногда по тарелочкам. Он неплохой стрелок. У него целая коллекция спортивных ружей. Думаю, в своем воображении он при этом каждый раз оказывается на королевской охоте и стреляет фазанов. Ему всегда хотелось быть наследственным джентри, носить охотничью куртку и резиновые сапоги. Он даже мне ружье купил, хотя я стала вегетарианкой задолго до нашей свадьбы, и хуже охоты не могу себе и представить кошмара.
Мне почудилось, будто на веранде резко похолодало. Где-то в темноте бродил Бен. В ярости и с дробовиком. Я представил, как он появляется на пороге, наводит ружье на меня.
– Так, я на минутку, – проговорил я, вставая и отправился проверить, что входная дверь и внешняя дверь веранды заперты, а заодно забрал сына из гостиной и принес его на руках в кухню.
– Хочешь печенья, Вил?
Он кивнул с серьезным видом, и я выдал ему два имбирных печенья из банки. Затем усадил его за стол, так, чтобы видеть с веранды, и вернулся к Мел и Бет.
Повисла неловкая пауза, было слышно, как Вильям с хрустом принялся за первое печенье.
– Может, стоит позвонить в полицию? – предложил я тихонько.
– Уже звонила, – ответила Бет. – Вчера днем, когда Бен не вернулся домой и на работе тоже не появился, не отвечал на звонки.
Мел подалась вперед.
– И что тебе сказали?
– Записали подробности и велели перезвонить через сутки, если он так и не объявится.
– Ты перезвонила?
Бет кивнула и убрала за ухо выбившуюся прядь темных волос.
– Пару часов назад. Они сказали, что я могу приехать и написать заявление, если хочу. Так что, перед тем как приехать к вам, я была в участке в Килберне. Так это все сюрреалистично, Мел: полицейские, все эти бумаги, которые нужно заполнять, заявление. Надеюсь, Бен не будет слишком злиться, когда об этом узнает.
– А что тебе сказали в участке?
– Да ничего толком. Там был только молодой парнишка-констебль, сказал, что в большинстве таких случаев пропавшие рано или поздно находятся, но он все равно зарегистрирует заявление и передаст информацию детективам.
– А ты рассказала им про Алекса Колника?
Бет вздрогнула от неожиданности.
– А ты об этом откуда знаешь?
– Была статья в «Стэндарт». Я нашел ее вчера, когда искал в сети информацию про Бена.
– А, точно, в ней было про Алекса.
Про Алекса. Не «про Колника» или «про этого человека». Для нее он был просто Алекс. Я и не думал, что Бет может быть настолько близко с ним знакома. Но эту мысль я решил отложить на потом.
– Мы можем съездить в участок и рассказать, что видели его в четверг. Как ты думаешь, это поможет?
– Не знаю, – пожала плечами Бет.
Мел снова бросила на меня быстрый взгляд:
– Но Бен же пока ничего не натворил, не считая бардака в гостиной.
– Пока, – повторил я. – Но угрожал. А что, если он заявится сюда, когда меня нет дома. Что, если тут будешь только ты с Вилом, а меня не будет рядом, чтобы защитить вас?
– Он на такое не пойдет.
– Мел, он неизвестно где и у него дробовик, – сказал я. – Нам нужно вести себя очень осмотрительно. А Бет нужно защитить Элис.
– Нас он не тронет, – тихо проговорила Бет.
– Да, все избитые жены так говорят, с того самого дня, как придумали брак, – не выдержал я.
Бет с нескрываемой яростью посмотрела на меня:
– Значит, вот кем ты меня считаешь? Избитой женой?
– Насилие – это не обязательно размахивание кулаками. Возвращение домой и выкрикивание угроз – тоже насилие.
Бет еле заметно кивнула, признавая мою правоту:
– Возможно.
– Ты прав, Джо, – сказала Мел. – Нужно съездить в участок и поговорить с полицией. Тебе это поможет, Бет?
Та снова тихонько кивнула.
– Вам нетрудно?
– Конечно нет, – ответил я. – Ты взяла у них телефон для связи?
Она вынула из сумочки визитку. «Полицейский участок Килберн, дежурный оператор, только не экстренные вызовы». На другой стороне аккуратным почерком Бет было написано: «констебль Хан».
– Оставишь ее нам?
– Да, у меня еще одна есть.
– А где сейчас Элис? – спросила Мел.
– У своей подружки Лили. Говорит, не хочет находиться дома после того вечера.
– Ого. Как она в целом?
– Испуганна, но при этом волнуется за отца. Хотя и пытается этого не показывать.
– Слушай, давай мы отменим сегодняшние планы, чтобы ей не нужно было сидеть с Вильямом?
– Нет-нет, все нормально. Думаю, она только рада провести один вечер не дома.
– Вы можете переночевать у нас, – предложила Мел.
Бет задумалась, но потом покачала головой:
– Я должна быть дома, когда он вернется.
– Ничего ты не должна. Пусть хоть раз он гадает, куда ты делась, а не наоборот.
– Привычка, знаешь ли. Так просто от нее не избавишься. – Бет взглянула на часы и поднялась с дивана: – Мне пора.
Мел тоже встала и обняла ее.
– Все будет хорошо, вот увидишь.
– Достаточно, чтобы все снова стало нормально. И плевать, что было в четверг.
– Ну, он наверняка скоро придет в себя. Но ты все-таки подумай, сколько так может продолжаться. Сколько таких уходов ты сможешь выдержать.
– Я совершенно не представляю себе жизнь без него, – сказала Бет, не поднимая глаз. – Не знаю, что делать, чем заняться.
Мел только промолчала в ответ.
Я размышлял, нужно ли мне тоже обнять Бет или не стоит. При этом чувствовал себя обманщиком, рассказав не всю правду. В результате я без особого энтузиазма чмокнул ее в щеку, а она так же без энтузиазма ответила.
Бет взглянула на экран телефона, вздохнула и убрала его обратно в карман.
– А что, если он не просто выпускает пар? Если это что-то более серьезное?
– Ты о чем?
– Может, у него кто-то есть?
– Да ну, Бен никогда бы не завел любовницу, – покачала головой Мел.
– Почему ты так уверена?
– Просто не завел бы. Бен не из тех, кто на это способен.
Как только Бет уехала, я еще раз обошел весь дом и проверил, что окна и двери закрыты. Мел ходила за мной, не говоря ни слова, а Вильям цеплялся за нее, словно малыш-шимпанзе за мамину шерсть. Между бровями Мел залегла небольшая вертикальная складка, которая появлялась у нее в моменты раздражения или стресса. Похоже, она не одобряла мое поведение, но считала, что лучше держаться вместе. А я, в свою очередь, был твердо уверен, что сейчас, как никогда, хочу быть рядом с двумя людьми, важнее которых для меня не было никого в мире.
– Что происходит с Беном? – размышлял я, запирая дверь во внутренний дворик. – С чего он принялся нам угрожать?
Мел покачала головой:
– Понятия не имею. Вообще. Бред какой-то!
Наконец мы задернули шторы в гостиной, и я поставил Вильяму мультики. Вообще, смотреть телевизор днем мы ему не разрешали, но он сообразил, что лучше не задавать лишних вопросов, пока я не передумал. Молодец. Я почувствовал укол тревоги за сына. Вильям сидел на ковре с игрушечной машинкой в руке и смотрел на экран, в счастливом неведении о том, что взрослые вокруг него пытаются превратить свои жизни в кошмар.
Нужно ли мне иметь при себе что-нибудь из оружия на случай, если неожиданно заявится Бен? Да и что можно быстро схватить и использовать для защиты? Кухонные ножи, скалка, молоток в ящике с инструментами. Негусто, но лучше, чем ничего.
Я поднялся в спальню и выглянул в окно, почти ожидая увидеть белый «порше кайен» Бена, с визгом шин вылетающий из-за угла и останавливающийся у нашего дома. Но на улице было тихо и спокойно. Соседские подростки облюбовали кусок тротуара и тренировали там трюки на скейтах. На другой стороне улицы шла пожилая женщина с толстым ретривером на поводке. Ничего необычного. Ни намека на присутствие Бена.
Дурацкая ситуация. Надо брать дело в свои руки и исправлять ее. Восстанавливать нормальные отношения. Я достал новый телефон и набрал Бена. После шестого гудка включился автоответчик. Записанный голос Бена коротко выдал: «Это Бен Делейни. Оставьте сообщение. Биип».
Я помедлил, потом сбросил вызов. Перезвонил снова. На этот раз автоответчик включился после первого гудка: «Это Бен Делейни. Оставьте сообщение. Биип».
– Бен, это Джо. Джо Линч. Хотел поговорить с тобой о том вечере. Прости меня, я был неправ. Честно, я не очень хорошо соображал и сожалею о том, что произошло. Перезвони мне и давай поговорим. Это мой новый номер, я потерял старый телефон. Вот. Надеюсь, что у тебя все хорошо.
Я нажал на кнопку окончания вызова и, подняв глаза от телефона, увидел Мел в дверях спальни.
– Кому ты звонил? – В вопросе слышался упрек.
– Бену.
– Зачем?
– Подумал, может лучше мне с ним поговорить. Объясниться и попросить прощения.
– И как успехи?
– Автоответчик. Правда, второй раз мне показалось, что он сам сбросил звонок.
– С чего бы ему это делать? – спросила Мел, скрестив руки на груди.
Я пожал плечами:
– Вероятно, с того же, почему он не отвечает на звонки собственной жены. Может быть, стыдно стало и не знает теперь, как вернуться домой и не выглядеть при этом по-дурацки.
– А что ты говорил про «тот вечер»?
– Что если он готов поговорить, то вот мой новый номер. Хотелось порадовать Бет новостями, что с мужем все в порядке, что мы с ним связались.
Мел слегка склонила голову.
– Джо, будь с ним поосторожнее.
– О чем ты? Это же просто телефонный звонок.
– А если он заявится поговорить сюда, к нам домой? Только этого нам сейчас не хватало. Особенно когда здесь Вильям.
– Сына я в обиду не дам.
Мел как-то поникла, и я внезапно понял, что она вот-вот расплачется. Я подошел к ней и крепко обнял, прижимая к груди.
– Это все так странно, – пробормотала она. – Никогда бы не подумала, что у Бена может быть склонность к насилию.
Я поцеловал ее в макушку.
– Не бойся, я не дам вас с Вилом в обиду. Никогда.
– Я знаю, но я сейчас за тебя беспокоюсь. Мало ли что Бену взбредет в голову.
– Надо нам съездить в участок, поговорить с полицией.
Мел подняла на меня глаза:
– О чем?
– Рассказать, что мы встречались с ним в четверг. О том, что он говорил и как себя вел – это было очень странно. Мы оба видели его в отеле, нужно рассказать об этом полиции. Может, так они быстрее его найдут, и Бет успокоится.
– Сомневаюсь, что им как-то поможет эта информация.
– Мы же не знаем, как у них все работает. Может, какие-то мелкие детали, которые нам кажутся незначительными, на самом деле будут важными. Что-то даст зацепку к тому, что с ним творится сейчас, а мы просто не знаем, что эти данные имеют значение.
– Например?
– Да в том-то и дело, что мы не знаем, что важно, а что нет.
На лестнице появился Вильям, он переводил взгляд с мамы на меня.
– К нам приедет полицейская машина, папочка?
– Нет, дружок, не сегодня.
– Давай вызовем!
– Незачем, Вил. У тебя и так их куча.
– Папа, ты глупенький? Они-то игрушечные. – Вильям протянул мне машинку – серебристый «ленд ровер»: – Пойдем играть в парковку.
Я снова выглянул в окно. Ни белого «порше», ни Бена.
– Конечно, Вил. Иди расставляй машинки, я сейчас подойду.
Мел молча смотрела, как сын спускается по лестнице и идет в гостиную.
– Ну? – сказал я.
– Не знаю. Как будто это все… слишком, что ли.
– Его не было дома больше полутора суток, Мел.
– В Лондоне и на дольше легко пропасть.
– Но зачем ему пропадать?
– Он же всегда делает то, что ему хочется, и плюет на всех окружающих. – Она скрестила руки на груди. – Всегда!
– Да, я в курсе. Но сейчас-то что случилось? И с чего он так бесился в четверг? Он был злой как черт, как будто произошло что-то довольно серьезное. А уж после того, как Бет сказала, что он теперь еще и с оружием, я думаю, нужно вести себя правильно.
– Правильно?
– Да.
– Но что, если… – Она замолкла на половине фразы.
– Если что? – спросил я мягко.
– Если мы не знаем, как именно правильно поступить в такой ситуации, – ответила она тихо.
Я опешил.
– О чем ты, любимая?
Она собралась было ответить, но спрятала глаза.
– Мел? Что ты имела в виду?
Она села на кровать, качая головой.
– Мел? – повторил я.
– Ты вот всегда знаешь, как правильно, да? Старый добрый Джо. Как вот у тебя получается всегда: это правильно, это неправильно. Все такое черно-белое.
– Мы должны помочь Бет. Помочь им обоим.
– Я просто сомневаюсь, что поход в полицию – это помощь, которую Бен оценит.
– Бет в полиции уже была. Да и нас теперь втянула, даже если мы и не просили.
– Нет, нас еще не втянула. Не по-настоящему.
В ее интонации была какая-то странная сдавленность.
– Что происходит, Мел?
– Ничего. Ничего не происходит.
– Уверена?
Она кивнула и как будто собралась сказать что-то еще, но передумала. Я выждал несколько мгновений, но она продолжала молчать.
– Ладно, давай просто наберем этого констебля, как его там. У тебя визитка, которую дала Бет?
Мел достала карточку из кармана кофты. Я вынул телефон и набрал номер. В трубке послышались гудки. Один, второй. Внезапно Мел вскочила и схватила меня за руку:
– Джо, погоди!
– Что такое?
– Сбрось звонок! – воскликнула она.
– Зачем?
– Просто сбрось! – повторила она. – Пожалуйста!
Я нажал на красный кружочек на экране.
– В чем дело?
– Я должна тебе кое-что рассказать. До того, как ты будешь говорить с полицейскими.
– Ладно…
Я почувствовал затылком странный холодок, как будто сзади кто-то подкрадывался. Я резко развернулся, но за спиной никого не было. Да и откуда бы.
Мел сделала глубокий вдох.
– Ты должен узнать кое-что. Пожалуйста, присядь.
– С тобой все хорошо?
– Да. Наверное.
Я сел рядом с ней на кровать.
– Я тебя слушаю.
– Понимаешь… Кажется, я знаю, что с Беном.
В спальне повисла тишина.
Я целиком и полностью доверял жене – всегда. Но сегодня она была сама не своя, такой я ее никогда не видел. Она даже двигалась и держалась совершенно непривычно: зажато, с опущенной головой, руки сцеплены на коленях.
– Так что с Беном, Мел?
Вместо этого она расплакалась. Я обнял ее за плечи и притянул к себе.
– Ты можешь мне все рассказать, Мел. Все что угодно. Все хорошо, что бы ни случилось. И ты это знаешь, правда?
Слеза упала мне на штанину. Потом другая. Я не торопил Мел, давая ей выплакаться. Мы сидели обнявшись, и мягкий свежий запах ее духов окутывал нас обоих.
– Просто расскажи. Что бы это ни было.
– Я совершила ошибку. Пару лет назад.
Я почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Комок в горле быстро превратился в тянущую пустоту в животе.
– Ошибку?
– Прости меня, Джо. – У нее перехватило дыхание. – Я была такой дурой.
– Мел, успокойся. Все хорошо.
– Даже не верится, какой я была идиоткой.
– О чем ты говоришь?
Она нащупала коробку салфеток на тумбочке, промокнула глаза и высморкалась.
– Помнишь свадьбу Шарлотты и Гэри?
– С ледяными скульптурами и литрами алкоголя?
– Ту самую, да.
Мел училась с Шарлоттой в университете. Свадьба началась с церемонии в соборе одного из самых престижных районов Лондона, а продолжилась в шикарном отеле, стоявшем посреди парка. Вильяму тогда было всего два года и сидеть во время торжественной части ему быстро надоело, он начал вертеться и плакать, так что мне пришлось пойти с ним наружу и всю церемонию мы провели на парковке у кладбища, разглядывая машины. Ауди. Форд. Ми-си-дес.
– Так что со свадьбой?
– Ты хорошо помнишь вечер?
Практически все воспоминания о том периоде нашей жизни, когда Вильяму было год-два, были расплывчаты и сливались в единую череду родительских забот. Но та свадьба стала первым взрослым мероприятием, на которое мы взяли его с собой, и поэтому запомнилась несколько лучше остальных.
– Не особо отчетливо, кажется, мне пришлось уйти пораньше и поехать в отель, чтобы уложить Вильяма. А ты вернулась уже за полночь и всех перебудила, споткнувшись о чемодан. Вывихнула лодыжку, а на следующий день мучилась от жуткого похмелья.
Мел кивнула, но ничего не сказала.
– На той свадьбе произошло еще что-то, о чем я не знаю?
– Да, – ответила она еле слышно.
– С Беном?
– Ты уехал пораньше укладывать Вила, а у Бет утром была то ли йога, то ли еще какие занятия, она тоже ушла. Так что из всех, кто там был, я знала только Бена, диджей начал ставить старые университетские треки, и Бен пригласил меня танцевать. А потом принес бутылку шампанского, и мы уселись болтать о всякой всячине. У нас оказалось столько общих интересов, и мы разговаривали и разговаривали. Музыка, книги, путешествия, работа, планы на будущее. – Казалось, после стольких попыток сдержаться, начав говорить, остановиться Мел уже не могла. – Мы выпили всю бутылку, и Бен принес еще одну. В конце концов он сказал, что я всегда ему нравилась, что я его идеальная женщина и что он запал на меня с того дня, как впервые увидел в университете, когда я навещала Бет. Нам тогда было по девятнадцать.
Я почувствовал, как желудок снова проваливается в пустоту. Ощущение падения растекалось по ногам и рукам.
– И?
– Его слова мне польстили.
– И что было потом?
Она замолчала и отвернулась.
– Что было дальше, Мел? – спросил я срывающимся голосом.
– Он наклонился и поцеловал меня.
Я словно почувствовал удар по затылку. Закружилась голова, я не мог понять, где я.
– А ты? – Казалось, кто-то другой говорит моим голосом.
– Я ответила на поцелуй.
– А дальше? – Я почувствовал, как кровь приливает к лицу.
– Он сказал, что снял пентхаус, там у него шампанское и клубника на завтрак. От такого предложения я слегка пришла в себя, вскочила и убежала. Поймала такси и приехала к вам.
– И сколько это длилось?
– Разговор?
– Поцелуи.
– Минуту? Может, пару минут.
– Может? – Я изо всех сил пытался не повышать голос.
– Недолго. Я была уже изрядно пьяна. Мне так стыдно.
Я встал. Прошел по комнате в одну сторону, в другую.
Целовались. Просто целовались, один раз два года назад. Выпивши. Бывает. Это ничего не меняет.
– Не молчи, Джо, – попросила Мел сдавленным голосом. – Сядь, пожалуйста.
Я снова опустился на кровать, пытаясь проморгаться и побороть головокружение.
– Господи, Мел, ну и новости. Я в шоке. О чем ты вообще думала?
– Я же говорила… Не думала. Это алкоголь. Я понимаю, что так себе оправдание…
– Вообще не оправдание!
Она замолчала, подбирая слова.
– Прости меня, Джо. Мне правда очень стыдно.
– Кроме этого ничего не произошло?
– Это был просто поцелуй. Глупый пьяный поцелуй, только и всего.
– А почему ты мне об этом тогда не рассказала. Или позже?
– Потому что мне было стыдно, я сама не могла поверить, что это случилось, и боялась, как ты среагируешь. А к тому моменту, как я справилась с чувством стыда, показалось, что можно уже к этому и не возвращаться, – этот эпизод ушел в прошлое. Ясное дело, Бет я тоже не могла об этом рассказать. Да и вообще, ничего же не случилось. Ничего серьезного.
– Но сейчас вот решила рассказать.
– Да.
– Почему?
Она всхлипнула и промокнула глаза салфеткой.
– Понимаешь… После того вечера Бен изменился.
– В отношении к тебе?
– Да. Он не давал мне забыть о том случае.
В голове у меня щелкнуло, как будто шестеренки зацепились одна за другую.
– Он хотел продолжения?
Мел кивнула:
– Он хотел, чтобы мы с ним были вместе. Да, мы знакомы с университета, и познакомила нас Бет. А потом мы пересекались на вечеринках, свадьбах, крестинах и прочих подобных мероприятиях. Но ничего не было. А после свадьбы Шарлотты и Гэри он добавил меня в друзья в фейсбуке, раздобыл каким-то образом мою электронную почту, а потом номер мобильного. При этом все было ненавязчиво, наоборот, он был очень милым и разговорчивым, по крайней мере, вначале. И меня сначала это все не особо напрягло, но потом он захотел быть ближе, выйти за рамки просто дружеских отношений, общаться все больше и больше. Я пыталась держать его на расстоянии и несколько раз даже получилось заставить его успокоиться – тогда он соглашался, что мы можем быть просто друзьями. Очень хорошими друзьями. Но я знала, что надолго он этим не удовлетворится и все начнется сначала. Знаешь ведь, как это у него заведено?
– Все или ничего?
– Именно. В общем, в конце концов, он договорился до того, что весь переезд в Лондон – включая перевоз семьи и компании – он затеял, чтобы быть ближе ко мне, чтобы мы могли быть вместе. Он сказал, что нам суждено быть парой.
– И когда это было?
– Несколько месяцев назад.
– А Бет ты так ничего и не рассказала?
– Как ты себе это представляешь? «Кстати, дорогая, я тут случайно поцеловалась с твоим мужем и выяснилось, что он без ума от меня, хочет со мной спать и жениться на мне. Да, и, если вдруг не дошло, тебя он больше не любит». Я хотела с ней поговорить, но так и не смогла придумать, как это сделать, чтобы не разрушить жизнь всем вокруг.
– Какой же он все-таки мерзавец. Никогда бы не подумал!
– Не так давно он стал просто невозможным. Я поняла, что тянуть больше нельзя. Мне уже было плохо от того, что он начал говорить.
– Например?
– Например, что он готов на все, чтобы мы были вместе. На все. Это было слишком даже по сравнению с тем, что он говорил раньше, и я начала по-настоящему беспокоиться.
– Как ты думаешь, что он имел в виду под этим «всем»?
Мел пожала плечами:
– Не знаю. Развестись с Бет, устроить тебе что-нибудь.
– Что-нибудь?
– Не знаю. В общем, я начала бояться, что он и впрямь совершит какую-нибудь большую глупость. И тогда попросила его встретиться со мной в отеле.
– И что произошло, когда вы встретились?
Она не ответила.
– Очевидно, что-то произошло, – сказал я. – Иначе он не бросился бы на меня на парковке, не напился бы и не ушел из дома с дробовиком.
Мел снова всхлипнула, а когда заговорила, то ее было еле слышно:
– Я сказала ему, что он должен остановиться, что я так больше не могу. Что мы не будем с ним вместе, и что если он от меня не отстанет, то я расскажу и Бет, и тебе обо всей этой истории. Повторяла, что люблю тебя, что ты мой муж и лучший друг и так будет всегда.
– Он разозлился?
– Пришел в ярость.
– Получается, что он одержим тобой.
– Угу.
– И поэтому ненавидит меня.
Она кивнула, но взгляда не подняла.
– Тебя он называет «типичным неудачником».
Я вспомнил, как Бен обычно разговаривал со мной на вечеринках. Мы никогда не общались близко, так, знакомые знакомых, но он все время отпускал мелкие шуточки и колкости на тему денег, амбиций и успеха. И у всех них был один подтекст: смотрите, кто из нас двоих более успешен. И он всегда выставлял это напоказ. Я-то думал, что он смотрит на меня сверху вниз, как на невзрачного школьного учителя с недорогим домом в не самом лучшем районе и старой машиной. Но сейчас картина прояснилась.
Снисхождение.
Ревность.
Ненависть.
– Однажды он спросил меня, а что, если ты не будешь стоять между нами? – продолжала Мел. – В смысле, смогу ли я тогда быть с кем-то еще.
– И что ты ответила?
– Чтобы он перестал нести чушь. Что ты лучший, самый добрый и милый человек, какого я встречала, что я люблю тебя, и точка.
– А что еще он обо мне говорил?
– Он повторял: «Нет человека слепее того, кто не хочет видеть».
Слова были знакомы.
– Да, мне он в четверг так и сказал. О чем это?
Мел пожала плечами и снова отвернулась.
– Что… ты никогда не замечал всего того. Как он на меня смотрит, разговаривает, когда оказывается рядом. Такое впечатление, что ты вообще не обращал на это внимания, будто не верил, что кто-то может так поступить.
– Я не слепой, – сказал я. – Просто так случилось, что я доверяю своей жене.
– Ты злишься на меня, Джо?
От переполнявших меня эмоций я был готов вот-вот взорваться, но злобы среди них не было – по крайней мере, не по адресу жены. Ее я только жалел.
– Иди ко мне, – сказал я и обнял ее.
Мел снова попросила прощения, и мы сидели обнявшись, а я чувствовал тепло ее дыхания.
– Теперь стало понятнее с постами в фейсбуке.
Мы никогда не ценим то, что у нас есть, пока не потеряем.
– Я не хотела, чтобы мы звонили в полицию, пока ты обо всем не узнаешь. Ты простишь меня?
Я поцеловал ее в лоб.
– Конечно. Я тебя люблю.
– И я тебя.
Мы посидели еще немного. Мел вцепилась в меня, будто больше никогда не хотела отпускать, а я обнимал ее, пытаясь успокоить.
– А теперь давай все-таки позвоним в полицию, – сказал я наконец. – Расскажешь им обо всем?
– Да, но ты должен был услышать первым от меня, а не от них, – она подняла глаза. – Погоди, а мы будем все-все рассказывать?
– Думаю, да.
– Ох.
– Что такое?
– Ну, я же сказала Бет, что ты поцарапал машину Бена. Если она узнает, что это неправда и я соврала ей… Не представляю, что она подумает. Я сквозь землю провалюсь.
Я посмотрел на жену. Признание вымотало ее, она выглядела маленькой и уязвимой, полной стыда за то, что сделала. Я поцеловал ее в лоб.
– Ладно, в мелочи вдаваться не будем.
Я набрал номер с визитки, попал на автоответчик полицейского участка и оставил сообщение. Затем спустился в гостиную, где Вильям аккуратно доставал машинки из коробок, одну за другой. Мы провели час, расставляя их ровными рядами по цвету. Первыми шли серебристые – серебристые машины нравились Вильяму больше всех. Перед каждым рядом машинок был проезд, и время от времени по нему проезжали полицейские и пожарные машины, когда Вил отвечал на воображаемый вызов. А плохие парни всегда у него ездили на потрепанном старом «рено» с отвалившимся колесом, не знаю уж, почему.
Мы сидели на коврике, Вильям гонял машинки туда-сюда, а я пытался осмыслить все то, что рассказала Мел.
Это был просто поцелуй. Глупый пьяный поцелуй, только и всего.
Только и всего? И ничего больше? Сколько времени после этого Бен ухаживал за моей женой, а я и понятия не имел. Казалось, будто в собственном, знакомом как свои пять пальцев доме я вдруг обнаружил комнату, о существовании которой не подозревал. Комнату, полную тайн.
Моя жена – привлекательная женщина, мужчины всегда обращали на нее внимание. Бен воспользовался моментом ее слабости. Единственным. Теперь она обо всем рассказала и этот эпизод можно забыть. Ничего страшного не случилось.
На кухне зазвонил телефон.
– Я возьму! – крикнула Мел.
Через минуту она показалась в дверях.
– Это из полиции. Хотят, чтобы мы приехали.
Приемная в полицейском участке Килберна была видавшей виды: серый пластик на стенах, ряды привинченных к полу стульев. Сильно пахнет антисептиком и средством для мытья пола, но даже он не мог заглушить запахов пота и рвоты, который накрывал всякого входившего. На переднем ряду одиноко сидел старик в очках с толстыми линзами и седыми волосами. Он поглаживал трясущуюся собачку, пристроившуюся у него на коленях. Как только мы с Вильямом сели, старик поднялся и пересел на наш ряд через два стула от нас.
– Смотри, какая у этого дяди собачка! – громко воскликнул Вильям. – Она такая крошечная.
Я покосился на старика. И он, и его собака не мигая смотрели на меня широко раскрытыми глазами.
– Сынок, давай ты поиграешь на планшете?
Вил взял мой айпад и тут же принялся быстро двигать пальцем по экрану, рассекая мультяшные фрукты. Мел отправилась давать показания первой. Констебль Хан предложил нам зайти вместе, но я не хотел, чтобы Вильям слышал все, что мы расскажем. Поэтому договорились общаться по очереди. У Мел процесс занял примерно полчаса.
– Мамочка! – воскликнул Вильям, когда она появилась из-за двери сбоку от стойки дежурного, и бегом бросился к ней и обнял так крепко, будто не видел год. – Тут так скучно. Можно мне мороженое?
– Для мороженого слишком холодно, Вильям.
– Ну, как прошло? – спросил я жену.
Она пожала плечами:
– Я рассказала ему… в общем… все.
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально. Как ни странно, даже как-то легче стало, когда больше не нужно ничего скрывать. На самом деле, я бы даже сказала, что чувствую себя хорошо.
Констебль Хан провел меня через металлические двери в небольшую комнату где-то в глубине участка. На вид ему было немного за двадцать, стройный, спокойные умные глаза, безукоризненно сидящая форма.
– Итак, мистер Линч, вы дружили с Бенджамином Делейни?
Назвать наши отношения дружбой можно было только с сильной натяжкой, но я все равно кивнул. Констебль посмотрел на часы, а потом сделал пометку в верхней части лежавшего перед ним бланка. Он писал аккуратным ровным почерком, не переставая при этом говорить.
– Как вы знаете, мистер Линч, я уже пообщался по этому поводу с Элизабет Делейни и вашей супругой. Миссис Делейни заявила об исчезновении мужа еще вчера и, очевидно, очень хотела бы установить его местонахождение или, по крайней мере, убедиться, что он жив и здоров. Когда вы последний раз его видели?
В ответ я рассказал о событиях вечера четверга – ровно ту же историю, что до этого рассказывал Бет. Мел была права, я тоже почувствовал облегчение после того, как выговорился. Будто отпустил тяжесть, которую долго тащил на себе. Во время моего рассказа молодой полицейский ни на секунду не прекращал писать.
– И после этого вы мистера Делейни не видели?
– Да.
Из лежащей на столе папки полицейский достал другой бланк, в шапке которого я заметил имя Мел.
– Давайте еще раз проверим ваши показания, Джо. Можно я буду к вам так обращаться? Ваша супруга сказала, что, возможно, была одной из последних, кто видел мистера Делейни в четверг около пяти вечера.
Несмотря на то, что Мел рассказала сегодня о своем пьяном поцелуе с Беном – или как раз именно из-за этого, – инстинкт защитника по отношению к собственной семье играл сейчас во мне с особой силой. Да, Бен воспользовался тем, что она была одна и пьяна, поймал ее в момент слабости, но даже осознавая, что часть вины за инцидент лежит и на Мел, я не мог на нее злиться. Наверное, если бы я не был так наивен и раньше обратил внимание на поведение Бена, все это можно было бы предотвратить. И ей не пришлось бы говорить с ним наедине.
В каком-то смысле это я подвел ее. Но такого больше не повторится. И все, что произошло на парковке – моя ответственность, а значит, мне с этим и разбираться.
– Нет, она не была последней, кто видел Бена, – сказал я молодому констеблю. – Я встретил Бена после того, как Мел уже уехала. Я был последним, кто его видел в тот вечер на парковке.
– Когда вашей супруги уже не было?
– Да.
– А видели ли вы, чтобы другие машины въезжали в этот момент на парковку или выезжали с нее? Может быть, рядом был кто-то еще, кто мог видеть мистера Делейни?
– Кажется, черный рейндж ровер парковался неподалеку, когда я уже выезжал.
– Может быть, вы запомнили номер или хотя бы его часть?
– Нет, простите. Но там же должны быть камеры, разве нельзя по ним проверить?
– Возможно, мы так и сделаем в дальнейшем, если это потребуется, а мистер Делейни не объявится дома живым и здоровым. Пока же получается, что вы последний, кто видел мистера Делейни, до исчезновения.
– Мне казалось, что Бет Делейни видела его позже тем вечером.
Констебль сверился с очередным бланком.
– Нет, она сказала, что слышала, как он ходит по дому, но испугалась и не стала спускаться.
– Он был пьян.
– По всей видимости. Значит, после пяти вечера вы больше никак с ним не взаимодействовали?
– Как вам сказать… Он сделал запись на моей странице в фейсбуке тем же вечером.
И я описал появившиеся посты.
– На вашей странице от вашего лица?
– Я выронил телефон, и Бен забрал его.
– Так, понятно. А сейчас посты еще висят?
– Нет, я их стер. Извините. Не стоило этого делать?
– Ничего страшного, – ответил Хан. – Их легко восстановить.
Он записал мой логин в «фейсбуке» и некоторое время сидел молча, изучая бланк и делая какие-то пометки.
– И что теперь будет? – спросил я. – С Беном, я имею в виду.
Констебль сложил бумаги и аккуратно скрепил степлером.
– Поступившие за сегодня заявления я завтра передам инспектору и состоится дежурное совещание. Инспектор оценит важность дел и загрузку личного состава и решит, кто и чем будет заниматься. У нас не так уж и много офицеров, которые могут вести подобные дела.
– То есть вы думаете, что назначат ответственного офицера?
Констебль пожал плечами и улыбнулся:
– Ну, это уже в мои должностные обязанности не входит – знать подобные вещи. Инспектор оценивает уровень риска и назначает соответствующие ресурсы. Такова процедура для ПБВ – индивидуальный подход к каждому делу на основании оценки риска.
– ПБВ?
– Пропавших без вести. Извините, рабочий жаргон.
– А дальше? И какая сейчас у этого дела степень риска?
– Ну, четких правил на этот счет не существует – тут на все воля инспектора: как он оценит обстоятельства и какие ресурсы у него будут в распоряжении. Например, если бы речь шла о ребенке, то делу бы сразу присвоили высокую степень риска и приоритет, сами понимаете.
– А взрослый, да тем более деловой и успешный человек, как Бен, значит, будет иметь низкую степень риска?
– Оценка риска не входит в мои должностные обязанности, как я и сказал.
– А если он представляет опасность для окружающих?
– Что вы имеете в виду, сэр?
– Бет сказала, что один из его дробовиков пропал. Он мог забрать его с собой.
– Да, миссис Делейни об этом упоминала. Но в отсутствии каких-либо данных о ее супруге и его местоположении я могу только посоветовать вам сохранять бдительность, а если будете беспокоиться о безопасности семьи, вот вам визитка, звоните.
– Спасибо, – ответил я, принимая карточку.
– Да, и, конечно, все это будет неактуально, если мистер Делейни выйдет на связь с семьей сегодня или завтра. Я понимаю, что вы беспокоитесь о нем, но на самом деле в подобных случаях люди рано или поздно находятся.
– Будем надеяться.
Он пожал мне руку, и на этом мы расстались.
Элис, дочь Бет и Бена, должна была прийти вечером посидеть с Вильямом. Мел сказала Бет, но та настояла, чтобы мы не меняли планов, и уверила, что Элис будет только рада отвлечься. Элис была тихим, уравновешенным подростком, прекрасно разбиралась в современных технологиях – прямо как Бен – и отличалась не по годам развитым здравым смыслом. Порой у меня складывалось впечатление, что в свои четырнадцать она взрослее, чем я был в двадцать один. Вильям тоже ей доверял и реагировал спокойно, если просыпался ночью, а на зов приходила Элис, а не родители. Мы пообещали Бет, что уйдем ненадолго и к десяти завезем девочку домой.
Мы сидели в моем любимом китайском ресторанчике. Внимание Мел было поглощено ее айфоном, где были открыты «фейсбук», «инстаграм» и «твиттер». Я же пытался делать вид, что это совершенно нормальный субботний вечер – вкусная еда, немного вина, приятный разговор и вообще небольшая передышка. Время только для нас двоих. При этом я не умолкал, потому что разговор отвлекал меня от мыслей об Ошибке-которую-Мел-совершила-на-свадьбе, тайне, которую она хранила до вчерашнего дня, и Бене, чтоб ему было неладно, Делейни. А еще потому, что не мог выносить повисшее между нами молчание.
Так что я не обижался, что Мел выглядит рассеянной, чем-то озабоченной и совершенно не слушает мои истории о школьной туристической поездке с девятым классом. Она листала ленту, потом внимательно читала какой-нибудь заинтересовавший пост, снова прокручивала, что-то быстро набирала и возвращалась к ленте. У меня же не было ни малейшего желания заходить в «фейсбук». Так что я продолжал беседу, больше походившую на монолог.
– Так вот, меня поселили в комнате с Мартином и Полом. И вот я просыпаюсь в три часа ночи, а Мартин храпит так, что стекла трясутся. Такое впечатление, что пытаешься заснуть на обочине шоссе. Ты не представляешь! И я говорю ему: «Мартин, Мартин, перевернись набок! Ты храпишь! Мартин, перевернись!» И что ты думаешь? – Я подождал некоторое время, но Мел никак не реагировала. – А он не слышит, – продолжил я. – Вообще ничего, спит как сурок. И так еще два часа, пока он наконец не перевернулся. Но я к тому времени завелся уже настолько, что о сне и речи уже не шло. Наутро он просыпается, свежий как огурчик. А я глаз разлепить не могу и чувствую себя отвратительно. И знаешь, что он мне говорит?
Снова никакой реакции от Мел, полностью поглощенной «фейсбуком». Она уже не прокручивает ленту, а внимательно изучает какой-то пост.
– Он говорит: «Джо, приятель, а ты в курсе, что разговариваешь во сне?» А я ему: «Это было не во сне». А Пол как начнет смеяться.
Я замолчал, ожидая хоть какого-нибудь ответа, любой реакции, чего угодно. Мел только кивала, ни намеком не давая понять, что слышит хоть слово. У меня промелькнуло легкое удивление: как мы вообще докатились до такого режима общения.
– А потом, – продолжил я, – у Мартина раскололась голова и оттуда вылез Чужой.
Мел снова кивнула, не отрываясь от экрана телефона, который держала в одной руке, в другой она уже довольно долго держала палочки с зажатым в них кусочком утки по-пекински, так и не донеся его до рта.
– Да?
– А потом Чужой начал петь «Богемскую рапсодию» в ми-бемоль мажоре.
Она улыбнулась и протянула мне телефон.
– Смотри, это Бен. Похоже, у него все в порядке.
На экране была страница «фейсбука».
Бен Делейни1 час назадНужно было привести мысли в порядок; правильно сделал, что уехал. Всегда любил, когда все складывается как нужно.«Победитель всегда прав…»– Отлично. Бет наконец сможет выдохнуть. Ты же ей уже написала? Про полицию? Что там в комментариях?
Мел покачала головой и открыла комментарии.
Клэр ПридморТы где, Бен? Чмоки39 минут назадСалли ЭшморЗвучит, будто ты что-то задумал. Чмок31 минуту назадТом ПэришОчень загадочно, приятель. Заинтриговал, давай подробности…14 минут назадЯ вернул телефон Мел. Все еще улыбаясь, она нашла в контакте номер Бет и поднесла трубку к уху:
– Привет. Да, у нас все хорошо. У Элис тоже. Да. Ты открывала фейсбук? Там пост от Бена, посмотри. Пишет, что просто нужно привести мысли в порядок. Нет. Он звонил? Ты как? Хорошо. Увидимся. Наверное, в районе десяти. И тебе. Пока.
Она отложила телефон и впервые поглядела на меня с того момента, как принесли второе.
– Ну, слава богу. Немного отлегло. Что ты говорил про вашу поездку?
– Я как раз… А, впрочем, ничего. Как Бет?
– Лучше. По крайней мере немного спокойнее, чем днем. Прибрала разгром, что Бен учинил вчера ночью.
– Домой он не вернулся?
Мел покачала головой и снова уткнулась в телефон, набирая комментарий к посту Бена. Мне не удалось разглядеть, что она написала. Раздался звук входящего сообщения. Мел прочла его, улыбнулась, ответила.
– А это кто?
– Бет. Написала: «Спасибо».
Она снова открыла «фейсбук». Большая часть утки по-пекински так и осталась на ее тарелке нетронутой. Я съел чуть больше половины своей порции.
– Мел?
– А? – Она опять уткнулась в экран.
– Может, уберешь телефон хотя бы на пять минут?
Она бросила на меня такой взгляд, будто я предложил ей побриться налысо.
– Элис может позвонить. Если что-то случится с Вильямом.
– Ты услышишь звонок. И с Вилом ничего не случится. Он дома в кроватке, давно спит. Элис с ним, дверь на замке.
– Но сообщение я могу не услышать.
– Если что-то случится, она наберет.
– Ладно, мистер Зануда. – Она демонстративно убрала телефон в сумочку и оглядела ресторан, как будто видела впервые. Потом перевела взгляд на меня: – И, о чем ты хочешь поговорить?
Когда мы вернулись домой, Элис смотрела по телевизору какую-то научно-историческую программу. На экране археологи вели раскопки какого-то древнего захоронения. На коленях у нее лежала принесенная с собой книга – «Американский психопат». Она поспешно встала и выключила телевизор, как будто мы застали ее за чем-то запрещенным.
– Как Вильям? Нормально? – спросила Мел.
– Да, все хорошо. Один раз заплакал во сне. Я поднялась проверить, оказалось, что он, не просыпаясь, развернулся в кроватке и не мог найти подушку. Я переложил его как надо, и он тут же успокоился.
Мел достала из сумочки кошелек.
– Ты просто молодец и отлично с ним управляешься. Он был бы рад такой старшей сестре.
Элис застенчиво улыбнулась и пожала плечами:
– Мне с ним совсем нетрудно.
– Ты что-нибудь поела? – спросил я.
Мы всегда оставляли для нее крекеры или чипсы, но Элис почему-то к ним никогда не притрагивалась.
– Спасибо, я не голодна.
Мел достала из кошелька пятерку и десятку, и отдала их девочке.
Я потянулся за ключами от машины.
– Ладно, я подброшу тебя домой.
– Сколько ты выпил? – спросила Мел.
– Пару пива. И еще одно днем. Но я в норме.
– Я отвезу ее. Я выпила только бокал розового.
Элис выглядела смущенной и не знала, куда девать глаза.
– Я могу вызвать такси, – проговорила она тихо.
– Глупости! Даже не начинай, – оборвала Мел.
Когда они уехали, я поднялся к Вильяму. Он глубоко спал, так что я вернулся в гостиную, предварительно достав из холодильника еще одно пиво, и плюхнулся на диван перед телевизором.
Это были безумные сорок восемь часов: сначала я думал, что жена мне изменяет, потом, что покалечил человека и что могу потерять семью, работу, свободу. Но вот все прошло, был мирный субботний вечер, я сидел дома с пивом, а семья, работа и свобода были в полной безопасности. Я отсалютовал бутылкой ведущим футбольной трансляции на экране:
– Ваше здоровье, господа! – и углубился в просмотр матча «Манчестер» против «Арсенала».
Я резко проснулся от музыки финальных титров после матча. Несколько мгновений сидел, соображая, где я. Затем встал, сонно моргая, задел ногой стоявшую у дивана пивную бутылку, выключил телевизор. Поставленное на таймер отопление выключилось, и в гостиной стало холодно. Дом вокруг меня был тих и пуст, я вышел в прихожую.
– Мел? – негромко позвал я.
Ответа не было. Настенные часы показывали почти полночь. Выглянув в окно, я убедился, что машины Мел на подъездной дорожке не было. Потом взялся за телефон, на экране мигал значок сообщения, пришедшего час назад.
Довезла Элис, все хорошо. У Бет опять нервный срыв. Останусь ненадолго напоить чаем и успокоить. Скоро буду. Целую.Я отправил короткий ответ, открыл холодильник с мыслью, не выпить ли еще бутылочку, но решил, что не стоит. Посмотрел на кухонную стойку, где дожидалась проверки стопка сочинений. Но и их предпочел отложить. Еще раз перепроверил, заперты ли все двери и окна, поднялся по лестнице в детскую, чувствуя, что ноги налились усталостью. Вильям спал в своей кроватке, лежа на спине и отбросив одеяло. Обе руки он закинул за голову, будто сдающийся солдат. Я подоткнул одеяло и, поцеловав сына в лоб, вышел, стараясь закрыть дверь максимально тихо. Он всегда спал очень чутко.
Последней моей мыслью перед тем, как я провалился в сон, было опасение, что кто-то может пробраться в дом. Может, нужно перепроверить еще раз? Осмотреть все дважды. Что, если Бен попробует проникнуть через черный ход? Вынул ли я ключ из двери? Нужно было вынуть.
А потом я заснул.