Первым словом сына было не «папа» или «мама». Первое, что он сказал, было «ауди». Что само по себе странно – у меня не «ауди», и вряд ли моей зарплаты на нее когда-нибудь хватит. Но Вильям начал играть в машинки сильно раньше, чем ходить, а различать эмблемы марок раньше, чем выговаривать названия. К своим четырем с небольшим он уже отлично разбирался в автопроизводителях и сейчас играл в любимую игру, выискивая знакомые машины и называя их, пока мы тащились в пробке по северному Лондону.
– Ауди! Рено! БэЭмВэ!
До дома оставалось совсем чуть-чуть. Светофор переключился, и к тому моменту, когда снова зажегся красный, перед нами оставалось всего две машины. В зеркало заднего вида я видел, как Вильям сидит, прижимая обеими руками к груди свою первую в жизни грамоту, будто случайный порыв ветра может налететь и вырвать драгоценную бумагу. В магнитоле стоял диск детских песен. Я веселый музыкант, я иду издалека…
Игра в названия продолжалась.
– Форд! Еще один Форд! Мама-машина.
Я улыбнулся. Жена – она же мама Вильяма – водила «фольксваген гольф». Каждый раз, когда в потоке обнаруживался такой же, сын радостно об этом сообщал. Не «фольксваген», а «мама-машина».
– Это мама-машина, смотри, папочка!
В держателе на приборной панели завибрировал телефон – уведомление о новом сообщении в «фейсбуке»[1].
– Что ты говоришь, Вил?
– Вон, смотри!
На другой стороне перекрестка из крайней полосы длинный хвост машин медленно сворачивал на дублер. Плотный поток автомобилей в час пик и солнце в глаза не давали толком ничего рассмотреть, но действительно в веренице сворачивающих машин виднелся «гольф». И правда, он был похож на машину жены – светло-голубой пятидверный хэтчбек, даже такая же шторка с Губкой Бобом на стекле задней пассажирской двери.
– Верно, дружок, машина прямо как у мамы.
Я опустил стекло и почувствовал прохладный ветерок на лице. «Гольф» свернул и начал разгоняться, оставив позади следующую сворачивающую машину, так что стал виден номер пятьдесят девятого региона. На «гольфе» жены были пятьдесят девятые номера. Я прищурился, пытаясь разглядеть номер полностью.
KK59 DWD.
Это были ее номера. А значит, и машина была не «как у мамы», а действительно «мама-машина». Я почувствовал привычное легкое тепло в груди, которое каждый раз заполняло меня, когда жена была рядом. Замигал поворотник, и «гольф» свернул на стоянку отеля «Премьер Инн», спустился по пандусу подземного гаража и пропал из виду.
Деловая встреча, наверное. Не стоит ее дергать. Она часто задерживалась на работе в последнее время.
– Давай поедем за мамой! – возбужденно воскликнул Вильям с заднего сиденья. – Давай?! Давай?!
– Она занята, Вил, у нее работа.
– Я покажу ей Почетную грамоту, – на самом деле полностью выговорить непривычное словосочетание Вильям еще не мог и получалось что-то вроде «пасет-ную-амату».
Гудок сзади возвестил, что зеленый уже зажегся, а я все еще не еду.
– Ну…
– Пожалуйста, папочка! – Вильям подпрыгивал в детском кресле. – Давай сделаем ей сюрприз!
Я улыбнулся. В конце концов, четверг – это уже почти пятница.
– Ну ладно, давай попробуем.
Я переключил передачу и принял спонтанное решение, которое вскоре изменит всю мою жизнь:
– Поехали удивим маму!
До того, как увидеть машину жены, я ехал прямо, и чтобы свернуть на дублер, нужно было перестроиться через две полосы. Пока наконец нашлись водители, готовые меня пропустить – еще несколько яростных гудков, – светофор снова переключился на красный.
– Куда уехала мамочка?
– Не беспокойся, сейчас догоним.
Телефон в держателе продолжал мигать синим огоньком уведомления. Я ткнул пальцем в экран, и на нем появилась недавно опубликованная мной фотография Вильяма, стоящего на площадке в детском саду и гордо прижимающего к груди Почетную грамоту. Под фотографией были четыре отметки лайков и новый комментарий от крестной Вильяма, Лизы.
Уууу, какая милота! ☺ Молодец! Чмокни его от меня.Я нажал на сердечко рядом с комментарием.
Светофор загорелся зеленым, и, проехав перекресток, я последовал за машиной жены, налево на стоянку отеля. Потом вниз по пандусу подземной парковки под низкую бетонную крышу и в полумрак, разгоняемый немногочисленными светильниками. А вот и голубой «гольф» неподалеку от лифта. Но Мел в нем уже не было. На бетонном столбе виднелось объявление: «Парковка только для проживающих в отеле». Свободных мест рядом не было, пришлось сделать круг, и в результате я припарковался в следующем ряду, напротив огромного белого кроссовера, который, очевидно, не помещался в стандартное парковочное место.
– Теперь мы пойдем к мамочке? – Вильям все еще обеими руками прижимал к себе грамоту с таким серьезным видом, словно собирался вручить ее самой королеве.
– Да, пойдем поищем ее, вон лифт.
Его глаза загорелись.
– Можно я нажму на кнопку?
В холле отеля с темными полами и непримечательным интерьером за стойкой ресепшен одиноко скучал юнец в форменном жилете. Я чувствовал, как горячая ладошка сына сжимает мою руку, пока мы стояли и осматривались в поисках Мел. Помятый мужчина с большой сумкой и портфелем заполнял бумаги, рядом с ним стояли женщина и девочка-подросток. На диванчике сидели японцы, вероятно, супружеская пара, изучая карту. Моей жены нигде не было.
– Куда ушла мамочка? – спросил Вильям громким шепотом.
– Пойдем искать.
Судя по табличкам, за поворотом холла был ресторан. Туда мы и направились, но там было пусто. Слева около входа в ресторан были лифты, а сразу рядом с ними зона с креслами, расставленными вокруг низких столиков.
Там-то и была Мел. Она сидела к нам спиной, но я моментально ее узнал: изящный изгиб шеи, волосы цвета светлого меда.
Привет, а вот и мы! Сюрприз!
Нет, стоп.
Она была не одна. С ней, возбужденно жестикулируя, разговаривал мужчина. Что-то заставило меня остановиться. Я знал этого человека – Бен Делейни, муж одной из лучших подруг Мел. И он не просто возбужден, он в бешенстве, его лицо потемнело от ярости. Он перебивает Мел и что-то говорит, срываясь буквально на рычание. Мел наклоняется вперед и успокаивающе кладет руку ему на запястье. Он откидывается в кресле, качая головой.
Во всей этой ситуации чувствуется что-то неправильное. Инстинктивно я загораживаю Вильяма собой, чтобы он не видел этой сцены. Первой моей мыслью было подойти и спросить Мел, все ли в порядке, но присутствии сына меня останавливает. Теперь что-то говорит Мел, а Бен слушает, хмурясь и качая головой.
Вильяму не стоит все это видеть.
– Пойдем, Вил, – сказал я. – Мама занята, вернемся в машину.
– Она ушла?
– Давай подождем ее, она скоро вернется, мы будем рядом.
– И тогда я покажу ей грамоту?
– Ага.
Мы вернулись к лифту и спустились на подземную парковку. В машине я достал телефон, номер Мел у меня на первом месте в списке избранных. Но при попытке позвонить у нее сразу включается автоответчик.
– Привет, это Мел. Я сейчас не могу говорить, оставьте сообщение, и я свяжусь с вами очень скоро.
Я повесил трубку и снова набрал номер. Опять автоответчик. На этот раз я оставил сообщение.
– Привет, милая, это я. Набери меня, хорошо? Просто хотел убедиться, что ты в порядке… что все в порядке. Набери.
После звонка мы просидели еще минут пять, и я начал чувствовать себя слегка по-идиотски. По идее мы уже должны были вернуться домой. Вильяму пора было в ванну, а мне выпить бокальчик красного и морально готовиться к вечерней проверке домашних работ. Вместо этого я сижу в машине на парковке отеля на окраине города и пытаюсь понять, что, черт побери, творится. Я одновременно хотел проверить, как дела у Мел, и при этом боялся бросать Вильяма одного. Было душно, рубашка липла к телу, я чувствовал стекающие капли пота.
Ну и какой план? Что будем делать? Что, если Мел не в порядке? Что там у нее с Беном? Сколько ты тут еще будешь сидеть с еле-еле ловящим сеть телефоном в ожидании и замешательстве?
Плана не было. И делать я ничего не собирался, просто сидеть и ждать. Удивить жену.
Плана у меня не было. Все случилось само.
Я достал планшет, запустил игру «Злые птички», отдал его Вильяму и включил радио, чтобы хоть как-то отвлечься. В эфире была передача о сайтах знакомств: звонили женщины и рассказывали, чего они ждут от идеального мужчины. Планка ожиданий, похоже, была весьма высока. Идеальный мужчина должен быть не ниже ста восьмидесяти сантиметров роста, с кубиками пресса, чувством юмора и доброй улыбкой. Сильным, но не мачо. Отзывчивым, но самодостаточным. Уверенным в себе, но не эгоистом. Хорошо зарабатывать, но проводить дома достаточно времени. Елки-палки, да все эти требования запомнить-то было трудно, не то что им соответствовать.
Мобильник Мел все так же переключался на автоответчик. Я опустил окно и прислонился к дверце, задумчиво проворачивая кожаный браслет на правом запястье. Мел подарила мне этот браслет на юбилей свадьбы – кожа на третью годовщину. Сейчас уже приближалась по-настоящему круглая дата – десять лет, – и у меня даже были кое-какие идеи подарков. Говорят, десять лет – дари железо, но также говорят, что брильянты не хуже. Так что у меня был план подарить ей кольцо с брильянтом несколько большим, чем я мог себе позволить, будучи начинающим учителем, когда мы впервые…
– Папа?
– Что, сын?
– А можно мне хомяка?
– Эм, не знаю, Вильям, посмотрим.
Посмотрим. В переводе с родительского языка: я не буду об этом напоминать и надеюсь, что ты скоро забудешь.
– У Джейкоба есть хомяк.
– Ага.
– Его зовут Мистер Шоколад.
– Хорошее имя.
Я улыбнулся сыну в зеркало заднего вида. Вильям – копия матери. Девчонки будут по нему с ума сходить, когда он подрастет. У него правильные черты Мел, ее большие карие глаза и светлые волосы.
А потом я увидел Мел, быстро идущую через парковку к машине: мою красавицу-жену, в розовой толстовке и с волосами, собранными в тугой хвост, потому что она собиралась ехать играть в теннис. Она шла, низко опустив голову и нахмурившись.
Она вот-вот заплачет.
Тут я обрадовался, что решил за ней проследить.
– Вильям, я сейчас вернусь. Ты уже большой мальчик, посидишь немного один, ладно?
Он посмотрел на меня карими, как у матери, глазами.
– Там мамочка?
– Просто посиди минутку тут и не выходи. А потом сразу увидишь мамочку.
– А что, если придут плохие дяди?
– Плохие дяди не придут, парень! Я буду рядом и присмотрю за тобой. – Я поднял палец: – Одна минута, и все.
Он медленно кивнул, хотя смотрел все еще недоверчиво.
Я вышел из машины и запер ее, нажав кнопку на брелоке сигнализации. Воздух подземного гаража был затхлым, пахло чем-то кислым. «Гольф» Мел стремительно сдавал назад с парковочного места. До него было еще два ряда машин. Я замахал рукой.
– Мел!
Вместо ответа машина резко стартовала в направлении выезда, я видел, как одной рукой Мел держит руль, а второй защелкивает ремень безопасности. Меня Мел не заметила. Пробираясь между припаркованных машин, я споткнулся о низкий бетонный бордюр между рядами и чуть не упал. В последней попытке привлечь внимание я крикнул еще раз:
– Мел!
Мой голос прозвучал тихо и беспомощно, отразившись от низкого бетонного потолка. Голубой «гольф» стремительно поднялся по выездному пандусу и скрылся, влившись в поток вечернего трафика.
Позади меня раздался негромкий звуковой сигнал приехавшего лифта. Открылись двери, и из них вышел Бен – в одной руке портфель, в зубах сигарета. Он остановился прикурить и поднял голову, выдыхая дым, потом полез в карман за телефоном. Краем глаза он должен был меня видеть, в этом я был уверен. Но Бен зашагал прочь.
– Бен! – окликнул я его.
Он остановился, посмотрел на меня и вяло взмахнул рукой, глядя, как я подхожу. Он стоял у своей машины – жемчужно-белого «порше кайен» с номерами W1NNR[2]. Одет он был с той нарочитой небрежностью, которую можно достичь только очень дорогими вещами – дизайнерские джинсы и пиджак. На меня он смотрел так, будто очень хотел бы не видеть, и нервно затягивался сигаретой. Последовала неловкая пауза, во время которой только дым лениво поднимался между нами.
– Джо, – наконец произнес он. – Что ты здесь… Как дела, старик?
– Неплохо, неплохо. А ты как?
– Да, тоже ничего. Бизнес идет. А ты все еще задаешь жару коллегам-учителям?
У меня никогда не получалось непринужденно болтать о мелочах, а Бен никогда не воспринимал меня как равного. Для него я был очередным слабовольным бюджетником, который и пяти минут не продержится в мире настоящих монстров бизнеса, где сам Бен чувствовал себя как рыба в воде.
– Да, что-то в этом роде, – выдавил я с натужной ухмылкой. – У тебя была встреча в отеле?
Он набрал воздуха, чтобы ответить, потом передумал, выдохнул и посмотрел мимо меня.
– Ага. – Еще одна затяжка, выдох в сторону. – Встреча.
– Рабочая?
– Потенциальный клиент. Давно планировал с ним поговорить.
– А Мел ты не видел?
– Что?
– Мою Мел, она только что вышла.
Он чуть не скривился при звуке ее имени, но вовремя справился с собой. Покачал головой, не глядя мне в глаза.
– Нет, приятель. Как-то мы с ней не пересеклись.
Странно было видеть его таким – уклончивым, нерешительным, практически виноватым. Обычно он вел себя как альфа-самец. Однажды – в тот единственный раз, что мне довелось играть в покер у Бена в гостях – я слышал от него историю о бывшем сотруднике, который решил открыть собственное дело в той же сфере, что работала компания Бена. Бен счел это личным оскорблением и предательством и поклялся похоронить деловую репутацию того человека. Он смог распугать всех потенциальных клиентов нового конкурента, и все кончилось тем, что компания бывшего сотрудника разорилась, и тому даже пришлось продать дом за долги. Бен рассказывал все это с нескрываемой гордостью и общим настроем «попробуй только перейти мне дорогу, увидишь, чем это кончится». И вот так он вел себя всегда, потому мало кто хотел иметь его в качестве врага.
– Уверен, что не видел ее? – переспросил я. – Мне показалось, что вы разговаривали там наверху и как будто довольно серьезно.
– Неа. – Он отшвырнул окурок. – Слушай, Джо, мне пора двигать.
Внезапно я почувствовал, как галстук сдавливает шею. Бен двинулся мимо меня, и я машинально положил руку ему на предплечье.
– Да я не хотел особо лезть, просто слегка волновался…
Внезапно Бен развернулся и резко схватил меня обеими руками за рубашку и впечатал спиной в дверь своей машины. Для небольшого роста он был на удивление силен, да и вспышка агрессии стала для меня неожиданностью.
– А вот и не лезь! – заорал он с внезапно прорезавшимся ньюкаслским выговором, обдавая меня табачным перегаром. – Не лезь, болван неотесанный! Особенно если не знаешь, куда лезешь! Как был чертов неудачник, так и остаешься им.
Несмотря на всю его ярость, я был заметно выше – как минимум на пятнадцать сантиметров – и килограммов на двадцать тяжелее.
– Во что не лезть? О чем ты?
– Ты настолько туп, что даже ничего не заметил, да?
– Чего не заметил?
Бен покачал головой, как будто не мог во что-то поверить.
– Нет человека слепее того, кто не хочет видеть, да, Джо?
Он резко дернул меня за рубашку, чтобы снова толкнуть вперед и ударить о машину, я почувствовал острую боль в шее. Руки сами собой сжались в кулаки, но какие-то полузабытые детские убеждения не давали ударить человека настолько ниже, меньше и легче меня. Никакой честной дракой тут и не пахло. Тогда я просто схватил его запястья, оторвал вцепившиеся в мою рубашку руки и слегка оттолкнул от себя. Бен отшатнулся, споткнулся о портфель, стоявший сзади него, и упал на спину. В узком пространстве между машинами он даже не мог выставить руки, чтобы смягчить падение. Послышался глухой стук, когда он ударился головой о бетон.
Я замер.
Бен лежал на спине с закрытыми глазами и открытым ртом, ноги перекрещены.
– Бен?
Он не двигался.
Вставай и объясни, что ты имел в виду! И с чего ты так взбесился.
– Бен?
Я потыкал его ногу носком ботинка. Может, прикидывается?
– Бен, ты в порядке? – задал я самый идиотский вопрос в мире.
Ноль реакции.
Он вообще дышит? Я склонился поближе.
Просто пошевелись, Бен. Хоть чуть-чуть.
– Бен, ты меня слышишь? Очнись, приятель.
Я почувствовал нарастающую панику, из уха Бена вытекала тонкая струйка крови.
О, боже мой! Нет!
– Что с ним?
От раздавшегося за спиной детского голоса я чуть не подпрыгнул. Обернувшись, я увидел Вильяма, стоявшего у меня за спиной. Белая рубашка торчала из-под форменного джемпера. Он смотрел на неподвижное тело Бена.
Я встал, чтобы загородить неприглядное зрелище.
– Он, э-э-э, он упал, дружок.
– С ним все будет в порядке?
– Да, все нормально, сейчас отдохнет и встанет.
Кровь, вытекавшая из уха Бена, собиралась на бетоне в небольшую лужицу.
Господи, что же ты натворил?
– Папочка, там кровь.
Голос Вильяма стал напряженным и в нем появилась сдавленность, которая была мне слишком хорошо знакома. Он хотел сказать что-то еще, но не мог сделать вдох.
– С ним будет все в порядке, Вил. А ты как?
Его грудь снова судорожно дернулась.
– Не могу дыш…
Я сел на корточки перед сыном, загораживая собой лежавшего Бена. Кровь стремительно отливала от лица Вильяма. Первый приступ астмы, который случился совершенно неожиданно, когда сыну было около года, стал для меня самым страшным моментом в жизни. Панический звонок в службу спасения, вбегающие в дом врачи скорой и чистый первобытный ужас беспомощности. И этот ужас возвращался во время каждого нового приступа. Вот как сейчас.
Вильям попытался сделать натужный неглубокий вдох, сопровождавшийся тонким присвистывающим звуком. Глаза его расширились от страха.
Защитить мальчика. Достать ингалятор.
– А где же твоя дышалка, Вил? – спросил я сдавленно.
Он только помотал головой и снова попытался вдохнуть через внезапно сузившиеся дыхательные пути. Я подхватил сына на руки и бросился к машине. В бардачке должен быть ингалятор.
Его там не было. Черт!
Схватив рюкзак сына, я вытряхнул его содержимое на пассажирское сиденье. И здесь ингалятора не было. Я ощутил новый приступ паники.
Нужно помочь ему вдохнуть. Подняться в отель на ресепшен? Нет, трата времени. До дома совсем недалеко и там ингалятор точно есть.
А как же Бен?
Все кругом приобрело неестественную кристальную отчетливость. Темные кожаные подошвы ботинок Бена. Черный «рейндж ровер» на въездном пандусе. Сирена вдалеке на улице. Еще один судорожный вдох Вильяма, еще более короткий, чем предыдущий. Мальчик стоял, слегка покачиваясь, движения стали замедленными.
Принимай решение. Прямо сейчас.
Бен так и лежал без движения.
Защитить мальчика.
Нужно было остаться с Беном, подняться в отель, вызвать скорую. Или самому отвезти его в больницу. Нужно было сделать хоть что-то. Но я мог думать только о задыхающимся сыне. Так что я не сделал ничего из перечисленного.
Вместо этого я запаниковал.
Я усадил Вильяма на переднее сиденье, пристегнул его и прыгнул на водительское место.
Первые два светофора я проскочил на красный, судорожно пытаясь вспомнить, есть ли по дороге аптека, супермаркет или врачебный кабинет. Рядом со мной всхлипывал и слабо дергался, пытаясь вдохнуть, Вильям. Держись, сынок. Держись. Скоро доедем. Доедем и тебе сразу станет лучше. Держись. Аптека по дороге была, но оказалась закрытой. Я пронесся мимо, и следующий светофор пересек на желтый, отчаянно перестраиваясь под возмущенные сигналы других машин.
– Все будет хорошо, Вил. Сейчас приедем домой и достанем твою дышалку, ладно?
Он слабо кивнул, но ничего не ответил. Лицо его было мертвенно бледно, глаза закрывались. Дорога впереди расчистилась, и я вдавил педаль в пол, обгоняя фургон и проскочив мимо белого внедорожника.
Бен.
Нужно позвонить в отель. Попросить кого-нибудь спуститься на парковку.
Но телефона нигде не было. Ни в пиджаке, ни в джинсах. Держатель на приборной панели тоже был пуст, как и бардачок. Я сунул руку под сиденье, но и там ничего. Ладно, доеду до дома, позвоню с городского.
Казалось, мы ехали целую вечность.
Наконец с визгом шин я затормозил около дома, схватил Вильяма и бросился в кухню, где в ящике хранился запасной ингалятор. Будь на месте, пожалуйста, будь на месте. Я усадил Вильяма за стол и смотрел, как он вдыхает лекарство. Делает глубокий вдох, а за ним следующий. Я опустился перед ним на колени и обнял, пока Вильям постепенно приходил в себя: дыхание замедлялось, вдохи становились глубже.
– Все хорошо, Вил. Ты в порядке. Ты же чувствуешь себя лучше?
– Немного, – серьезно кивнул Вильям.
По мере того как его щеки розовели, начал отступать и мой ужас. Вместо него пришло облегчение.
– Посиди еще немного, отдохни.
Городской телефон, которым пользовались крайне редко, стоял на кухонной стойке. Через справочную я нашел номер отеля и прослушал сначала гудки, а потом голос автоматической системы. Последней опцией из предложенных было соединение со специалистом.
– Здравствуйте, – сказал. – У вас в подземном гараже лежит человек, ему может быть плохо, отправьте, пожалуйста, кого-нибудь ему помочь.
– Простите, сэр, это «Премьер Инн» на Редфилд-вей. Вы уверены, что хотели позвонить именно нам?
– Да! На парковке человек, он упал и ударился головой. Его зовут Бен Делейни. Вы можете отправить кого-нибудь проверить, все ли с ним в порядке?
– Он проживает у нас в отеле?
– Нет, но он лежит у вас в гараже. Вы можете проверить, как он, или нет?
– Боюсь, мне нельзя отлучаться, но скоро вернется начальник. Если вы думаете, что кому-то требуется медицинская помощь, пожалуйста, вызовите скорую.
– Вы не можете просто запереть двери на пару минут и сбегать в гараж проверить? Просто посмотреть, как он там?
На другом конце провода задумались.
– Это телефонный розыгрыш?
– Ладно, забудьте, – сказал я и повесил трубку.
Я достал бутылку воды для Вильяма, обнял его и прислушался к дыханию. Приступ явно прошел. Я положил ингалятор в карман и подхватил сына на руки.
– Куда мы, папочка?
– Чуть-чуть прокатимся перед тем, как отправить тебя в ванну.
– Мы снова поедем быстро-быстро?
– Довольно быстро, да, но не настолько, как мчались сюда.
Пока мы ехали, я пытался справиться с разыгравшимся воображением. Паника, вызванная приступом, отступила, и в голову стали возвращаться самые разные мысли. Я вновь и вновь прокручивал события последнего часа, пытаясь понять, что вообще произошло.
Что же ты видел?
Что же это на самом деле было?
Я видел расстроенную Мел и взбешенного Бена. Что он сказал, что так ее расстроило?
Видел Бена, лежащего на бетонном полу с закрытыми глазами. Кровь.
Что, если он там так и лежит?
Да нет, конечно, нет.
А может, лежит?
И что тогда?
И самое жуткое воспоминание – глухой звук, с которым голова Бена ударилась о бетонный пол.
Может, у него сотрясение или проломлен череп. От этого умирают? Конечно. Особенно если никто не придет на помощь.
Может, к тому моменту, как я доеду, там уже будет полиция. Огородят место черно-желтой лентой, начнут раскладывать разноцветные флажки рядом с вещественными доказательствами. Включат переносные прожекторы. Может, поставят белый шатер, чтобы скрыть тело, как показывают в новостях.
Во рту пересохло. Казалось, какая-то деталька жизни сдвинулась с положенного места, выбив все остальное из колеи.
Я бросил его там. В крови.
Но все равно сейчас я делал то, что мог и должен был – возвращался в отель. Я должен был исправить то, что натворил. Обычный вечер четверга сначала заиграл сюрреалистичными оттенками, а потом и вовсе скатился в какой-то кошмар, но еще можно было все поправить. Просто нужно было поступить правильно.
С ним все будет хорошо. Ну, набил шишку, бывает. Мел что-нибудь придумает, мы вместе с этим разберемся.
Больше всего мне хотелось дозвониться до жены, убедиться, что после разговора с Беном на повышенных тонах у нее было все нормально. Пожалуйста, пусть у Мел все будет хорошо. Со всем остальным мы справимся. Вместе. Без мобильного телефона, который пропал всего полчаса назад, я чувствовал себя отрезанным от мира.
Я опустил окно и вдохнул воздух городских сумерек. Включил радио в попытках отвлечься. К моменту, когда я добрался до отеля, мне почти удалось убедить себя, что с Беном все будет хорошо. Он наверняка уже дома, пьет дорогой виски в специальной барной комнате, которую устроил в своем огромном хэмпстедском особняке.
Люди не умирают, просто споткнувшись и ударившись головой. Не умирают. Иначе в каждом британском городке на каждой рыночной площади и главной улице после каждых выходных находили бы по тридцать мертвых тел.
Я свернул на парковку отеля. Сквозь стеклянные двери главного входа виднелась стойка ресепшен и все тот же юнец в жилете, разговаривающий по телефону.
Въезд в подземный гараж зиял темной раскрытой пастью.
Шлагбаум поднялся, и моя машина медленно покатилась по пандусу в тусклый флуоресцентный свет подземелья. На бетоне лежали длинные темные тени. Я припарковался и вышел из машины, снова оставив Вильяма на заднем сиденье – он даже не спросил ничего в этот раз. Пошел через ряды припаркованных машин, к тому месту, где пару часов назад стоял «кайен» Бена.
Там не было ни полиции, ни черно-желтой ленты, ни белого шатра. Ничего не было.
И Бен, и его машина исчезли.
Мой телефон тоже исчез.
Насколько я помнил, последний раз держал его в руках, когда говорил с Беном. Возможно, я уронил его, когда Бен схватил меня за грудки. Так, где же он? Я снова проверил все карманы. Опустился на колени и посмотрел под припаркованными машинами. Ничего. Я обошел ряд с другой стороны и снова опустился на колени, вглядываясь в густую тень. И тут нет. Черт! У меня засосало под ложечкой. Теперь еще из-за этого нервничать.
Вернувшись домой, я набрал Мел три раза. Три раза звонок переключался на автоответчик. В конец концов я оставил сообщение:
– Привет, это я. Набери меня. Просто хотел убедиться, что у тебя все хорошо. Подумал, что ты… – Я запнулся. Что ты что?.. – В общем, перезвони. Люблю тебя.
Пусть у тебя все будет хорошо, пожалуйста. Со всем остальным я разберусь. Лишь бы не все сразу.
Вся эта история с Беном отдавала идиотизмом. Нужно просто ему позвонить, решил я, и разобраться, что бы там ни произошло. Если вообще что-то произошло.
Только позвонить ему я не мог. Все контакты остались в пропавшем мобильнике. От городского телефона никакого толку – мы использовали его очень редко и в памяти было сохранено не больше десятка номеров.
В результате мне ничего не оставалось, как сидеть на табуретке в ванной с бутылкой холодного пива в руке и проделывать все то, что и положено в обычный вечер четверга. Вильям сидел в ванне, создавая руками водовороты, в которых крутилась флотилия игрушечных корабликов и резиновых животных. Он рассказывал о том, как прошел день и как его друг Джон описался во время собрания. Я автоматически вставлял, где нужно, положенные «Да ты что?», «Правда?» и «Ага». Трубка городского телефона одиноко и бесполезно лежала рядом.
– А когда вернется мамочка? – спросил Вильям, делая себе бороду из мыльной пены.
– Ты о чем?
– Мама.
– Скоро придет.
– Смотри, папа, у меня борода. Я – Санта!
– Отлично, дружок, а подарки ты принес?
– Ну, это ненастоящая борода, просто пузырьки.
От звука ключа, проворачивающегося в замке, я чуть не подпрыгнул. Снизу послышался голос Мел.
– Мамочка! – закричал Вильям в ответ.
– Мы тут, наверху, – добавил я.
Она появилась в дверях, и я вскочил, чтобы обнять ее, чувствуя, как меня охватывает облегчение. Я поцеловал ее в щеку и ощутил знакомый запах духов и солоноватость от пота после тренировки.
– Привет, – выдохнул я ей в ухо.
– И тебе, – она осторожно высвободилась из моих объятий. – Ты так рад меня видеть? С чего это?
– Ну, просто подумал, что тебе нужны обнимашки.
Она улыбнулась и поцеловала меня. Я ощутил прикосновение ее мягких губ к моим.
– Не больше обычного.
Она внимательно посмотрела на меня, сделала глоток воды из своей спортивной бутылки.
– А у тебя все нормально?
– Вечерок выдался безумный, но я в порядке.
– Почему? Что случилось?
– Да ничего страшного, – ответил я, пытаясь выдавить улыбку. – Потом расскажу. На самом деле я волновался за тебя.
– За меня?
– Да. У тебя все нормально?
– Конечно, а что может быть не так?
– Ну, я видел тебя днем, ты была…
– Мама! Мамочка!
– Что, дорогой? – Мел обернулась к Вильяму.
– Смотри, мамочка, у меня борода!
– Молодец, Вильям, – она допила воду и начала набирать бутылку из-под крана.
– А еще у меня была аса-ма и папе пришлось ехать домой, чтобы найти мою дышалку.
– О боже, – Мел присела у ванны на корточки и погладила его по щеке. – Но сейчас уже все нормально? Сильный был приступ?
– Да, и папа ехал быстро-быстро.
– Да ты что?
– Он сразу пришел в себя, когда мы наконец нашли ингалятор. Мне казалось, в бардачке лежит запасной, но, видимо, я в прошлый раз его использовал и не положил на место. Это все из-за меня.
Мел снова повернулась к сыну.
– А как дела в садике, Вильям?
– В садике все просто отлично, – медленно ответил тот, тщательно выговаривая каждое слово. – Миссис Грин дала мне грамоту.
Мел изобразила радостное удивление:
– Ну, ничего себе! Здорово, Вильям.
– За то, что отлично себя вел на собрании.
– Ты у меня большой молодец!
– Да, а вот папа – нет.
– Ты серьезно? – спросила она сына, при этом бросив на меня удивленный взгляд.
Я покачал головой, выдавив подобие непонимающей улыбки.
Надо было об этом подумать заранее, надо было поговорить с Вильямом о том, что случилось.
– Да, – ответил Вильям.
– Вильям… – начал было я.
– Так-так, интересно, – произнесла Мел.
– Ничего такого, – быстро проговорил я, судорожно пытаясь придумать, как заставить сына сменить тему.
– Еще как чего такого, – упрямо повторил Вильям.
Мел сделала еще один глоток из бутылки, не сводя с меня взгляда.
– Так что плохого сделал папа, Вильям?
– Сказал, что не купит мне хомячка!
Я очень медленно выдохнул.
– Я так не говорил, парень. Я сказал, что посмотрим.
Внезапно Вильям встал в ванне, растопырив руки.
– Полотенце, папа, полотенце, полотенце!
Я завернул в полотенце, которое по сравнению с мальчиком могло сойти за одеяло, и двинулся из ванной. Мел скрестила руки на груди, оставшись на пороге.
– Хомячка, значит, да?
– Я сказал, что мы подумаем, – пожал я плечами в ответ.
Мел кивнула.
– Я быстренько в душ.
– Слушай…
Она повернулась ко мне.
– Что такое?
– Все в порядке? Точно?
– Да, конечно, а что?
– Ну, сегодня ты выглядела расстроенной. Я звонил тебе, оставил несколько сообщений.
Она нахмурилась и склонила голову набок.
– У меня телефон сел. Когда ты меня видел?
– В районе пяти, в отеле около шоссе.
Она медленно поднесла бутылку к губам и сделала глоток. Потом еще один.
И в этот момент вся моя привычная жизнь начала рушиться.
– В отеле? – переспросила она.
– Да, около Брент-кросс. Я волновался.
Она покачала головой:
– Я не была ни в каком отеле, Джо. Я была на теннисе, как всегда, по четвергам.
– Но я видел тебя.
– Этого не может быть, Джо, меня не было и рядом с Брент-кросс.
Я пытался осознать, что она говорит.
– Не было?
Она коротко рассмеялась.
– Если бы я там была, то кто тогда проиграл 6–1 и 6–0 Хилари Пейн?
– Но мы же тебя видели. Твою машину.
– Похоже, ты выпил слишком много пива, и оно дало тебе в голову, дорогой. Я все-таки быстренько сполоснусь, а потом пойдем пить чай.
Она развернулась и скрылась в ванной.
Я некоторое время стоял не шевелясь, уставившись в пустой дверной проем, а потом принялся вытирать полотенцем Вильяма, и услышал звук включившегося душа.
Ложь.
У меня кружилась голова, и я чувствовал полную потерю ориентации, как будто внезапно пошел вверх по едущему вниз эскалатору.
Ложь. Зачем она солгала?
Зачем люди обычно врут?
Она пыталась меня от чего-то защитить. Или Вильяма. Или нас обоих.
Ты и впрямь в это веришь?
Нет, а ты веришь во что-то другое?
Нет, совершенно точно нет!
Я не знал, во что верить. Потому что каковы были альтернативные варианты?
Бен.
Когда мы с Мел поженились, я уже был в курсе, что она очень независимая женщина, и уважал ее за эту независимость. Мне нравилось, что у нее есть хобби, друзья и личное время. Так же как она уважала меня, зная, что я не такой же, как мужья ее подруг, – что я готов подолгу сидеть дома с Вильямом, ведь мне действительно нравится проводить с ним время. Я никогда не жалел, что два года после рождения сына работал на полставки, чтобы сидеть с ним. Мел вернулась в офис через четыре месяца декретного отпуска, но это был ее личный выбор, который я полностью понимал и принимал. В любом случае она зарабатывала больше, чем мне платили в школе, ей нравилась работа и делала она ее очень хорошо. Мы идеально дополняли друг друга, как соответствующие кусочки головоломки.
И мы никогда не врали друг другу.
Но теперь привычная жизнь ускользала, как песок между пальцев. Мы провели вместе двенадцать лет, из них девять в браке.
Она была там с ним и соврала об этом.
Мысль о Бене заставила меня застыть на месте. Сосредоточившись на Вильяме и Мел, я совсем забыл о нем. Нужно было поговорить с ним, прежде чем снова поднимать эту тему с Мел.
При условии, что он жив и здоров.
Ты бросил его там в луже крови.
– Что случилось, папочка? – Голова Вильяма показалась из полотенца.
– Ничего, парень.
– А что ты такой грустный?
– Да нет, Вил, не грустный, просто устал.
Он зевнул. Недосушенные волосы торчали во все стороны.
– А вот я совсем не устал.
– Ну, может, чуть-чуть все-таки устал, а? Клубничного молока перед сказкой на ночь хочешь?
– Да! – Он принялся подпрыгивать. – Клуб-ни-ка-клуб-ни-ка!
Мы пошли на кухню, и, усадив Вильяма за стол с раскрасками – конечно же, машинки – и фломастерами, я налил ему клубничного молока. Потом смешал крепкую «Кровавую Мери» для Мел – как обычно по четвергам, а «Джин-тоник» по пятницам, отполированная годами привычка. Руки двигались автоматически, а в голове крутилась одна и та же мысль. Снова и снова.
Встреча, ссора, ложь.
Мел вошла в кухню. В одной руке полотенце, в другой – айфон. Я вручил ей коктейль и поцеловал в щеку.
– Ты не видела мой телефон? Кажется, я его потерял.
– Когда?
– Сегодня.
Она покачала головой и отпила глоток коктейля.
– Последний раз я видела его утром на зарядке тут в кухне.
На кухне телефона не было, и в гостиной, и рядом с городским, где была воткнута моя зарядка. Я поднялся по лестнице, прыгая через ступеньку, проверил спальню и уже в отчаянии детскую – может, Вильям прихватил его вместе с машинками?
Пусто.
Мел застала меня за вытряхиванием корзины с грязным бельем, когда я проверял карманы брюк, в которых был вчера.
– Ну как?
– Нету, исчез!
Она скрестила руки на груди и прислонилась к косяку.
– Что случилось, Джо? Ты так из-за телефона разнервничался или что-то еще тебя беспокоит?
– Пока не знаю.
– В каком смысле?
Я протиснулся мимо нее и вернулся вниз к городскому телефону. На айпаде была резервная копия всех контактов, так что я прихватил его с собой. Сердце гулко стучало в груди.
– Джо, ты объяснишь, что произошло? – догнал меня голос Мел, высокий от напряжения. – Позволь мне помочь.
Красный кружочек с белой цифрой девятнадцать над иконкой «фейсбука» на экране айпада говорил о том, что у меня девятнадцать непросмотренных уведомлений. Это было странно. Мои посты никогда не собирали так много лайков или комментариев. Я нечасто писал в «фейсбуке» – у меня не настолько интересная жизнь, сказал я как-то Мел, на что она возразила, что смысл социальных сетей совсем не в этом. В общем, мои посты были редки и никогда не набирали столько отзывов и за месяц, не то что за вечер. Видимо, фотография Вильяма с грамотой оказалась очень удачной.
Но «фейсбук» может подождать, сначала контакты. Я нашел номер Бена и набрал его с городского телефона. Пока в трубке раздавались гудки, я закрыл записную книжку и запустил «фейсбук». На экране возникла знакомая бело-голубая лента популярных новостей.
Все как обычно – кто-то пошел вечером в клуб, кто-то публиковал фотографии еды, кто-то комментарии к сериалу, который сейчас смотрел. Я послушно прочел, кто уже успел выпить вечером, а кто сидел трезвый, кто отправился пораньше спать, а кто, наоборот, – только начинал ночную жизнь. Наконец ткнул в значок уведомлений, чтобы узнать, что люди думали обо мне и моих постах. Появился список. «Пол Коффи, Таня Пейн и Том Пэриш прокомментировали ваш статус». Я нажал на верхнее уведомление.
И почувствовал, как земля уходит из-под ног.
Я повесил трубку и уставился в экран планшета.
Что?
Оказывается, недавно я опубликовал новый пост. Или, если быть точным, новый пост был опубликован на моей странице уже после поста с фотографией Вильяма и грамоты. В публикации было всего несколько слов, хештег и фотография.
Джо Линч2 часа назадМы никогда не ценим то, что у нас есть, пока не потеряем #ЧертовНеудачник #БюроНаходокНа фотографии, сделанной практически с уровня земли, справа был виден, стоящий на подземной парковке, белый «порше кайен», а слева столб с надписью: «Парковка только для проживающих в отеле».
Мой телефон! Аккаунт «фейсбука» был синхронизирован с телефоном.
О черт!
Я нажал на фотографию, чтобы разглядеть поближе. На переднем плане виднелся предмет, пересвеченный слишком близко сработавшей вспышкой, но все равно отчетливо различимый. Черный кожаный браслет. Прямо как мой. Я тупо уставился на запястье. Браслета на нем не было. #БюроНаходок! Видимо, он слетел с руки, когда я боролся с Беном, а теперь попал на фото в социальной сети с миллиардами пользователей.
Рядом с браслетом лужица темной жидкости, больше всего похожей на кровь.
В горле пересохло. Казалось, что я проваливаюсь куда-то и никак не могу замедлить падение. Сообщение косвенно говорило о моей вине в нападении, драке, преступлении – случай, который может стоить потери работы и тюремного срока, – было выложено на обозрение пользователей самой крупной социальной сети в мире. Его увидели, прочли и прокомментировали. Мои вечерние приключения были на виду у всего мира.
А потом был еще один пост от меня, которого я на самом деле не публиковал.
Джо Линч1 час назадНадо сказать, что инфраструктура у «Премьер Инн» отличная. Особенно подземная парковка. Здорово вот так неожиданно столкнуться со старым другом.Я читал и перечитывал написанное. Восемь лайков, пять комментариев. Пост увидели двести пятьдесят один человек моих подписчиков. Одноклассники и друзья, коллеги из школы, где я работал. Люди, которые знали и уважали меня, мою семью. Сестра, двоюродные братья, дяди и тети. Господи, да моя родная мать была у меня в друзьях в «фейсбуке».
Мой профиль был открытым. Я давно собирался покопаться в настройках приватности, но так этого и не сделал, поэтому мои посты мог прочесть кто угодно, зашедший на страницу. Я прокрутил пост, чтобы посмотреть комментарии.
Том ПэришЧто это, Джо, новый парковочный гид? Давай подробности.1 час назадКарен КларкЭ?? Ты вообще о чем? У тебя все хорошо? чмок54 минуты назадЭнди СтэмфордПоменьше джина, побольше тоника, старик41 минута назадПол КоффиМел таки тебя выставила? Знал, что рано или поздно она это сделает, ха-ха39 минут назадТаня ПейнИ с кем ты там столкнулся? Очень загадочно!! чмок15 минут назадТеперь они все знают. Видели мой пост, знают, где я был. Черт. Я внезапно почувствовал себя под пристальным наблюдением.
Думай.
Оба поста были опубликованы сегодня вечером. Я уехал с парковки отеля примерно в 17:10 и в следующие полтора часа появились сообщения в моей ленте. Ответы были написаны в течение часа после публикации. Я нажал на иконку настроек, молясь про себя, пока вводил пароль.
Пожалуйста, пусть сработает. Пожалуйста, только не блокируй аккаунт.
Я задержал дыхание.
Сработало. Я вошел. Пароль не поменялся. Я выдохнул, удалил последние посты и сменил пароль. Может, стоить удалить страницу целиком? Невозможно взломать то, чего нет, правда же? Но что, если посты начнут появляться на других страницах – обо мне, о Мел или о нас обоих?
Подожди сутки, а потом удали страницу. А пока посмотрим, как будут развиваться события и что будут говорить люди.
Затем я позвонил сотовому оператору и сообщил, что телефон утерян, поэтому его нужно заблокировать. Наливая себе бокал красного, я слушал, как девушка-оператор объясняет, что аппарат на замену привезут в субботу утром. Рука, державшая бутылку, дрожала. Жизнь стала еще более сюрреалистичной.
Думай. Просто остановись и подумай.
Что все это значит?
Сегодня был не день, а катастрофа какая-то. Но потихоньку до меня начало доходить, что последнее развитие событий – взлом моего аккаунта в социальной сети – несло и позитивные новости. Я был не слишком хорошо знаком с Беном, но знал, что он не тот человек, кто готов пропустить вызов, и уж тем более терпеть, что кто-то одержал над ним верх. В работе, дома, за рулем, даже в чертовы шарады ему всегда нужно было выигрывать. Тот факт, что сообщения были написаны с моего телефона, а фотографии сделаны на месте нашей перепалки, мог означать только одно: Бен был очень даже жив и замышлял недоброе.
Мысль, что Мел могла солгать мне о чем бы то ни было, даже не приходила мне в голову. Но теперь я не мог думать ни о чем другом. Моя жена солгала мне. Значило это, что она захотела уйти к Бену? Что у него было, чего не было у меня? Деньги, очевидно. Куча денег. Большой дом, дорогие машины.
И все? Значит, вот это вот – главное в жизни?
А теперь я раскрыл их секрет. Спросил его с глазу на глаз, да еще и одержал верх в неожиданной потасовке. Последнее и не удивительно, учитывая, насколько я больше и сильнее. В школе я был практически самым крупным, сильным и быстрым среди одноклассников, не прилагая каких-либо усилий, чтобы достичь этого. К тринадцати я весил за восемьдесят кило при росте в сто восемьдесят сантиметров – уже мужчина, в то время как большинство одноклассников, очевидно, были еще мальчиками. А следующие пять лет я продолжал расти, пока остальные догоняли меня в общем развитии. Бен вот так и не догнал, по крайней мере, физически. И что в результате? Почувствовав себя в чем-то побежденным, он решил подставить меня и организовать большие неприятности. Опозорить перед кучей народа.
Да, это было типичное поведение Бена.
Бен – предприниматель, разработчик мобильных приложений, ботаник, ставший миллионером, и это его характерный образ действий. Он всегда презрительно закатывал глаза, если кто-то в его присутствии оставлял смартфон с незаблокированным экраном, или пользовался старой моделью айфона, когда уже вышла новая. Любимой шуткой у него было взять чей-нибудь оставленный без присмотра телефон и поменять язык на корейский, арабский или русский. А потом со злорадством смотреть, как владелец мучится, пытаясь вернуть интерфейс на родной английский. «Сам виноват, не нужно было бросать без присмотра и не блокировать», – усмехался он.
А может быть, его посты в моем «фейсбуке» были каким-то предупреждением?
Пришла Мел в халате. Достала со стойки новую бутылку красного и налила себе бокал. Да, похоже, сегодня она всерьез решила расслабиться. Она взяла стул и села напротив меня за кухонный стол. Повисла пауза, которую жена прервала через некоторое время:
– Джо, может, ты наконец расскажешь мне, что происходит?
Я отхлебнул вина и аккуратно поставил бокал на стол.
– Мне кажется, что это ты должна мне рассказать.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты была в отеле с Беном. Я тебя видел, – мне было физически неприятно произносить это, но нужно было довести разговор до конца. – Тебя не было на тренировке, по крайней мере, не все время.
Она открыла было рот, собравшись что-то сказать, но так ничего и не произнесла, а только покачала головой, вздохнула и посмотрела мимо меня.
– Рассказывай, – проговорил я, чувствуя, как падает сердце.
Пожалуйста, пусть это будет неправдой.
– Я знала, что это рано или поздно случится. Так ему и сказала.
– Что случится?
Она, покраснев, уставилась в стол.
– Господи, Джо, ты же меня знаешь. Я никогда не умела хранить секреты.
Некоторое время я просто смотрел на нее, чувствуя, как кровь стучит в ушах. Как будто в комнате резко кончился воздух. Когда последний раз мы собирались все вместе – Делейни и мы? Воскресным вечером в конце лета, Бен еще хвалился новым газовым грилем, а Мел с бокалом в руке не отходила от него ни на шаг и весь вечер болтала только с ним, будто никого интереснее в мире не было.
Или это мне все только показалось?
– В общем, рассказывай, – повторил я, стараясь сохранять спокойствие в голосе.
– Да, ты прав, я была в отеле.
– Ты была там с Беном, – сказал я.
– Да, но это не то, что ты думаешь.
– И что, по-твоему, я думаю?
– Ну, судя по выражению лица, ты решил, что мы там занимались всякими непристойностями.
– Занимались?
– Нет, глупышка, – она улыбнулась и похлопала меня по руке. Прикосновение было теплым и успокаивающим. Оно так много значило для меня. – Это была просто встреча.
– Встреча? Зачем?
– Он позвонил мне утром, сказал, что есть срочное дело. Что нужно поговорить лично, что-то по работе.
– Так и о чем же?
– Видишь ли… Он сказал, что это супер-конфиденциально, и взял с меня обещание никому не говорить, даже тебе. Но я все-таки в общих чертах тебе расскажу, при условии, что это все останется строго между нами. – Она шутливо подняла руки вверх, сдаваясь: – Раз уж ты поймал нас на горячем.
Я улыбнулся, чувствуя, как теплота и облегчение начинают наполнять грудь.
– Продолжай.
Мел сделала глоток вина и вернула бокал на стол, поставив его между нами.
– Бен думает… что, возможно, в его компании завелся «крот». Части кода нового приложения стали всплывать у других разработчиков, и он думает, что кто-то из сотрудников продает их конкурентам. Он вычислил троих потенциальных злоумышленников среди своих разработчиков и хотел посоветоваться, как лучше себя вести с точки зрения трудового законодательства. Как их правильно уволить, чтобы потом увольнение нельзя было оспорить. А еще он размышлял, не обратиться ли в полицию, и об этом тоже хотел поговорить.
– А штатного консультанта по кадрам у него разве нет?
– Она замужем за одним из тех, кого он подозревает.
– И Бен обратился к тебе?
– Он хотел найти кого-нибудь со стороны, но при этом кому он мог бы доверять.
За то время, что мы были вместе, Мел успела поработать специалистом по кадрам в нескольких крупных компаниях, а сейчас трудилась на большую торговую сеть. Часто в ее задачи входило решение проблем с такими вот сотрудниками, когда нужно было разобраться быстро и тихо, не доводя до скандала. «Разобраться» обычно в таких случаях означало «перекупить» или «уволить». На предыдущем месте работы ее прозвали Мачете Мел, за привычку, образно выражаясь, «рубить под корень». Пленных она не брала.
– И до завтра он подождать не мог?
– Он звонил днем – три раза, – говорил, что это срочно и ждать не может. Ты же знаешь, как он умеет доставать, – она улыбнулась. – Все нужно делать вот-прям-сейчас. И он настаивал на личной встрече на нейтральной территории, чтобы о разговоре никто не пронюхал и не предупредил «крота». Сказал, что в свое время уже обжегся и с тех пор предпочитает действовать осторожно. Помнишь, три года назад он уволил сотрудника за непристойное поведение?
– Смутно. Мэттью какой-то там.
– Мэттью Горинг. Так вот, он заподозрил, что дело пахнет жареным – заметил, что начальство проводит закрытые совещания, да и сотрудники начали сплетничать. В общем, прикинул, что к чему, и понял, что скоро его выкинут. И вот хоть его и вывели из офиса буквально через два часа, но за это время он успел сделать несколько программных закладок в новую игру, которую разрабатывала компания Бена. В результате в случайные моменты приложение начинало показывать ничего не ожидающим пользователям жесткую порнографию, причем самого низкого пошиба, вплоть до зоофилии. Представляешь, проходит человек очередной уровень, а ему вместо звездочек показывают женщин с ослами.
– Что-то не припомню такой истории.
– Ну, естественно, ее постарались замять поскорее. Изображения нашли во время последних тестов перед запуском. Если бы приложение выпустили на рынок с таким сюрпризом, это могло погубить компанию. Особенно если учитывать, что игра была для детей пяти-девяти лет.
– Звучит как нечто, весьма в стиле самого Бена.
– Именно. Он мыслит так же, поэтому и осторожничает, чтобы не спугнуть «крота».
– Когда я вас увидел, Бен был очень возбужден. – Я вспомнил, как агрессивно он жестикулировал. – Я бы даже сказал, зол не на шутку.
– Зол – не то слово, он был в ярости.
– Из-за этой истории с сотрудником, который пытался его обмануть?
Мел кивнула:
– Он рассказывал, что готов сделать с этим негодяем. Не при всех, конечно. Бен всерьез обдумывал идею послать крепких парней с арматурой, чтобы они подстерегли того в темной подворотне.
– Серьезно?
– Ага. Но от этого я его, к счастью, отговорила. Как от не вполне одобряемой лучшими специалистами по кадрам практики.
– Старая добрая Мел, готовая наставить всех на путь истинный.
– Да, именно так, дорогой, – она снова улыбнулась. – Только давай без старой, если ты не против.
Я откинулся на спинке стула, улыбаясь в ответ и чувствуя, как волнами проходит через меня облегчение. Ты видел то, что хотел увидеть, Джо, и это было совершенно не то, что происходило на самом деле. На самом деле все в порядке. Все хорошо. Жизнь идет своим чередом и все на своих местах.
Я поднял руку, как для клятвы:
– Я, Джозеф Майкл Линч, и я торжественно признаю себя полным идиотом.
– В этом-то и есть твое очарование, дорогой. И всегда было.
– Прости, что сомневался в тебе.
– На этот раз прощаю.
– Но почему ты принялась выдумывать истории, что ничего не было?
Мел пожала плечами:
– Конфиденциальность.
– Но Бен же еще не клиент.
– Ты понимаешь, о чем я. Я обещала никому не рассказывать, что мы встречались.
– Даже мне?
– Даже тебе, Шерлок, – она шутливо стукнула меня по руке. – А теперь мне пришлось нарушить обещание из-за тебя, злодея.
Я стукнул себя ладонью по лбу:
– Прости, прости, прости. Я уже говорил, что прошу прощения?
– Да, а еще ты вел себя очень глупо. Я серьезно разволновалась, ведь ты был сам не свой.
– Да просто это выбило меня из колеи. Когда ты сказала, что ни в каком отеле не была, а я тебя там видел. Я не мог уложить это в голове. Мысль, что ты… что мы… в общем, это было невыносимо.
Мне пришлось отвести глаза, лицо горело.
Жена поднялась со своего места, обошла стол и устроилась у меня на коленях. Поцеловала в щеку и уткнулась носом в шею, отчего я тут же забыл обо всем на свете.
– Прости и ты меня, Джо, – выдохнула она. – За вранье. Нельзя было этого делать.
Я сидел не шевелясь, просто наслаждаясь ее теплом и запахом, ее прикосновением.
– Потом, когда ты уехала, я встретил Бена на подземной парковке.
Мел отодвинула лицо от моей шеи.
– Встретил Бена?
– Да, мы поговорили. Ну, типа. Он был зол как черт, но теперь я понимаю, что это на того, кто может угробить его компанию.
– Что он сказал?
В ответ я описал нашу встречу, как Бен упал, а мне пришлось срываться и ехать за ингалятором. Мой повторный визит в отель, чтобы проверить, что с Беном, и потерю телефона.
– Бедняжка, – проговорила она с озабоченностью на лице. – Ну и вечер у тебя выдался. Может, просто позвонишь Бену еще раз и выяснишь все до конца?
Но Бен не брал ни городской, ни мобильный, что, в общем-то, было неудивительно, учитывая позднее время. Мы с Мел проговорили с полчаса обо всем произошедшем, выпили еще вина и снова просили друг у друга прощения. Потом обсудили дела в детском саду и грамоту Вильяма, приближающиеся выходные и куда пойдем ужинать в субботу. Я чувствовал огромное облегчение оттого, что жизнь возвращается в обычное русло. Не было ничего лучше, чем восстановить привычный порядок вещей после самого странного вечера в моей жизни.
Когда вторая бутылка подошла к концу, Мел зевнула и отправилась наверх, а я принялся за мытье посуды. Закончив с тарелками, я понял, что не рассказал ей о странных постах на моей страничке в «фейсбуке». Их появление все еще выглядело подозрительным и не вписывалось в остальную историю. Я задумчиво смотрел на свое отражение в темном стекле кухонного окна.
Если все, что рассказала Мел, правда, то зачем взламывать мою страницу?