Феша поддернула юбку и тяжело опустилась на берег прекрасноликой Оки. Белые облака любовались своим отражением, лениво гонялись друг за другом, растворяя пушистые хвосты в безбрежной синеве неба. Вдалеке на островке шла громкая возня. Утки гомонили в преддверии самого важного в птичьей жизни – появления птенцов. Воздух пропитан был смолистым духом, что будоражит, щекочет ноздри приятным кедровым послевкусием.
Феша вздохнула и склонилась над прозрачной водой. Со стоном отвернулась она от коварного зеркала и завыла-зарыдала в голос.
– Глаза б мои не видели. Закрылись бы на веки-вечные. За какие грехи наслал Господь на меня погибель?
Некому было пожалеть горюющую девку, только белки бегали по веткам, с любопытством зыркая на неуклюжее существо.
– Унеси меня, река-реченька, в края чужие… Забери меня подальше отсюда… – всё громче и громче становился Фешин голос. Скоро упала она на берег, сжимая комья земли тонкими пальцами. Ока набухла темнотой – с севера шла непогода.