Вернувшись в палату с твердым намерением поспать хотя бы два-три часа, Антонина снова забралась под одеяло. Но сон не шел. Антонина открыла глаза и уставилась в потолок. Прокручивая одно за другим события сегодняшней ночи, Тоня решила проанализировать всю полученную информацию, разложить ее по полочкам и выработать план действий. Но мозг работал медленно, словно старый процессор, не выдерживающий нагрузки. Мысли ворочались с трудом в голове, словно набитой ватой, как серебряная ложечка в сильно засахаренном меду – того и гляди согнется.
Незаметно наступило утро. За окном посветлело. Медсестра принесла лекарства и забрала баночки с анализами. Начался врачебный обход.
– Господи! Белоярцева! А это у вас откуда?! – воскликнул врач, мужчина средних лет с сильно косящими глазами, заметив на Тоне свежие синяки. – При поступлении в наше отделение этого не было. У меня отличная зрительная память. Да и в истории болезни все зафиксировано. Если вы решите заявить, что мы тут по ночам избиваем больных, так у вас ничего не выйдет!
– Нет, нет, – поспешила успокоить его Тоня. – Вы тут совершенно ни при чем! Это я сама нашла приключение на свою голову, вернее, оно меня нашло.
– Ночью в больнице? – удивился доктор. – Это где ж можно было получить такие синяки?
– Я на улицу подышать вышла, – вяло ответила Тоня. – Подвернула ногу и упала.
– А головой ударялись? – поинтересовался доктор.
– Да, но не сильно, – ответила Тоня, пытаясь смягчить ситуацию.
– Плохо. Очень плохо. После сотрясения мозга даже слабый удар может вызвать осложнение, – пояснил доктор.
– Думаю, обойдется, не надо меня пугать. Я хочу выписаться, и вы не можете меня задерживать, – твердо заявила Антонина.
– Вы не должны так уйти! Травма головы – это всегда серьезно и непредсказуемо. Надо хотя бы трое суток провести под наблюдением врача. Тем более вот и новые синяки… Рентген бы сделать, – попытался остановить ее врач, но Антонина была непреклонна.
– Мне необходимо уйти по серьезным личным обстоятельствам. – Тон, которым она произнесла эти слова, давал понять, что Антонина выйдет из больницы в любом случае.
Врачу оставалось только вздохнуть и развести руками.
Через два часа она получила выписку из истории болезни.
Антонина зашла попрощаться к Жанне.
– Марина не объявлялась? Не искала меня? – спросила она.
– Ночью в отделении было тихо, никто тебя не искал, – сказала Жанна, поправляя прядку волос.
– Ага! Тихо! – засмеялась ее напарница. – Такие стоны из ординаторской неслись, ого-го!
– Тише ты, – покраснела Жанна. – Ну было и было… Не знаю, какой он там подполковник, но в сексе я бы дала ему звание генерала!
– Я рада, что ты замечательно провела время, но мне пора идти. От подруги по-прежнему никаких вестей. Значит, с ней точно что-то случилось. Так что я пойду в полицию. А если она все-таки придет сюда, ты знаешь, что ей сказать.
Антонина направилась было к выходу, но тут к ней подошла пожилая санитарка.
– Я случайно услышала твой разговор с Жанной, – волнуясь, сказала она. – Даже не знаю, с чего начать…
– Начните с главного, у меня мало времени, – поторопила Тоня.
– Тебя искала какая-то женщина, а может, и не тебя, но кто-то искал свою подругу, а теперь вот и ты ищешь, и тоже подругу… Странное совпадение. Я подумала, что должна сказать тебе об этом.
– Что? Кто-то искал подругу? Точно это была Марина! Ну кто же еще? А как она выглядела? – спросила Антонина, цепляясь за мимолетный шанс.
– Такая приятная, полненькая, с короткой стрижкой, – описала подругу Тони санитарка.
– Точно! Это моя Маринка! – обрадовалась Тоня. – А когда это было?
– Так вот сутки уж назад.
– Все сходится! Тогда-то она и пропала! – Слава богу, что нашелся хоть один человек, который ее видел, – воскликнула она.
– Пропала? – Санитарка побледнела. – Странно… Может, это все же не она была? Та женщина искала подругу, которая в ванной совершила суицид.
– Суицид? Со мной произошел несчастный случай!
– Господи, ну кто же знал… А я ей сказала, что с суицидом у нас не оставляют, и отправила ее в психиатрическую больницу.
– Куда?! – гаркнула на весь коридор Тоня.
– Не смотри так на меня! Я же думала, что она ищет самоубийцу, а их всех в дурку отправляют. Ни о каком несчастном случае и речи не шло! – пояснила санитарка, сразу же и нападая, и защищаясь.
– Вот поэтому Маринка меня и не нашла! Она сразу же помчалась туда! Уж я-то Маринку знаю! – Антонина пребывала в нервном возбуждении. – И что? Почему она пропала, все равно непонятно. Допустим, приехала туда, – рассуждала Тоня, – ей сказали, что меня нет… Домой-то по крайней мере она должна была вернуться?
– Может, она по дороге в аварию попала? – предположила словоохотливая санитарка. – Уж больно твоя подруга взбудораженная была, носилась как оглашенная по больнице.
– Типун вам на язык! – перекрестилась Антонина, понимая, что все равно придется проверять все версии, и эту тоже. – Может, Марина без сознания и не может сообщить о себе.
Но в психушку придется заехать, решила она, потому что это единственная пока зацепка в поисках подруги. Узнав у санитарки адрес психиатрической лечебницы, Тоня направилась к выходу. Санитарка перекрестила ее, так же как в свое время перекрестила Марину, словно ставя метки на симпатичных женщинах, которые после разговора с ней странным образом исчезали…
Антонина открыла глаза. В голове звенело, а по лбу стекали капельки пота. Она хотела их смахнуть, но рука не поднялась, словно ее парализовало, и от этого стало страшно. Тоня приподняла голову и увидела, что привязана по рукам и ногам кожаными ремнями к железной кровати.
«Господи! Что это? Я связана? – испугалась Тоня, но постепенно сознание возвращалось к ней. – Ах, да. Я же попала в это жуткое место и, видимо, нахожусь под действием каких-то препаратов».
Антонина четко помнила, что, выйдя из больницы, она сразу же поехала в психушку. Мрачное заведение внушало непонятную тревогу, к тому же персонал оказался крайне необщительным, подозрительным и даже злым. Намного хуже, чем в обычной больнице.
– Чего вам надо? – встретил ее хмурого вида санитар.
– Я разыскиваю подругу. Вчера она должна была быть доставлена сюда, – пыталась объяснить Антонина.
– Больная, что ли? – неприветливо скривился санитар.
– Она не больная! Она меня искала!
– А… значит, вы больная? Раз она вас здесь искала? – логично предположил он.
– Да не больная я! – выкрикнула с отчаянием Антонина, четко понимая, что выглядит как раз наоборот. Разбитая голова, дрожащие руки, на лице ссадины и синяки.
– Конечно-конечно! – вдруг согласился санитар. – Вы абсолютно здоровая! Аб-со-лют-но! Сейчас я приглашу дежурного доктора, и он с вами поговорит.
– Мне бы поговорить с тем доктором, который сутки назад дежурил! Может, он видел и говорил с Мариной? – спросила с надеждой в голосе Тоня, не почувствовав подвоха.
– Сейчас поговорите! Вот как раз он и идет, – сказал санитар и неопределенно махнул рукой куда-то в сторону.
Антонина расслабилась и повернула голову в том направлении, куда указывал санитар. В этот момент он зашел ей за спину и схватил за шею. Тоня не успела даже пикнуть, как почувствовала, что в ее плечо вонзается иголка.
– Что вы делаете?! – сдавленно охнула она. – Отпустите!
Тоня хотела еще что-то сказать, но слова застряли в горле, а руки и ноги моментально сделались ватными. Антонину обуял страх. Она не понимала, зачем на нее было совершено это подлое нападение. Санитар меж тем подхватил ее обмякшее тело и с легкостью куда-то поволок, словно Тоня была вязанкой хвороста. Пугало то, что действовал он спокойно и четко, словно проделывал это много раз.
– Куда вы меня тащите? Что вы делаете? Зачем? Я не больная! – в ужасе кричала Антонина, не понимая, почему ее никто не слышит. На самом деле ей только казалось, что она кричит. В действительности же она издавала лишь непонятные звуки, похожие на мычание.
Санитар молча приволок ее в небольшую комнату со светлыми стенами, бросил на старую железную кровать, привязал и спокойно вышел. Но Тоню и не надо было привязывать, потому что двигаться она была совершенно не в силах. С глазами тоже творилось что-то неладное. Все предметы в комнате утратили свои очертания и расплылись. Вскоре она потеряла сознание.
Не успела Тоня восстановить в памяти события последних нескольких часов, как в комнате появились два нечетких мужских силуэта в белых халатах. Тоня услышала, как они ругаются. Один голос был ей знаком. Он принадлежал тому самому санитару, который упек ее сюда. Второй мужчина кричал на него:
– Ты что, с ума сошел?! Зачем ты это сделал?! Какого хрена сюда притащил?! Действуешь, словно зверь на охоте! Мы в больнице, а не в джунглях!
– А что мне оставалось делать? Она искала эту бабу… как ее? Марина вроде? Которую нам пришлось упрятать. Так шумела… Она бы просто не ушла, а вдруг кого-то еще привела бы? Тогда что бы вы сказали? – огрызнулся санитар.
– Сказал бы, что ничего не знаю, – ответил мужчина. – Видел гражданку – да, а потом она ушла.
– А если бы эта… – санитар кивнул на Тоню, – вызвала полицию? Вы сами говорили, что нельзя допустить огласки! А если бы обыск? Что, не дай бог, если кто-нибудь узнал про эту Марину… Нам всем бы тогда – крышка! – горячился санитар.
– Ладно, что сделано, то сделано. Теперь-то как быть? Может, она не поняла, что произошло? Скажем, что она внезапно потеряла сознание.
– Да вы что, Геннадий Аркадьевич! Я ж ее сначала схватил и только потом укол сделал! Думаете, она все забыла? Вряд ли.
– Какой же ты идиот! – воскликнул Геннадий Аркадьевич.
– Не за просто так, Геннадий Аркадьевич! Не за просто так! Или вы хотите потерять пять миллионов? Молчите? То-то же. И если одну мы угробим, то и второй туда же дорога. Какая уж разница? Мы не можем теперь отступать. Вы учтите, Геннадий Аркадьевич, если все вскроется, нас по головке не погладят. Мы лишимся всего – и денег, и работы. Я-то ладно, простой санитар, но вы заведующий отделением! Ваша карьера накроется медным тазом. А еще долгие годы тюрьмы! Вы пробовали баланду? Нет, наверное. Это вам не икру на хлеб толстым слоем намазывать!
– Я все понимаю, Игорь! Не дави на меня! – ответил Геннадий Аркадьевич, явно нервничая.
– Я не давлю! Просто я сидел уже, а вы нет. И делюсь, так сказать, с вами опытом. Вам никак нельзя попадать в руки полиции. Нет, на зоне вам будет почет и уважуха как медику, да и поговорить вы можете как психотерапевт, полечить души убийц и воров, но вряд ли вас греет такая перспектива. Поэтому надо спасать свои шкуры. Если мы уже ввязались в убийства, то и эту бабу отправим туда же! Смотрите, Геннадий Аркадьевич, – санитар ткнул в Тоню пальцем, – она открыла глаза.
Разговор мужчин прервался, и они приблизились к Антонине. Она почувствовала, как ей пощупали пульс.
– Жива? Слышишь меня? – спросил Геннадий Аркадьевич. – Извини, дамочка, что так получилось, но не надо было сюда приезжать, да еще нарываться на этого идиота кровожадного, – и Геннадий Аркадьевич покосился на Игоря. – Ладно, ладно… Убери ее. Но чтобы без меня ничего больше не предпринимал, – предупредил заведующий отделением. – Как снежный ком понеслось… Не предвидел я такого!
Антонина хотела спросить, за что с ней так поступают, но язык не ворочался и присох к нёбу. Сильные руки санитара сгребли Антонину в охапку, и ее поволокли какими-то коридорами и лестницами. Голова Тони моталась из стороны в сторону, руки и ноги то и дело задевали за стены и углы, но боли Тоня не чувствовала. Изображение плыло перед глазами, все слилось в сплошную ленту. Потом сознание вообще ее покинуло. А когда она пришла в себя, то сначала услышала женский плач, а затем увидела свою подругу Марину. Выглядела та ужасно – бледная, опухшая, с заплаканными глазами и трясущимися руками.
– Дорогая моя, ты очнулась? Ты видишь меня? Я так рада! – застонала Марина и схватила Тоню за руку, давая понять, что она никакое не привидение.
– Марина, я нашла тебя! Господи! Что происходит? Где мы? Как же у меня болит голова! – поморщилась Антонина, слегка приподнимаясь на локтях.
– Ты ничего не знаешь? – спросила дрожащая Марина. В глазах ее застыло выражение вселенского ужаса. – Как же тебя схватили?
– Я всего лишь искала тебя! А потом на меня напал жуткий санитар! – Тоня поморщилась от боли. – Так что это ты объясни, пожалуйста, что здесь происходит.
И Марина поведала подруге, как оказалась жертвой обстоятельств…
Она приехала в больницу, но ее туда не пустили и все попытки узнать, не поступала ли к ним Антонина Белоярцева, оказались тщетными. Но Марина и не думала отступать. Дав охраннику денег, она все-таки проникла в здание, и пока стояла в раздумьях, как действовать дальше, услышала приближающиеся голоса. Боясь быть обнаруженной, Марина спряталась за угол и случайно подслушала разговор некой Розы Сергеевны с заведующим отделением Борисом Аркадьевичем.
В Центральном округе Москвы жила старушка по имени Ираида Леонидовна, и был у нее единственный наследник – внук Гришенька, балбес и разгильдяй двадцати лет. Его отец – сын Ираиды Леонидовны – умер, когда Грише было десять лет, а с невесткой Розой отношения не сложились еще при жизни сына. Они просто возненавидели друг друга при первом же знакомстве, как частенько бывает в отношениях невестки и свекрови. Когда одна «растила единственного сыночка», а другая «пришла отобрать самое дорогое, во что мама вкладывала всю душу и всю себя». По этой причине молодые никогда и не жили вместе с Ираидой Леонидовной.
После смерти мужа Роза стала просто коршуном летать над квартирой Ираиды Леонидовны, стремясь заполучить ее как можно скорее. А помощи от родственничков старушке не было никакой, внук даже по праздникам не навещал бабушку и никогда не звонил, чтобы справиться о ее здоровье, даже ради приличия. Да и похож он был на свою мамашу. Вот бабулька и стала вредничать. Решила сделать так, чтобы квартира после ее смерти отошла благотворительной организации. Беда Ираиды Леонидовны состояла в том, что она донесла эту благую весть до своей невестки, чтобы позлить ту еще больше. Мол, ничего вы не получите, даже не надейтесь! Тогда Роза и испугалась, что может лишиться самого главного, что она ждала. Самим им и не снилась такая шикарная квартира, и не заработать бы на нее никогда, хоть они и не бедствовали. И бывшая невестка решила действовать умно и расчетливо.