Еще до того, как тело второго лучника распалось на две фонтанирующие кровью половины, остальные адепты, идущие по пути лука, тут же взяли на прицел окутанную черным туманом фигуру. Одновременно пропели их тетивы.
Четыре огненных пера, вертясь безумными сверлами, выстрелили в Хаджара. Его меч, оставляя за собой черную арку, проплыл по воздуху. Два серпа, соединившись крестом, устремились навстречу стрелам-перьям.
Лучники только усмехнулись. Их энергия вспыхнула, в глазах сверкнула воля. Хаджар почувствовал доселе незнакомое чувство – присутствие духа лука. В то же мгновение два пера завибрировали и разделились на десятки совсем не иллюзорных копий.
Ближайшая стрела тоже попыталась было размножиться, но исчезла во вспышке черного полумесяца с запертым внутри него силуэтом клинка. Вторая же, словно ведущая за собой целую стену из пламени и стрел, будто обогнула крест из полумесяцев.
Хаджар с недоумением смотрел за тем, как, миновав его контрудар, техника противника, выписывая головокружительные пируэты, летит ему прямо в сердце.
– Спокойный ветер, – произнес Хаджар.
Земля в радиусе десяти метров осела на десять сантиметров. Как если бы на нее наступил исполинский слон. Техники лучников потеряли едва ли не половину в скорости. Но даже так – улыбки не сходили с лиц нападавших.
Даже если противник и успеет отбить петляющую стрелу-перо, то остальные несколько нашпигуют его по самое горло. Это понимал и Хаджар. Его мысли неслись с безумной скоростью.
Он никак не успевал отбить стрелу и увернуться от остальных. А если бы увернулся от ливня перьев, то его пронзила бы петляющая техника.
Выход оставался только один.
Схватив края своего туманного плаща, Хаджар развернулся на пятках. Адепты с недоумением смотрели на то, как их противник на миг закутался в черную дымку. Стрела, до этого свободно рассекающая пространство, увязла в этой круговерти черного тумана.
Внезапно вихрь тьмы остановился. Противник резко выбросил вперед левую руку. Край зажатого в ней жуткого плаща выпрямился, и стрела – огненное перо – взвилась в обратном полете.
Но даже так, перенаправив атаку, мечник не имел времени, чтобы отразить град стрел или увернуться от них. Впрочем, как оказалось, он и не собирался этого делать.
Давление нисходящего ветра усилилось. Земля с очередным треском просела еще на десять сантиметров. Теперь уже даже тем, кто не находился в радиусе десяти метров от мечника, стало труднее дышать. Они чувствовали, как потеряли едва ли не десятую часть своих сил. Те уходили на сопротивление давящему потоку ветра.
Хаджар оттолкнулся от земли. Из-за его мощного рывка часть дерна выстрелила в противоположную сторону. Легко, будто пушинка на ветру, он опустился мыском стопы на летящее огненное перо.
Однажды он уже провернул подобный трюк, так что знал, что и как делать. А вот его противники явно столкнулись с таким финтом впервые.
Они ничего не успели сообразить, как огненное перо обогнуло стену из своих собратьев и доставило Хаджара прямиком к запустившему его лучнику. Адепт, не веря собственным глазам, получил прямо в свой открытый рот собственной же техникой.
Перо, пробив череп, увязло в соседнем дереве. Хаджар же, оттолкнувшись от сникающей головы внезапно погибшего лучника, приземлился прямо между двумя оставшимися лучниками.
От такого жесткого приземления ноги Хаджара по щиколотку вонзились в холодный камень. Края туманного плаща расползлись в стороны, накрывая несколько метров пространства густой мглой.
Взмах руки, усилие воли – и мистерии духа меча влились в этот покров. Для владеющего все вокруг являлось мечом. Неважно – палка, пучок травы, капля воды, порыв ветра или призванный Зовом плащ из черного тумана.
Сгустки тьмы уплотнились, а затем выстрелили двумя копьями Черного Клинка. Один из лучников не успел среагировать на это. Даже среди учеников школы Святого Неба, особенно во внешнем круге, владеющие оставались весьма редким явлением. Все же порой сила часто отличалась от мудрости, а именно на мудрости и понимании сути пути духа основывалось владение оружием.
Пронзенный туманным клинком, лучник дернулся пару раз, а когда рассеялась убившая его подпорка, упал на землю. Темная кровь потекла вниз, в овраг, где бился Эйнен.
Его закованная в радужную броню обезьяна теснила врагов, но теперь, когда они на собственной шкуре ощутили всю мощь незнакомой техники, то не спешили рваться в лобовую атаку.
Они изводили Эйнена, атакуя со средних дистанций. Парнишка не старше двадцати лет (возраст островитянин определял теперь не по внешности, а по ауре), размахнулся тяжелым мечом. Сам не выше метра семидесяти, он держал в руках исполинский меч шириной в тридцать сантиметров, толщиной в пять, а длиной больше чем в два.
Весить такая махина должна была не меньше трех сотен килограмм. Могучие мышцы коренастого воина при каждом его движении округлялись катящимися с горы валунами.
Тяжелые мечи были одним из самых редких видов оружия. Неповоротливые, они требовали от своего владельца таланта не только в пути духа меча, но и в техниках укрепления тела.
Любой «дурак», достигший стадии истинного адепта, мог поднять и втрое больший вес, но вот использовать его в бою, да еще и если это артефакт… В такой ситуация любое неверное движение могло привести к тяжелой, а может, даже и смертельной травме.
Но в то же время если адепт добирался до определенной высоты во владении тяжелым мечом, то становился одним из самых пугающих противников. Его атаки обладали такой сокрушительной мощью, что компенсировали любую медлительность. А их напор был так страшен, что это абсолютно нивелировало необходимость в защите.
Одно прямое попадание мечника средней стадии Небесного солдата, владеющего тяжелым мечом, могло смертельно ранить даже Рыцаря духа.
– Ярость носорога! – выкрикнул адепт.
Он сделал два размашистых удара своим монструозным клинком. Вслед за каждым поднималась такая могучая волна силы, что сдирала не только дерн, но и волокла за собой куски земли и выкорчевала из нее камни. Оба этих секущих удара создали потоки силы разной направленности.
Встретившись по центру, они сформировали вихрь силы. Он буквально вырезал целые куски породы из камней и земли. Вытягиваясь и принимая форму, атака мечника приняла очертания рога носорога.
Огромного, давящего невероятной силой рога длиной в четыре и шириной в два метра.
Но на этом атака разбойников не остановилась. Два адепта ударили пальцами. Их техники выглядели как увеличившиеся шары-булавы. Они летели прямо позади рога.
Вид этой атаки настолько возмутил целомудренного Эйнена, что тот не стал даже думать о том, чтобы сдержаться.
Вонзив копье в землю, он с ревом влил в технику две третьих от запаса сил. Теневая обезьяна забила лапами в могучую грудь. Она расширялась и росла, а помимо торса постепенно стали проявляться лапы.
Пот покатился по лбу Эйнена.
Он не смог сформировать своего тотемного зверя до конца, но даже так могучая обезьяна в радужной броне успела отбить в сторону рог. Сила столкновения была такова, что Эйнен не справился с защитой и эхо от чужого удара все же коснулось его тела.
Сплюнув кровью, островитянин не остановился. Рог вонзился в тело одного из булавщиков. После прямого попадания от того не осталось даже лохмотьев одежды. На землю упал лишь покореженный серебряный жетон.
Два шара сокрушительной мощи островитянин попросту проигнорировал. Запуская руку в карман, он закинул в рот сразу две алхимические пилюли. Взрыв силы в теле Эйнена создал такой вихрь энергии, что полы одежды вскинулись вверх.
Оба шара ударили в землю. От взрывов силы появилась воронка диаметром в несколько метров. Но островитянина там уже не было.
Прямо из-за спины одного из булавщиков, накрывая последнего огромной тенью, появилась трехметровая бронированная обезьяна. Обдав ошарашенного юношу могучим рыком, она нанесла быстрый и сильный удар лапой.
Тело ученика, только в прошлом году бывшего таким гордым, что стал учеником пусть даже внешнего круга, изломанной куклой полетело к краю оврага. Оно упало рядом с тем же трупом, который мгновение назад был пронзен туманным клинком.
Хаджар же, не останавливаясь, бросился к последнему лучнику.