Утром я резко открыла глаза.
Показалось, что проспала целую вечность, но на деле, едва взглянув в окно, поняла – на улице только рассвет.
Кроули в отличие от меня продолжал спать, разве что храпеть перестал. Решив воспользоваться этим, соскользнула с кушетки и сбежала в ванную переодеться обратно в аббатису.
А заодно, раз представилась возможность, вытащила наконец из сокрытого в полах рясы специального кармашка документы – сертификат личности и духовную грамоту.
В первом нашла свое полное имя и возраст, а во втором, под личной подписью главенствующего отца, был утвержден мой статус аббатисы и принадлежность к ордену.
Так я наконец узнала, что “мое” имя – Эрнеста де Латисса и мне без малого сто семьдесят три года, судя по дате рождения… Вдобавок выяснилось, что в монахини я постриглась в свои восемнадцать и с тех пор продлевала у преподобного отца право на омоложение уже семь раз.
Я специально пересчитала печати с резолюциями Главенствующего, чтобы в этом убедиться. Выходило, что Эрнеста была на отличном счету в столичном ордене, оставалось только огромной загадкой, как она умудрилась потерять свой костюм и документы в месте, где их нашла я…
При воспоминаниях о том, как вообще удалось добыть рясу, меня нервно передернуло.
Выбежав из дома отца с кровью на руках, я промчалась в таком виде несколько кварталов, пребывая в состоянии шока. И лишь оказавшись в тупике между двумя зданиями, остановилась.
Уткнулась лбом в грязную холодную стену и долго так стояла, пытаясь отдышаться и вернуть себе самообладание.
У меня не было документов, денег, и я четко уяснила, что меня, скорее всего, станут искать враги отца, чтобы убить.
Нужно было убираться из Локшера как можно быстрее, но в том виде, в котором я оказалась, это было попросту невозможно. Я оглядела себя – руки и платье в пятнах крови, и где найти новую одежду, я не представляла.
В памяти воскрес один из советов мадам Роксаны, который она обронила однажды совершенно случайно, – в случае неприятностей можно попробовать просить помощи у уличных дев. Они ровным счетом одинаково ненавидят полицию и мужчин, а значит, постараются помочь. Но при условии, если ты “своя”.
После этого несколько раз Роксана умоляла меня забыть эти слова, потому что не положено приличной девушке даже слов знать таких, как “куртизанки” и “продажа тела”. Но сказанного уже не воротишь, и, цепляясь за призрачную надежду, я и вправду поплелась по темным улицам, озираясь по сторонам в поисках того, кто мог помочь…
Незнакомка стояла на углу между кабаком и таверной, оперевшись спиной о стену и обнажив правую ногу в чулке – так, чтобы сомнений не оставалось – дамочка в поиске клиентов.
– Леди!!! – позвала я, боясь подойти первой под свет фонаря. – Уважаемая…
Услышали меня не сразу, лишь с пятого раза, женщина обернулась и поняла, что я обращаюсь к ней. Отлипнув от стены, она лениво прошла в мою сторону, покачивая бедрами.
– Что тебе? – бросила куртизанка, не дойдя до меня пары метров.
– Помощи, – ответила я, на что она лениво фыркнула.
Вблизи стало понятно, что женщина далеко не молода, лишь за счет яркого макияжа ее лицо казалось чуть моложе, чем было на самом деле. Зато ярко-рыжие волосы были без единой сединки.
– Я не помогаю тем, кого не вижу, – ответила она, разворачиваясь и собираясь уходить.
– Постойте, – я поспешила остановить ее и, убедившись, что на улице кроме нас никого, вышла под фонарь.
Женщине хватило нескольких мгновений, чтобы сделать какие-то свои выводы о появлении пятен крови на моих руках.
– Клиент? – спросила она, все же приняв за “свою”. – Мертв?
Растерявшись, я кивнула.
– Туда этим тварям и дорога, – равнодушно брякнула она. – Пошли за мной.
Она юркнула в ближайшую подворотню, а дальше вела меня закоулками так, что я едва поспевала за ней.
– Судя по платью, ты из элитных, – говорила она. – Или недавно только начала? Да не реви ты, со всеми бывает. Иногда либо ты, либо тебя. Так что все правильно сделала. В Локшере, правда, оставаться тебе нельзя. Сменишь город, обустроишься там.
– Вы так легко об этом говорите, – всхлипнула я, оплакивая смерть отца и понимая, что сейчас мне нельзя противоречить выводам этой женщины. Ее заблуждения – мое спасение.
– Не ты первая, не ты последняя. Большинство из нас проходили нечто подобное. Всё, мы на месте. – Она дошла до одной неприметной двери и, простучав неровный ритм, замерла.
Изнутри раздались шаги, после чего в дверях на уровне глаз открылась тонкая смотровая щель.
– Чего надо, Лисица? – грубо спросил женский голос с той стороны.
Вместо ответа рыжая куртизанка отошла чуть в сторону, показывая меня.
– Понятно, входите.
Защелкали многочисленные замочки, и дверь распахнулась. За ней стояла древняя скрюченная старуха лет восьмидесяти, она подождала, пока мы зайдем внутрь, после чего закрыла за нами вход.
Дальше меня провели по длинному темному коридору, который закончился тесной и такой же тускло освещенной комнатой, в ней были лишь стол и пара стульев.
– Ты чья будешь, девка? – грубо спросила старуха, садясь за стол.
Я промолчала, не зная, что ответить. Правду говорить точно было нельзя.
– Запястья покажи, – приказала она мне тоном, которому нельзя было не подчиниться. – Нужно проверить, не беглая ли ты служанка.
Пусть и неохотно, но пришлось закатать рукава.
– Все понятно, – припечатала старуха, внимательно осмотрев мои ладони. – Ничейная, значит, подработать решила. Доигралась.
Я всхлипнула.
– Кастелянша, не трави девчонку, – заговорила молчавшая до этого женщина, которая меня привела. – Ей и так тошно. Помоги лучше.
– Помогу, конечно, для чего я по-твоему тут сижу. Таких дурех спасать. – Старуха поднялась и вытащила из кармана ключ. С ним она подошла к дверце в углу комнаты, которую я вначале даже не заметила. – За мной.
Чтобы пройти во вторую каморку, мне пришлось пригнуться, чтобы не удариться о верхний косяк.
Новая комната оказалась не чем иным, как складом тряпья или гардеробом. Тут как посмотреть… Сотни вешалок с одеждами и десяток сундуков с ворохом тряпья.
– Оденешь это, – старуха подошла к одному из ящиков, достала оттуда белую хламиду и перебросила мне. – Я покажу как.
Я расправила в руках ткань и обомлела.
– Послушница?
– А ты кого ожидала увидеть? Короля Рудольфа? – огрызнулась Кастелянша. – Снимай платье и надевай что дают. В этом наряде безопасно доедешь до любого города, никому и дела до тебя не будет, главное, почаще пялься в Библию. Потом осядешь где-нибудь и крутись, как сама знаешь. Чем могли, мы тебе помогли.
Я нервно сглотнула.
Мне предлагали облачиться в костюм девушки, готовящейся к постригу, что уже было огромным преступлением…
– А если меня поймают? – пробормотала я.
– Дадут плетей, – равнодушно ответила старуха. – Но это лучше, чем виселица за убийство. Да и потом, ты думаешь, мы совсем идиотки? Все шито-крыто, у тебя даже документы будут.
Она подошла ко мне ближе и вытащила из кармана хламиды духовную грамоту.
– Подделка? – предположила я.
– Вот еще, – усмехнулась старуха. – Знаешь сколько в наши ряды сбегает послушниц и сестричек, разочаровавшихся в этом религиозном дерьме! Мы для них, считай, единственный путь на свободу. Так что ты надевай, не стесняйся. Все чистое.
Я нерешительно потянулась к застежкам своего платья, а когда осталась посреди этого чулана в одной нижней рубашке и уже наполовину напялила хламиду, Кастелянша разочарованно цокнула:
– Чертовы крысы! Прогрызли ткань. – Она резво подскочила и принялась разглядывать дырку, которую я сразу не приметила.
Огромную, прямо на попе!
– И что теперь делать? – растерялась я. – Зашить?
– Скажешь тоже, ты хоть видела одну монашку с латаной задницей? Я вот – нет. – Кастелянша вновь подошла к сундуку, долго что-то искала, пока не извлекла с самого низа ларец.
Именно из него она достала новое одеяние, и даже в полутьме было понятно, что ткань в нем более дорогая, а золотая оторочка по низу намекала на высокое положение носительницы наряда.
– Сорок лет тут лежит. – Кастелянша встряхнула ткань, чтобы та выпрямилась. – Я тогда еще на улицах работала, как он появился. Редкая штуковина, принадлежал одной из аббатис ордена Святого Антуана.
– И где она теперь?
– А я почем знаю, – огрызнулась старушка. – Если бы не та драная тряпка, в жизни бы тебе этот костюм не дала. Так что давай шевелись уже. Надевай, пока я не передумала.
Она мастерски облачила меня в рясу, покрутила из стороны в сторону, а после достала из ларца еще Библию с жемчужными четками.
– Значит, так, – проинструктировала она. – Все это потом вернешь, пришлешь первым же почтовым дилижансом, как окажешься на новом месте. Себе не оставляй! Одно дело прикинуться послушницей, другое – аббатисой. Чай не дура, сама понимаешь, за такое розгами не отделаешься.
Я кивала и запоминала.
– Если кто остановит, документы в кармане. Но помни, аббатиса – это весомый чин, имеющий свою власть. Если будут проблемы, грози неприятностями с твоим орденом. Справишься?
Я вновь кивнула, продолжая стоять столбом.
– Ну раз справишься, иди, – старуха подтолкнула меня к выходу. – Лиса выведет тебя к порту.
– И что, даже не спросите моего имени? – удивилась я.
– А на кой оно мне? Вы, девки, меняете их по четыре раза за ночь, каждому мужику свое называете. Так что беги уже, и дай судьба тебе лучшей жизни…
Я тряхнула головой, напрочь выметая оттуда воспоминания. Как же крупно я влипла…
По сути теперь я носила не только украденную рясу, но и чужое имя…
В том, что ряса была ворованной, я даже не сомневалась: как еще она могла оказаться у куртизанок, да еще и припрятанной на сорок лет от чужих глаз.
Я прикусила нижнюю губу до боли, чтобы отрезвить себя. Быть может, зря я затеяла игру с Кроули? И мне следовало бы просто сбежать и затеряться, как я изначально и планировала?
Но как же тогда мой отец? А месть за него? А мои документы?
Они ведь наверняка где-то совсем рядом, нужно только их найти, чтобы вернуть свою настоящую жизнь.
Не зря же сама судьба свела меня с врагом так близко, словно давая шанс на справедливость? Как иначе бы я оказалась с ним в одной карете?
– Аббатиса! – раздался настойчивый стук в дверь ванны и наглый голос стервеца-лорда. Я аж чуть потолок головой не проломила от неожиданности. – Вы там что, в ночной горшок провалились? Сколько можно ждать, освободите уже ванную комнату!
– И вам доброго утра, лорд Кроули! – раздраженно ответила я. – Да будет оно благословенно и принесет только счастье!
– Если вы сейчас не выйдете, оно принесет мне только разрыв мочевого пузыря, – он стукнул в дверь еще раз.
А я, никуда не торопясь, поправила на себе одежду, еще раз разгладила все складочки руками, а после улыбнулась себе в зеркало…
Нет уж, лорд Кроули, если вы от чего-то и умрете, то точно не от такой безделицы, как отсутствие горшка. Я придумаю для вас что-нибудь более справедливое.
Ждать, пока лорд соберется, я не стала принципиально, вышла из номера первой и приступила к завтраку, как только его подала хозяйка.
Кроули же спустился, когда я заканчивала с кофе. Вчерашний костюм он сменил на новый, выглядел свежим, выспавшимся и донельзя довольным жизнью. А еще от него пахло дорогими духами с запахом сандала и цитруса…
Мужчина сел напротив, приставив трость рядом. Я покосилась на набалдашник с красным камнем в навершии и тут же отвела взгляд.
Разглядывать слишком откровенно не осмелилась, но у меня даже сомнений не оставалось – трость точно та самая, да и сам Кроули предпочитал не расставаться с артефактом. Даже когда он спал, трость стояла у кровати, чтобы в случае чего до нее было легко дотянуться.
– Ваши вчерашние слова запали мне в душу, аббатиса, – первым нарушил молчание мужчина.
– Какие именно?
– О готовности дать клятву на артефакте честности. Вы еще не передумали?
Сердце беспокойно кольнуло иголкой сомнения, но сворачивать с пути было поздно. За язык меня вчера никто не тянул.
– Не имею обыкновения забирать свои слова обратно, – ответила я и пригубила кофе, отставив на стол уже пустую чашку и собираясь уйти.
В этот момент к нам подошла хозяйка с завтраком для лорда на подносе и конвертом с незнакомой мне печатью.
– Это принесли для вас несколько часов назад, лорд Кроули, – доложила женщина. – Я не стала вас будить, так как посыльный сказал, новости не заставят вас изменить планы и вернуться в Локшер.
Кроули нахмурился, беря в руки конверт, и сломал печать:
– Это уже мне решать, – произнес он, доставая сложенное вдвое послание.
Я же резко передумала уходить:
– А можно мне еще кофе? – попросила хозяйку.
– Конечно, преподобная, все, что вы попросите, – расплылась та в улыбке, убегая за новой порцией.
– Да благословенны будут дни ваши, – поблагодарила я ее вслед, а сама уже косилась на Кроули.
Он читал, и лицо его с каждым мгновением превращалось в камень. Если минуту назад его настроение казалось прекрасным, то сейчас можно было только догадываться, какая буря бушевала внутри.
Дойдя взглядом до низа письма, Кроули скомкал послание и, положив комок на пустое блюдце, щелкнул пальцами. С них сорвалась алая искра, объявшая бумагу и превратившая ее в пепел.
Тоже маг – сделала выводы я, хотя в этом и раньше сомневаться не приходилось. Если Кроули был Тенью, то и уровень его явно повыше, чем мои бытовые фокусы.
– Что-то случилось? – словно невзначай поинтересовалась я.
– Да, аббатиса. Случилось. Градоправитель Локшера лорд де Сент был найден убитым у себя дома вчера утром, – мрачно заявил Кроули, отодвигая тарелку с едой, будто у него пропал аппетит.
Странная реакция, удивившая меня. Или это искусная игра, чтобы выглядеть “ангелочком” в моих глазах?
Скорее, второе, лорд же мечтал жениться на принцессе и получить протекции от короля, а значит, ему будет не с руки, если приставленная аббатиса доложит духовенству, что потенциальный наместник буквально плясал от радости, узнав о смерти своего конкурента.
Гораздо более выгодно будет выглядеть ситуация, когда Кроули белый, пушистый и расстроенный кончиной бывшего владельца города.
Хозяйка тем временем вернулась с горячим кофе и молча поставила передо мной.
– Вы расстроены, лорд Кроули? – спросила я, беря в ладони чашку и совершенно не замечая, что она обжигает мои руки. Сохранять собственное спокойствие в этот момент оказалось слишком сложно. Появилось даже желание вылить напиток прямо на черные вихрастые волосы этого подонка. – Были дружны с этим человеком?
– Нет, – ответил гад. – Я его ненавидел, но я раздосадован.
– Чем именно? – продолжала спрашивать я, все еще борясь с желанием членовредительства.
– Тем, что этот старый козел сдох так не вовремя. – Кроули нервно постучал пальцами по столешнице, а после резко поднялся из-за стола, так и не притронувшись к еде. – Нам пора, аббатиса. Мы уезжаем.
– Обратно в Локшер? – ужаснулась я перспективе и дернула руками, расплескав кофе по ладоням.
Кроули нервно дернул головой и смерил меня долгим взглядом.
– Вы так спросили, будто боитесь этого.
– Мне нечего бояться, – выдавила я, тряся обожженными руками, а у самой при этом сердце колотилось будто бешеное. – Просто кофе был горячим. Обожглась.
– Тогда мой ответ – нет, в Локшер мы не вернемся. Едем дальше, – ответил Кроули. – Нужно в срок попасть к королю на аудиенцию.
“Хочет побыстрее занять место моего отца”, – догадалась я и сжала посильнее челюсти от злости и ожога в ладонях.
И как меня только угораздило обвариться?..
– Подождите, – поспешила я за Кроули, прихватывая со стола свою книгу и четки. – Но почему “не вовремя”? Я хоть и была полгода в странствиях, но многое слышала, и если не ошибаюсь, то смерть прошлого градоправителя вам только на руку.
Кроули резко остановился и обернулся, раздраженно посмотрев мне в глаза:
– Опытная, говорите? – усмехнулся он. – Только у этой выгоды есть и обратная сторона медали, аббатиса. Теперь весь Локшер считает, что его убил я. И мне это ни черта не выгодно.
– Не упоминайте дьявола, – вспоминая о своей роли, вставила я.
– А вы тогда помолчите о Боге, аббатиса. Мне нужно подумать.