– Джек… что ты делаешь?! – закричала Эли, бросаясь ко мне из джипа. – Торквид разбирается с Бассой. Сделай что-дибудь!
Я указал на грязный экран.
– Торквин сказал, что пароль – «свирепые».
– Очедь да дего похоже, – сказала Эли. – Побдишь, как бы продикли в центр управледия через идедтификатор пальца Торквида? В его приветствии тоже было про «пудыстых и свирепых». До при чеб тут «выгузите»? Ты же еще даже дичего де вводил! С чего ты «тупой баран»? И зачем тут жидкокристаллический экрад?
– Не знаю я! – огрызнулся я. – Может, тут какой-то шифр. Ты же у нас специалист!
Голоса приближались. Среди них явно выделялся громовой рев Торквина.
– Если есть пароль, – сказала Эли, – здачит, его дуждо как-то ввести. Через клавиатуру или падель.
Клавиатура. Цифровая панель.
Я внимательно посмотрел на сообщение.
– Буквы в клетках, – сказал я. – Похоже на клавиатуру.
– До это де ода. – Эли нервно оглянулась через плечо. – Это сообщедие! Отодвидься. Дай бде посботреть…
Вдвоем мы уставились на эту дурацкую оскорбительную штуку. Я отрешился от смысла слов и сосредоточился на буквах. Они крутились у меня в голове, переставляясь и соединяясь в новые слова. Что-то в этом было…
Я коснулся пальцем «С» в слове «Выкусите». Жидкокристаллический экран замерцал:
С
ВЫКУСИТЕ, ТУПЫЕ БАРАНЫ!
– Что ты сейчас сделал? – поразилась Эли.
– Свирепые… – пробормотал я, набирая это слово по буквам – «В» как первая из «Выкусите», «И» как предпредпоследняя из «Выкусите», «Р» как третья из «Бараны» и так далее. Я просто нажимаю на буквы из слова.
– Это слишкоб просто! – возразила Эли.
СВИРЕПЫЕ
ВЫКУСИТЕ, ТУПЫЕ БАРАНЫ!
Дверца пискнула. Я отпрыгнул назад.
– Это клавиатура!
Эли с трудом сглотнула.
– Идогда, – сказала она, – простота открывает двери…
Я что было сил уперся в дверцу, но она даже не сдвинулась.
– Дужно далечь всеб телоб! – посоветовала Эли.
– Вот ты и попробуй!
– Ди за что! – дала задний ход Эли.
Я нажал еще раз. Голоса определенно становились громче. Обернувшись, мы с Эли увидели Торквина, спорящего о чем-то с тремя наемниками Масса. Я поспешил выключить фонарик, отклонился назад и с силой впечатал плечо в дверь.
Под ударом толстый слой затвердевшего сгнившего мусора отвалился, явив дверную ручку в форме рычага. Я схватился за него мокрой от пота рукой и дернул вниз. Дверь распахнулась, но, к моему удивлению, наружу. Я посветил внутрь фонариком. Помещение оказалось куда просторнее и глубже, чем я ожидал, примерно фута четыре на четыре. Я просунул в дверной проем голову, чтобы осмотреть все пространство. И почти сразу увидел слева два брезентовых мешка, тяжелых, круглых и точно нужного нам размера. Их горловины были стянуты веревками. Один был оливкового цвета, другой – коричневого. Оба были изрядно потрепаны и в дырках. Видимо, Бегад очень торопился, когда прятал их здесь.
Я поспешно раскрыл оливковый мешок, и мне в лицо ударило беловатое свечение летающего локулуса. Улыбнувшись, я вновь затянул веревку на горловине и открыл второй. Хотя я и не мог видеть локулус невидимости, я знал, что это был он.
– Есть! Они у меня! – Убедившись, что горловины мешков крепко стянуты, я вытащил их наружу и, приготовившись бежать, повернулся к Эли. В лицо мне ударил слепящий луч света.
– Эли, ты не могла бы опустить эту штуку?
В ответ раздался горловой бас:
– Не вопрос.
Я невольно отпрыгнул, когда луч фонарика скользнул вниз, а передо мной оказался мужчина, лицо которого было скрыто капюшоном монашеской сутаны. В нескольких футах за его спиной в скудном свете фонаря я разглядел Эли. Торквин тоже был там. У обоих лица были пепельно-белые, а руки подняты над головой. За ними стояли трое наемников.
– Что за удача встретить вас здесь, – сказал брат Димитриос, откидывая капюшон. – Ваше исчезновение в Египте ужасно нас огорчило. Но как прекрасно, что вы решили вернуться и даже нашли для нас эти локули.