Ну вот, теперь она всё знает. И незачем мне больше ходить по утрам на речку, ведь её там не будет. Весь вид блондинки говорил о том, что она не помнит себя от страха. Теперь уж она точно просветит подружек, чьих лап им по счастливой случайности удалось избежать. Странно, но впервые со дня моего возвращения меня не взбесило, что меня боятся. Наоборот, мне стало смешно, и я забавлялся, демонстрируя нож и верёвку этой обомлевшей с перепугу девчонке. Это уже потом стало грустно от мысли, что ей наговорили обо мне. Вторая подружка осматривала меня откровенно похотливым взглядом. А моя знакомая, точнее, незнакомая, смотрела на меня… обычно. Ни страха, ни похоти, ни кокетства. Немного любопытства, немного удивления, благодарность за помощь. Раздражения и гнева, как в первый раз, не заметно. Конечно: сегодня же я её не топил и не тащил за волосы. Сегодня я герой – велик починил.
Но оставаться мне героем ровно до того момента, пока блондинка не очнётся и не раскроет глаза своим подругам, предупреждая о маньяке. Наверное, они и до села не успели дойти, а уже знали все подробности страшных событий двухлетней давности. В том числе и придуманные талантливой молвой. И ходить на речку, где её поджидает страшное чудовище, малявке теперь вряд ли захочется.
Я не хотел рисковать и заговаривать с ней, поэтому убирался с берега до того, как она добежит до ямы. Мне достаточно было видеть её фигурку в синей майке на рыбацкой тропе, чтобы удостовериться, что на свете есть ещё хоть один человек, который не боится меня, каждое утро приближается к этому месту, точно зная, что я нахожусь где-то рядом.
Но сегодня, сколько я ни смотрел в сторону моста, синяя майка так и не мелькнула. А я, как дурак, сидел на вербе и ждал, хотя ноги уже затекли.
– Ты собираешься прыгать, или решил там гнездо свить? – от неожиданности я чуть не свалился с ветки, услышав её голос. Она была уже в воде, чуть в стороне от того места, на которое я обычно приводняюсь. Как я мог её пропустить? Она смотрела на меня без страха, слегка насмешливо, наверное, это из-за моего удивленного лица.
– Прыгай уже, – повторила она. – Только имей в виду: я умею плавать.
И я полетел вниз. Не прыгнул, а именно полетел. Никогда ещё я с такой радостью не входил в воду и с такой поспешностью не стремился вынырнуть на поверхность. Мне казалось, что, стоит мне на миг задержаться под водой, и я уже не застану её здесь, среди камышей и рогоза.
Вынырнул я прямо перед её лицом, она слегка отшатнулась от неожиданности (мне хотелось в это верить).
– Боишься за свою косу? – пошутил я, напоминая о нашей первой встрече.
– Я ею очень дорожу, с детского сада растила, – в тон мне ответила… кстати, я даже не знаю её имени.
– Как тебя зовут? – не откладывая, спросил я, понимая, что, возможно, это единственный шанс с ней поговорить.
– Ксюша, – ответила она.
– Ксюша… – повторил я, пробуя на вкус её имя. Мне оно понравилось. – А я Егор.
– Егор… – эхом отозвалась она. Меня мурашки пробрали от того, как она это сказала. Дышать стало тяжело. Она заметила это, поняла, что я сейчас чувствую. Я наблюдал за ней в ожидании, когда момент понимания сменится моментом ужаса.
– Не бойся меня, – б…, я же решил уже, что не буду ни перед кем оправдываться, никому ничего доказывать, а сам почти умоляю эту девчонку поверить мне и не бояться!
– Не такой уж ты и страшный, – возразила она.
– Внешность бывает обманчивой, – предупредил я. Мне хотелось разведать, до какой границы я могу дойти, не напугав её.
– Только не твоя, – улыбнулась она. – Ты опасен сам для себя. Мои подруги весь вечер только о тебе и говорили.
– Мечтали сказать «спасибо» за велосипед? – поддразнил я.
– Как же! Одна твердила, что ты маньяк, готовый в любой момент наброситься на беззащитное девичье тело. А другая сама, как маньячка, мечтала наброситься на твоё.
– Мне нравятся твои подруги, – позабавился я. Напряжение между нами всё возрастало. Мне хотелось сгрести её в охапку, зарыться в неё, раствориться в её теле и остаться там навсегда в спокойствии и неге. Но я боялся даже пошевелиться в воде, опасаясь увидеть испуг в её глазах. Она первая дотронулась до меня, проведя пальцами от виска по щеке, скуле, нижней губе.
– Тебе очень идет загар, – сказала так тихо, что я еле расслышал.
– Любишь играть с огнём? – предупреждающе спросил я.
– Пытаешься меня запугать? – парировала она. Что это было? Эта малявка вводит меня в ступор. Она что, вообще безбашенная? Ладно, я её, конечно, не трону, но она-то этого не знает!
Я с трудом оторвал взгляд от её лица и поплыл к берегу, она – за мной.
– Иди вперёд, я потом поднимусь, – сказал я ей, надевая штаны.
– Нам, кажется, по пути? – возразила она. – Кстати, где ты сейчас живёшь? Мы ведь, вроде, в твоём доме…
– У деда.
– Далеко отсюда?
– На параллельной улице. Наши огороды соприкасаются. Мы с отцом специально баню строили почти на меже, чтобы деду было удобно. Ему надо ноги парить.
– А почему он тогда не ходит туда?
– Так это ж теперь ваша баня, – усмехнулся я, вспомнив её слова.
– Натопи и попарь деда, сегодня же, – приказным тоном заявила Ксюша. Б…! Мне нравится её имя! – С ревматизмом не шутят.
Я удивился:
– Как ты узнала?
– Я окончила два курса мединститута. Это мы уже проходили.
– Погоди, это сколько ж тебе лет?
– Девятнадцать, – без всякого кокетства ответила она.
– Я думал, пятнадцать-шестнадцать.
– Не-а, это я просто мелкая. А тебе? Двадцать шесть? Двадцать семь?
– Двадцать три, – я следил за её реакцией, думал, удивлю. Но удивила в очередной раз она:
– Эк тебя…
– Не на курорте, чай, был, – усмехнулся я.
– Когда-нибудь расскажешь?
Она что, серьёзно?
– Нам больше незачем разговаривать, – возразил я. – Ничего хорошего из этого не выйдет.
Она долго пытливо всматривалась мне в лицо, потом вздохнула:
– Ты не похож на психа, который не может себя контролировать.
– Много ты видела психов?
– Я хочу знать, что с тобой произошло.
– Поройся в Интернете.
– И что я там найду? Броские газетные заголовки? Рассказы о том, как в детском садике ты играл с девочками в «доктора», что свидетельствует о твоих маниакальных наклонностях?
Я задохнулся… Она бьёт в «десяточку»! Такое впечатление, что прошла через это сама. Только одного она не понимает: тогда, два года назад, когда на меня ополчился весь мир, я не был психом – я был напуганным, попавшим в непонятки пацаном. А сейчас я настоящий псих! Невозможно выжить на зоне, оставаясь «белым и пушистым». Я вернулся, одержимый ненавистью и презрением. Я разучился доверять людям, каждое мгновение я готов отразить удар в спину. Где ты была два года назад, девочка?! Будь ты тогда рядом, может быть, я не стал бы зверем. А теперь поздно.
Она всё ещё смотрела на меня в ожидании ответа.
– Может, ещё по соседям поспрашивать? – она уже злилась на моё молчание. Пускай злится, лишь бы не боялась.
Не дождавшись от меня ни слова, она схватила с песка свои кроссовки и побежала в гору.
Может, я уже и не всех так ненавижу?