Было раннее утро третьего августа две тысячи седьмого года, пятница. Неприятный сон резко оборвался и я открыл глаза. Анжелика лежала рядом и мирно посапывала. За окном была серая и пасмурная погода. Вставать не хотелось.
Сделав усилие и преодолев лень, я аккуратно перебрался через свою благоверную, поправил одеяло у малыша-Ванюшки и вышел на террасу. За спиной послышался шорох – это наша собака Гретта выбиралась из-под кровати. Пришлось приоткрыть дверь, чтобы выпустить собаку вслед за собой, иначе всё может закончиться тем, что Гретта всех разбудит.
Новый день сулил оказаться дождливым, хмурым и тоскливым – очередным скверным днём моей бесцельной жизни. Заваривая кофе, я в очередной раз прокручивал в голове свою жизнь. Было тоскливо до жути. Мне уже 30 лет. Ничего полезного я не сделал. Никаких законов я не открыл. Я – неудачник, прожигающий свою жизнь, со своим дурацким лозунгом: «я люблю жизнь» … бр-р-р, нужно встряхнуться.
Открыл дверь на улицу и выпустил Гретту. За окном послышалось ворчание бабушки: «Ах ты прохиндейка! Это кто мне вчера яму вырыл? Семёш, Семёша!»
Быстро надеваю ботинки и выскакиваю на улицу. Моя основная задача – сделать так, чтобы Анжелика с Иваном поспали как можно дольше…
– Что, бабуль?
– Ты посмотри, что твоя Грека натворила! Яму прямо в огороде вырыла… котлован! Ой, Семёш, кучу прямо на грядке навалила!!! Я грядки руками пропалываю! Приятно что ли, руками в собачьем дерьме копаться? Завели собаку – выгуливайте её на улице, а не во дворе!
– Хорошо, бабуль, – улыбаюсь я, – Гретта, ко мне!
Наша дача расположена на окраине леса – это очень удобно: открыл калитку и уже в лесу. Холодная погода заставляла ёжиться. Гретта бегала по лесным тропинкам, радостно виляя хвостом.
Гретта – хорошая и умная собака, правда, хитрая и порой непослушная.
Это милое, постоянно виляющее хвостом создание появилось у нас весной 2005 года, красивый и умный щенок голден ретривера сразу же стал всеобщим любимцем.
Порядочно озябнув, я вернулся домой, не забыв успокоить бабушку, что с Греттой погулял, и больше «куч» на участке не предвидится.
Кофе бодрил, настроение улучшалось. За дверью послышались голоса: проснулась красавица жена и сын Ванюшка. Ко мне на террасу вышла Анжелика.
– Бр-р-р, как холодно и мерзко.
На лице Энджел было написано, что всё не просто плохо, а отвратительно. Но, всё равно – это была самая прекрасная девушка на свете и мрачная гримаса на её лице ничуть не портила естественной красоты. Уже большой животик моей благоверной красноречиво сообщал о том, что скоро у нас должно появиться пополнение. Мы ждали рождения дочери. С именем для ребёнка до конца не определились, но планировали назвать Варюшей.
Анжелика окинула мрачным взглядом террасу и остановилась глазами на мне.
– Да-а-а, хорошо видать ты вчера гульнул. В честь чего праздник-то был? День рождения своей мамы решил отметить? Что-то ты расслабился совсем. Может быть, хватит уже?
Анжеликины слова заставили меня стать серьёзным. Я вспомнил, как вчера после пива, а потом бабушкиного винца 60-ти градусной выдержки бегал голым по огороду, потом катался на велике, поехал к станции в ночной магазин, взял там ещё пивка, упал в грязь… Ужас, действительно нужно соблюдать меру. Анжелика продолжала. Я смотрел на неё, отключив звук, но оставив изображение. Когда красавица жена повернулась ко мне спиной, я снова включил звуки внешнего мира. Да, как говорится: «в семье не без урода», и урод этот – я.
Заглянул в гостиную, которая одновременно была и спальной комнатой, Ванюшка вылез из кроватки и уже играл в машинки.
– Семёш, поедем в Москву, мне плохо, – полным боли голосом обратилась ко мне Анжелика.
Я как-то сразу внутренне собрался. От кого-то я слышал, что вторые роды по времени проходят быстрее, чем первые. Очень не хотелось, чтобы жена рожала в регионе. Правда, мы и с роддомом ещё не определились, но всё-таки хотели рожать в Москве.
– Что? Всё? Пора? – резко спросил я.
В своём голосе я уловил тревожные нотки.
– Не знаю, как-то мне плохо, не хорошо, – ответила Анжелика. В глазах у неё намечались слезы, а в голосе была тоска неотвратимости чего-то плохого.
– Всё! Собираемся! – безапелляционно сказал я.
Быстро одевшись, я получал ЦУ от своей Анжелушки…
– Ты меня поражаешь, сам оделся и всё? А Ваню одеть?
– А вещи собрать? Компьютер упаковал – больше вещей нет?
– Что, мы всё так и оставим? Нет, нужно грязное бельё собрать.
– Нужно в комнате убраться, ведь в этом году уже не приедем… …Семёш, хотя бы пропылесосить.
Прошло уже довольно много времени с того момента, как мы начали собираться в Москву… …на улице из-за облаков выглянуло солнышко, на небе показалась радуга, а по лужам забегали весёлые солнечные зайчики.
Настроение у Энджел заметно улучшилось. На душе у меня полегчало.
Изначально мы планировали «отчаливать» в Москву завтра, в субботу. Работа в местном СНТ требовала от меня присутствия на собраниях Правления, одно из которых должно было состояться завтра в двенадцать часов. После собрания мы и собирались уехать в Москву, и уже там ожидать начала родов и их первых позывов.
– Может быть не поедем сегодня? – спросила Анжелика.
За время, прожитое вместе, я прекрасно знал, как непредсказуема бывает моя жена в своих желаниях. Очень часто приходилось идти на уступки, и частенько потом приходилось в этом раскаиваться.
– Нет, – твёрдо ответил я. – Поедем сегодня и сейчас! – Дело было даже не в том, что я не хотел сейчас уступать, или пытался отыграться за прошлые разы, какой-то тревожный колокольчик звонил у меня внутри: Семёша, двигай в Москву, двигай как можно быстрее.
Я человек с хорошо развитой интуицией, и нужно сказать, что в жизни у меня были моменты, когда шестое чувство спасало мне жизнь.
– Ангелочек, поедем сегодня, – смягчил я свой тон, – машина загружена, мы уже готовы, всё убрали, поедем, хрюнечка моя.
– Идите поешьте, – вступила в наш разговор бабушка, – что вы в самом деле, не жравши, отваливаете?
– Да, пойдём, хотя бы чая выпьем, – поддержала бабушку Анжелика. – Пока доедем, пока разгрузимся, пойдём поедим, когда ещё получится.
Во мне всё протестовало, но спорить с дамами – это весьма непростое занятие… …пришлось уступить.
Наскоро выпив чай, я завёл машину и выгнал её из внутреннего двора на улицу. Прошло не менее получаса, пока Иван с мамой, довольные и сытые, вышли ко мне.
– С Богом! – сказала напутственные слова бабушка, и я с лёгким сердцем тронул автомобиль с места.
– С Богом, бабуль. Как доедем – позвоню.
Погода совсем разгулялась. Яркое солнце ослепляло. Озорные солнечные зайчики прыгали по салону машины. Пение птиц весёлыми трелями долетало до нас сквозь отрытые окна автомобиля. Уезжать с дачи не хотелось.
Впереди, при хорошем раскладе, полтора часа пути в душной машине без кондиционера, но что поделаешь…
Так, завтра собрание. Нужно позвонить. Предупредить, что меня не будет. Мысленно рассуждаю я.
Мобильный телефон в руке, набираю номер секретаря собрания: «…да, да. Рожать, говорю, поехали. Да, я тоже рожать поехал, поэтому завтра прийти не смогу. Не смогу, говорю, прийти. Да, да. Всего доброго.»
Дорога петляла змеёй между лесов, деревень и посёлков. Я любил эту дорогу, любил по ней ездить. Мне нравились пейзажи за окном. Нравилось оттормаживаться перед поворотами, а затем также резко набирать скорость, резко уходя вперёд.
– Не картошку везешь, – обратилась ко мне Анжелика.
– Извини, увлёкся, – отозвался я и сбросил скорость.
Мы миновали очередную деревню, когда Анжелика попросила остановиться: «Что-то растрясло». Вышла, отошла в сторону, облегчилась, вернулась, села на край сиденья, поставив ноги на землю.
– Давай постоим немного, что-то растрясло, – попросила Анжелика.
– Хорошо, милая, давай постоим.
Мы стояли уже минут десять, я не торопил.
– Поехали, – сказала Анжелика, – что-то не проходит, состояние какое-то нехорошее, дурацкое состояние…
– А что ты хотела? Рожать – не поле пахать.