Глава 5. Символика и значение татуировок у мезоамериканских народов
Изучая древние культуры Мезоамерики, я был поражен тем значением, которое их представители придавали искусству телесного татуирования. Эти причудливые узоры и фигуративные изображения, нанесенные на кожу, играли, как мне кажется, ключевую роль в их визуальном языке, выражая глубинные аспекты мировоззрения, верований и социальной организации.
С самого начала было очевидно, что татуировки в этих архаических обществах носили не столько эстетический, сколько сакральный характер, несущий в себе глубокий мистический подтекст, тесно связанный с представлениями о космосе, природе и сверхъестественном.
Так, например, у ацтеков можно обнаружить широкое бытование практики татуирования лица, рук и других частей тела магическими знаками – своеобразными «печатями» божеств или духов-покровителей. Эти отметины, по сути, были визуальным воплощением благословения и освящения человека высшими силами, а также служили для защиты от враждебных влияний.
Аналогичная традиция существовала также в культурах майя и, по-видимому, их предшественников – ольмеков. Особым почитанием пользовались татуировки с изображением змей, ягуаров, птиц и других тотемных существ. Эти зооморфные символы, с моей точки зрения, могли указывать на принадлежность человека к определенному кланово-родовому сообществу или жреческому сословию.
Не менее интересна и символика телесных отметин у племен индейцев из этноязыковой группы науа, проживавших на территории современной Мексики. Их татуировки нередко включали в себя такие знаки, как солярные круги, стилизованные цветы, завихрения и спирали – все это, как я полагаю, было укоренено в их сложной космологической картине мира.
Однако особенно меня заинтересовали татуировки, связанные с женской сферой – плодородием, деторождением и сексуальной энергией. Ведь, как я уже отмечал в предыдущих главах, в традиционных мезоамериканских верованиях эти аспекты рассматривались в неразрывной связи с первоистоками Мироздания и самой жизни.
По всей вероятности, у ацтеков и других индейских народов Центральной Америки были весьма распространенными татуировки, изображающие женские гениталии, вульву или влагалище. Эти интимные, но сакральные символы, по моему мнению, нередко ассоциировались с богинями-прародительницами, чье чрево воспринималось как источник всего сущего.
Похожая символика могла прослеживается и в традициях майя, где женские половые органы изображались в виде раковин, цветов лотоса или вулканических кратеров – знаков, олицетворяющих идеи космического рождения и возрождения.
Особое место в этом контексте могли занимать татуировки в форме фаллических символов, культ которых также находит свое широкое отражение в культурах Мезоамерики. Совершенно однозначно можно сказать, что в Латинской Америке до прихода испанцев существовал культ фаллоса.
Известно, что конкистадоры обнаружили в храмах индейцев идола, имевшего фаллическую форму. А в Никарагуа и Коста-Рике находили скульптурные изображения совокупляющихся половых органов. Ну а лично мне довелось своими глазами наблюдать буквально-таки россыпи довольно внушительных по размерам каменных фаллосов, оставшихся от ольмеков в Вильяэрмосе.
Подобные знаки, безусловно, были связаны с представлениями о мужском начале, плодородии и сексуальной потенции, но при этом, как мне кажется, нередко обретали более глубокий космологический смысл, указывающий на их сакральную природу и причастность к процессам мироустройства.
Вместе с тем, эротические и откровенно порнографические татуировки, хотя и могли иметь место в отдельных традициях, встречались, скорее всего, относительно редко. При этом их основная функция сводилась, как правило, к магическим или ритуальным целям, а не к простому удовлетворению похоти или развлечению.
Примечательно, что многие из этих сакральных знаков, согласно моим представлениям, наносились у женщин в особенности на те части тела, которые традиционно ассоциировались с женственностью и плодородием. Татуировки, по всей видимости, нередко покрывали живот, бедра и грудь.
Вероятно, такие телесные отметины выполняли роль своего рода «паспорта» для посвященных, указывая на высокий статус и духовную силу их носительниц. Не исключено, что для некоторых из них, таких как жрицы-нагвали, эти татуировки становились неотъемлемым атрибутом их сакральной идентичности, отличавшей их от остальных членов общества.
Подводя итог, я могу с уверенностью сказать, что искусство татуирования в архаических культурах Мезоамерики носило глубоко символический и сакральный характер. Эти загадочные знаки, буквально впечатанные в человеческую плоть, были неотъемлемой частью их мировоззрения, выражая сложные космологические представления, религиозные верования и представления о жизненных циклах.
Более того, эти телесные отметины, по моему глубокому убеждению, оказывали весьма серьезное влияние и на подсознание как носителей, так и зрителей, закрепляя в их психике глубинные архетипические образы и модели поведения. Не исключено, что сама практика татуирования выступала для женщин-нагвалей в качестве особого инициационного ритуала, способствующего трансформации личности и установлению контакта с потусторонними силами.
Таким образом, феномен мезоамериканских татуировок остается, на мой взгляд, одним из важнейших ключей к пониманию духовной жизни этих древних цивилизаций, в которых тело, дух и космос были теснейшим образом взаимосвязаны. И, возможно, именно в этой уникальной традиции нам стоит искать ответы на вопросы о природе человека, его месте в Мироздании и сокровенных истоках подсознания.